Где ночуют боги - Дмитрий Иванов

– Оф, так не скажи, Агоп, я тебя очень прошу.

В этот день сердитый Агоп возле своего неблагодарного золотистого «уазика» разговаривал с Сократом. Мальчик вручил Агопу конверт и что-то сказал. Почтальон его выслушал, конверт принял. Сократ ушел. Агоп хотел уехать, но машина не хотела заводиться. Как раз в это время мимо проходил Антон. Почтальон сказал Антону:

– Идеально сделал машину и вот к вам приехал, и опять воняет – сцепление воняет, и стартер не крутит. Ну что такое? Что вы делаете? Вы думаете, я буду еще к вам приезжать? Вы мне сцепление будете менять? Вы мне стартер будете чинить? Или я должен сам поменять, за свой счет опять? Я что, похож на миллионера?

Антон сказал:

– Не похож.

Агоп сказал:

– А знаешь, почему я не похож? Потому что я замучился уже машину чинить после того, как к вам сюда поднимусь. Вы пониже жить не могли?

Антон подумал и ответил:

– Наверху красиво.

Агоп посмотрел на Антона сурово и спросил:

– Что – красиво?

Антон указал на пейзаж вокруг и сказал:

– Все.

Агоп тоже сердито осмотрел пейзаж и сказал:

– Я не спорю. Но почему я должен стартер менять за свой счет?

Антон пожал плечами неопределенно, и Агоп заключил:

– Вот видишь. Ты мне стартер не купишь. Вот так. А получать письма хотите. И отправлять письма хотите. Слушай, а ты что, не помнишь, кто ты, Ларис сказала?

– Не помню, – признал Антон.

– Вот хорошо тебе. А я вот должен всех помнить. Кто живет, где живет. Ну ладно, тут я знаю всех. А в Америке – ну откуда я знаю всех? Сколько тут на горе народа живет, и сколько в Америке. И что мне делать с пацаном этим? Как я узнаю? А как скажу, что узнать не могу? Он скажет: «Что ты за почтальон, Агоп, если не можешь адрес узнать».

– Какой адрес? – улыбнулся удивленно Антон.

Тогда почтальон рассказал ему, что уже год Сократ отправляет в Америку письма для Скарлетт Йохансон. Сократ знает имя и даже страну получателя, но не знает адрес. Агоп имел неосторожность сказать мальчику, что проблем нет, конечно, письмо он отправит. Сказал – всё, «заднего давать» перед пацаном уже стыдно, а адрес узнать как? Поэтому Агоп вынужден принимать у Сократа письма и дальше и врать, что отправляет их. А что делать?

А на обратном пути, в пробке в Сочи, на Курортном проспекте, у Агопа сломался «уазик» – перегрелся двигатель в пробке. Чинить его пришлось почтальону за свой счет.

Тем временем автомобиль, издав несколько звуков, похожих на отход мокроты при бронхите, завелся, и Агоп уехал.

Антон смотрел ему вслед и думал про Сократа. Он думал, что мальчик представляет, наверное, как его письма читает Скарлетт Йохансон в Америке, а она их не видела даже. Это показалось Антону неправильным.

Днем Антона кормила обедом Ларис. Его, как сына полка, постоянно пытались покормить – не только Ларис, но и многие другие соседи, армяне. Антон даже поправился, потому что хорошо кушал, чем очень радовал Ларис. Во время обеда Антон рассказал ей, как они с Сократом ходили в лес, про зубробизона и про обрубок шашки, которой Пшмафэцук убил последнего леопарда на Кавказе. Ларис погрустнела. А потом, предварительно взяв с Антона слово, что он и дальше будет делать вид, что верит, что отец Сократа убил леопарда, рассказала ему правду. Про отца Сократа и Аэлиты и про их мать.

Мать Сократа и Аэлиты, Шуша, была очень красивая. Она погибла – утонула в реке, пошла в лес за черемшой и утонула во время схода снегов в реку, во время гнева титанов – такого же, в котором выжил Антон, зацепившись за корень убыхской груши. Шуше не повезло – опоры рядом не оказалось. Ее унесло потоком воды, снега, камней. Тела так и не нашли. Отец Сократа и Аэлиты, Пшмафэцук, много дней ходил по реке, с самого верха, от истока, до моря, куда впадает река, но тела Шуши так и не нашел. Потом, чтобы сделать могилу, он поймал ее душу бурдюком. Бурдюк этот похоронил под убыхской грушей. Пшмафэцук жену свою очень любил. После ее смерти он стал пить. Однажды он танцевал пьяный с гранатой. Оружия у людей было много после войны. У всех в огородах было что-то прикопано – на всякий случай, если снова будет война. Даже Ларис хотела спрятать в огороде автомат, но потом передумала – боялась, что забудет, где закопала, и не найдет. Отцу Сократа и Аэлиты подарили как-то по пьянке гранату. Он танцевал с ней, когда был выпившим, – выдергивал чеку и плясал, потом вставлял обратно. Много раз так делал, и ничего. А однажды пьяный Пшмафэцук танцевал, споткнулся и уронил ее. Граната взорвалась, ему оторвало ноги, и он умер, там же, на руках у пьяных друзей своих, которых чудом не убило. Так погиб Пшмафэцук, отец Сократа и Аэлиты. Сын стал говорить, что отец убил леопарда, потому что ему хотелось, чтобы отец так погиб. Карапет принес Ларис книгу, в которой была фотография зверя, и она по картинке связала шкуру – ковер, похожий на шкуру. У ковра не было головы, потому что связать ее Ларис не знала как. Она несколько раз попросила Антона, чтобы он, не дай бог, не сказал Сократу, что знает, как погиб его отец. А рассказала правду ему Ларис потому только, что побоялась, что Антон может узнать все от кого-то другого, например от Серуш, у которой во рту женятся змеи – и поэтому она не умеет держать язык за зубами, хотя вообще она неплохой человек. А узнав от Серуш, Антон проболтается Сократу и очень того огорчит. Антон пообещал, что не скажет.

Он однажды уже представлял, как умер отец Сократа. Видел яростный бой с леопардом и геройскую гибель. Теперь ему пришлось заменить эту картинку другой. И он подумал: как грустно, наверное, должно быть человеку, который танцует с гранатой.

Они помолчали с Ларис. Потом, снова став веселой, бабушка сказала:

– Оф, с леопардом этим так мучилась. Хорошо получился, четыре недели вязала.

Много вечеров подряд Антон потом проводил в доме Сократа и Аэлиты. Мальчик, бывало, рассказывал про подвиги отца – и про бой с леопардом тоже. Но Антон не подвел Ларис – не проболтался. По вечерам он любовался Аэлитой. Когда он смотрел на нее, все внутри замирало, как будто встал на скользкий камень на краю водопада и непонятно, что случится – то ли получится сделать шаг назад и остаться живым, то ли соскользнешь вперед, в водопад, и неизбежно погибнешь. Аэлита видела, как на нее смотрит Антон. Иногда она даже, специально, или так только казалось Антону, становилась в профиль к нему и замирала на секунду, чтобы он мог увидеть, какая тонкая и красивая у нее шея.

Старый Ибрагим тоже любил смотреть на Аэлиту, потому что ему казалось, что он видит Сашэ, с которой прожил много лет.

А вот Сократу быстро перестало нравиться, как Антон смотрит на его сестру. Несколько раз он по-убыхски, так, чтобы Антон не понял, делал Аэлите замечания. Девушка только усмехалась в ответ.

Однажды вечером Антон с Аэлитой вышли из дома вместе. Они гуляли около часа, она рассказывала ему убыхские байки, в которых один маленький герой побеждал много агрессивно настроенных гигантов, причем делал это без особого напряжения и даже иногда одновременно женился или просто дремал. Антона очень удивляла история – как один маленький герой это делает; он не мог понять, почему ничего подобного никогда не видел в жизни. Потом, правда, Антон решил, что, может, он и видел, но просто забыл. Так они гуляли с Аэлитой. Поднимаясь в гору, девушка слегка оступилась, Антон подставил руку, и таким образом рука ее оказалась в его ладони. В тот же момент откуда-то из колючих лиан выскочил Сократ и бросился на Антона. Тот ничего не успел понять. Мальчик молниеносно настиг его, взял захват и попытался бросить Антона через бедро. Но Антон был слишком тяжел для него, и бросок не получился – Сократ сам едва не упал. Антон хотел как-то успокоить маленького воина и прекратить схватку, но тот не дал ему такой возможности. Он тут же попробовал бросить противника подножкой и таки уронил, после чего попытался завладеть рукой Антона и закончить схватку болевым приемом на руку, который когда-то принес ему золото на кубке Адлера. Антон, пытаясь уйти от перелома руки, стал стряхивать Сократа, они покатились по земле. Аэлита сначала хотела было засмеяться, но это скоро перестало казаться смешным; Антон стряхнул Сократа – он был взрослей и сильней. Тогда мальчик бросился на шею Антона, взял ее в захват и попытался провести удушающий, не переставая при этом шипеть и изрыгать проклятия по-убыхски. Антон просто не знал, что делать. Тогда в схватку вмешалась Аэлита и с большим трудом оттащила брата.

Когда она это сделала, Сократ переключился на нее, но атаковал ее словесно, а не при помощи дзюдо. Он что-то крикнул сестре, сердито, даже зло. Она ему ответила. Сократ опять огрызнулся. И тут Антон увидел такую Аэлиту, которую никогда раньше не видел. Она рванулась вперед и сильно ударила Сократа кулаком в грудь. Мальчишка упал на спину, тут же вскочил и бросился на Аэлиту. Но сделать он ничего не смог, потому что, схватив его за шиворот, она швырнула его так, что Сократ отлетел на метр и упал на камни. Крича от боли и обиды, уже почти со слезами на глазах, он снова вскочил и снова бросился на Аэлиту, но при попытке подобраться к ней опять получил удар в грудь и снова упал. Потом девушка что-то зло стала говорить ему, а Сократ, вскочив, отвечал ей. Злость и обида душили его, ему было еще и больно, но он изо всех сил старался не заплакать и злобно ругался на Аэлиту. Она отвечала ему короткими суровыми фразами, каждая как приговор. Выслушав последний, Сократ что-то презрительно и коротко сказал сестре, она хотела еще раз ударить его, но он уже гордо удалялся, показав ей спину.