Андропов - Рой Медведев

29 мая 1970 года в квартиру Жореса в Обнинске против его воли и с применением силы ворвалась группа милиционеров и психиатров. После недолгих препирательств мой брат был принудительно препровожден в калужскую психиатрическую больницу. Эта акция вызвала широкие протесты как в нашей стране, так и за ее пределами. В борьбу за освобождение Жореса включилась большая группа ученых, включая академиков А. Сахарова, П. Капицу, Н. Семенова, Б. Астаурова, И. Кнунянца и других. Активно помогали в этой борьбе такие деятели культуры, как А. Твардовский, М. Ромм, В. Тендряков, В. Каверин, В. Лакшин, В. Дудинцев. С резким протестом против психиатрического произвола выступил А. Солженицын. Многие из этих людей приезжали в Калугу для беседы с Жоресом и врачами. Столь необычная и дружная активность интеллигенции привела к быстрому освобождению Жореса. Уже 17 июня он смог вернуться домой в Обнинск. Осенью того же года мы с Жоресом написали книгу об этой короткой эпопее «Кто сумасшедший?», которая была издана в конце 1971 года в США и Англии, а позднее и во многих других странах, включая Китай. В Советском Союзе она была опубликована в 1989 году в журнале «Искусство кино» в № 4–5. Мы воздержались от описания ряда эпизодов, ибо это могло в то время повредить некоторым людям. Об одном из таких эпизодов следует рассказать в данной работе.

Утром 31 мая я оповестил о случившемся не только своих друзей и знакомых из числа ученых и писателей, но и своих друзей, работавших в аппарате ЦК КПСС, — Георгия Шахназарова и Юрия Красина. Я уже побывал в Калуге, встречался с врачами, а мои друзья из числа старых большевиков — И. П. Гаврилов и Раиса Лерт виделись с Жоресом. Я подготовил письмо-протест на имя Брежнева и Косыгина, но Юрий Красин забраковал мой текст. «Оставь бумаги, — сказал он. — Мы сами напишем, как это здесь делается». Уже вечером этого же дня или в понедельник 1 июня Александр Бовин, работавший тогда референтом Генерального секретаря, положил нужную бумагу на стол своего шефа и дал все необходимые комментарии. Брежнев с вниманием относился в начале 1970-х к Бовину. Генсеку нравились тексты тех речей и докладов, которые он для него готовил. Выслушав своего помощника, Брежнев сразу же связался с Андроповым. Вот как рассказывает об этом сам Бовин. «Брат Роя Медведева Жорес работал в биологическом институте, и в один прекрасный день его посадили в психушку. Ко мне обратились люди с просьбой помочь, и я пошел к Брежневу. Он меня принял. На столе у него стоял телефон с громкой связью, он тыкает кнопку, а трубку не берет, но все слышно. "Нажимает" Андропова и говорит: "Юра, что там у тебя с этим Медведевым?" А я сижу слушаю. Андропов: "Да это мои мудаки перестарались, но я уже дал команду, чтобы выпустили". Брежнев: "Ну хорошо, я как раз тебе поэтому и звоню"»[141].

Организаторы акции, однако, еще упорствовали. Они пригласили в Калугу группу самых влиятельных тогда московских психиатров из Института судебной психиатрии им. Сербского и из Академии медицинских наук СССР, которые попытались утяжелить диагноз. В дело вмешался и министр здравоохранения академик Б. Петровский, который собрал в своем кабинете группу академиков, протестовавших против госпитализации Жореса, а также ведущих психиатров страны. Это совещание для Петровского кончилось неудачей. В закулисных обсуждениях ситуации принял участие и президент АН СССР М. Келдыш. А. Сахаров готовился выступить на двух международных научных конгрессах, подготовка которых проходила в Москве и в Прибалтике. По многим доступным ему телефонам звонил и академик П. Капица. Уже 13 июня мне сообщили, что решение об освобождении Жореса принято в «верхах», нужно соблюсти лишь некоторые формальности. 17 июня я уже говорил с Жоресом по телефону.

20 июня меня пригласили в приемную КГБ на Кузнецком мосту. Со мной встретился и около трех часов беседовал один из высокопоставленных работников КГБ, который представился как «генерал Теплов». Присутствовал и что-то записывал его помощник «капитан Петров». Было очевидно, что фамилии вымышленные, как это, впрочем, принято почти во всех подобных ведомствах. Речь шла о том, что произошло «недоразумение» и было бы лучше обо всем забыть. Жорес получит работу по специальности, и для него не будет в связи со случившимся никаких последствий. Эти обязательства были выполнены только частично. Осенью 1970 года Обнинский психдиспансер пытался вызвать Жореса для «амбулаторного лечения». Жорес, разумеется, от этого приглашения отказался и разрешил публиковать на Западе свои новые книги, а также нашу совместную работу «Кто сумасшедший?». Через 20 лет на Втором съезде народных депутатов СССР ко мне подошел «генерал Теплов». Мы познакомились. Это был один из заместителей Генерального прокурора СССР Иван Павлович Абрамов, работавший в прошлом в Пятом управлении КГБ. «А знаете, Рой Александрович, — сказал И. Абрамов, — мы хотели вас арестовать, но Андропов был против». «Нам было важно, — пояснил И. Абрамов, — выявить те нелегальные каналы, по которым уходили на Запад ваши рукописи. Для этого нужно было возбудить уголовное дело со всеми последствиями. Но Юрий Владимирович категорически отверг это предложение».

Осенью 1970 года я закончил вторую большую книгу «Социализм и демократия». По прежнему «маршруту» я отправил микрофильм Георгу Хаупту, и он решил издавать эту книгу в Европе — на русском и французском языках. Отдельные главы начали распространяться в самиздате и привлекли внимание как КГБ, так и лично Андропова. В конце декабря 1970 года Андропов направил в ЦК КПСС большую записку, в которой, в частности, говорилось:

«Секретно.

21 декабря 1970 г.

№ 3461-А

ЦК КПСС.

Анализ распространяющейся в кругах интеллигенции и учащейся молодежи так называемой "самиздатовской" литературы показывает, что "самиздат" претерпел за последние годы качественные изменения. Если пять лет назад отмечалось хождение по рукам главным образом идейно порочных художественных произведений, то в настоящее время все большее распространение получают документы программно-политического характера. За период с 1965 года появилось свыше 400 различных исследований и статей по экономическим, политическим и философским вопросам, в которых с разных сторон критикуется исторический опыт социалистического строительства в Советском Союзе, ревизуется внешняя и внутренняя политика КПСС, выдвигаются различного рода программы оппозиционной деятельности. Во многих документах пропагандируются идеи и взгляды, заимствованные из политических платформ югославских руководителей, чехословацких дубчековцев и некоторых западных компартий. В статье "О некоторых общественно-политических течениях в нашей стране", написанной известным своей антиобщественной деятельностью Р. Медведевым, делается вывод о появлении в советском обществе и партии идейных течений и центров идеологического влияния. В ней утверждается, что внутри КПСС имеются силы, выступающие против якобы существующего "консерватизма", за "решительное разоблачение всех преступлений периода культа личности, чистку госаппарата от бюрократов, перерожденцев, догматиков и карьеристов, за расширение свободы слова, собраний и дискуссий, рабочего самоуправления, изменения системы выборов" и т. п., среди научной и части творческой интеллигенции распространяются документы, в которых проповедуются различные теории "демократического социализма"… В ряде проектов "демократизации" СССР предусматривается "ограничение или ликвидация монопольной власти КПСС, создание в стране лояльной социализму оппозиции". Их авторы и распространители, считая, что нынешний уровень развития социалистической демократии дает право на существование оппозиционных воззрений, требуют предоставления легальных возможностей для выражения несогласия с официальным курсом. Уголовное законодательство, карающее за антисоветскую агитацию и пропаганду или распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, они объявляют на этой основе антиконституционным.