Путешествие в Закудыкино - Аякко Стамм

Когда он пришёл в себя, то ни тамбура, ни вообще вагона уже не было. Ему во второй раз за этот день судьба предложила очнуться не там, где представился случай отключиться. Но это возвращение к жизни оказалось совсем иным. Ни серого тяжёлого потолка, ни навевающих тревогу стен, ни мудрого Соломона в майке и трусах, ни даже весёлого солнечного зайчика. Ах, как кстати сейчас был бы именно тот зайчик. Женя полусидел-полулежал на одинокой деревянной скамейке посередине абсолютно пустой платформы какого-то забытого Богом полустанка. Вокруг шумел огромный сказочный лес, будто живой тёмный Солярис, материализующий из своего могучего разума привязчивые, но вовсе не опасные призраки. Колебания прохладного ночного воздуха доносили до болезненно восприимчивого слуха незнакомые потусторонние звуки – отголоски иных, затерянных в суете быта цивилизаций. А над головой грандиозным нерукотворным куполом, усеянное крапинами настолько близких, как будто даже выпуклых звёзд, повисло бездонное, беспредельное, чёрное небо. Ни в сказке сказать, ни пером описать. Только, разве что, представить, старательно закрыв глаза, да потерев их усердно кулачками для пущёй яркости звёздочек. Неограниченный тленной плотью разум частенько рисует сознанию такие перспективы, которых подслеповатым человеческим оком ни за что не увидеть. А коли даже удастся иной раз сподобиться, то не разглядеть, не охватить, не осилить в суете призрачного мелькания сиюминутных, плоских, неизменно рассыпающихся в прошлое картинок. Недалёк человек, ограничен и слаб. Причём сугубо добровольно. Скажете, нет? И тем самым только подтвердите тезис.

Скамейка, на которой он очнулся, оказалась весьма старой, давно не крашеной, жёсткой и на редкость неудобной для сидения. Всё тело его затекло, а ноги вообще отказывались реагировать на сигналы мозга, будто их и не было вовсе. Поэтому Резову пришлось сконцентрироваться и поднапрячься, чтобы поменять позу, давая отдых и приток свежей крови онемевшим мышцам. Именно это движение позволило Жене обнаружить, что одинокая обшарпанная временем скамейка явилась вынужденным пристанищем не только ему одному. Слева от себя он увидел фигуру старика в знакомой ермолке на голове и в выцветшем, изрядно поношенном пиджаке, украшенном богатым блоком орденских планок. Ветеран потягивал из рюмочки коньяк и взирал на Женю светящимися от счастья глазами.

– Ну, вот, наконец, и вы, молодой человек! – заговорил он весьма довольный собой. – А я уж заждался. Ну, что я говорил? Что вы теперь скажете?

Женя не знал что сказать. Ещё меньше представлял, как ему разделить радость и восторг старика. Поэтому он ничего не ответил. Или почти ничего.

– Это вы?

– Конечно я! А кто же? Вы кого-то ещё здесь ждёте?

– Я никого не жду. Я домой хочу … и совершенно не понимаю, как оказался и что я делаю … здесь, – он даже не пытался скрывать своего раздражения, весьма естественного в таком положении.

Но старик вовсе не замечал этого.

– А? Что? Что я вам говорил? Феерия! Букет! Симфония! Ну, что вы теперь скажете, молодой человек? Прав я был? Прав?

– Где мы? Почему мы здесь? Как сюда попали?

– Где? В лесу. Платформа какая-то … не имеет значения. Вы, молодой человек, немного переусердствовали с затяжкой, не рассчитали силы, с непривычки это бывает, и … и вас пришлось вынести на воздух. Ну, и я с вами вышел, не мог же я оставить вас здесь одного, – старик наполнил рюмочку коньяком и протянул её Жене. – Выпейте лучше. Уверяю, тут же станет легче.

– Да пошли бы вы … с вашим коньяком!

Резов уже не сдерживался, и если бы не преклонные года ветерана, он неминуемо бы схватил его за грудки и … и, возможно, даже ударил бы.

– А вы ударьте меня. Ударьте. Вы ведь именно это хотите сделать?

Женя, полностью обезоруженный, вмиг распрощался с раздражением, на смену которому тут же пришло отчаяние. Он отвернулся от старика и, обхватив голову руками, заплакал.

– Выпейте коньячку, – сочувственно пропел ветеран. – Хороший коньячок. Очень хороший. Выпейте, вам тут же станет легче. Намного легче.

Старик коснулся жениного плеча, но Резов, словно капризный ребёнок резко отдёрнул его и отодвинулся на край скамейки.

– А ну пей, щенок!!! Будет он мне ещё брыкаться тут!

Слова эти особенно после всех вежливостей и учтивостей ветерана прозвучали будто гром среди ясного неба, подобно тому, как безмятежную, царственную тишину горной вершины прерывает вдруг стремительно нарастающий рокот снежной лавины. Опешивший Женя послушно, словно под гипнозом принял из рук старика рюмку и выпил её содержимое залпом.

– Кто же так пьёт коньяк? Эх ты, сынок-сосунок, всему тебя ещё учить надо. Да ладно, не зыркай так глазками-то. Научу уж. Всему научу. На ещё выпей, только потихонечку, ма-а-аленькими глоточками. Коньяк успокаивает, придаёт силы и восстанавливает душевное равновесие. А я попытаюсь тебе кое-что объяснить. Только вот поймёшь или нет – от тебя зависит.

Ветеран вальяжно откинулся на спинку скамьи, закинул одну парализованную ногу на другую и начал:

– Жизнь, друг мой, – весьма преинтересная штука. И весьма логичная, представьте себе. Она подчиняется строгому закону соответствия и последовательности, в котором каждое событие, явление и даже простое действие является одновременно следствием предыдущего и причиной последующего. Эта цепь бесконечна и неразрывна. А скрепляет звенья цепи единственно рационализм. В природе всё рационально, всё подчинено закону причинно-следственной связи. Достаточно над любым событием поставить вопрос «Почему?» – и можно будет отмотать назад всю цепочку настолько далеко, насколько хватит терпения и интереса.

Почему хищник убивает? – Потому что голоден. Почему он голоден? – Потому что популяции потенциальных жертв сократились. Почему они сократились? – Потому что не хватает корма. Почему не хватает корма? – Потому что выдался неурожайный, засушливый год. Почему выдался засушливый год? – Потому что воздушные массы из соседних пустынь беспрепятственно перемещаются в зону с обычно мягким климатом …

И так далее до самого начала, до сотворения мира. И последнее «Почему?» здесь: Почему Творец сотворил мир? – Потому что захотел. Всё. Конец. Дальше, глубже закон причинно-следственных связей не распространяется. На Творца вообще никакие законы не распространяются. Он всему начало и завершение. Всё стремится к Нему и исходит от Него. С чего бы не начать исследование, какое бы событие не взять за стартовую точку, неизбежно ваш пытливый ум упрётся в «Потому что Он так захотел». Вообще, если грубо и приблизительно, то вся концепция мира выглядит примерно следующим образом: Почему это так? – Потому что так устроен мир; – Потому что таким его сотворил Создатель; – Потому что так Он захотел. Это, конечно, в том случае, если вы сторонник теистической теории происхождения мира. Ежели вы, друг мой, придерживаетесь атеистической теории, то тут вообще любое исследование превратится в бесконечный и абсолютно бессмысленный бред. И, в конце концов, очередное «Почему?» повиснет в воздухе, так как дать ответы на все бредовые «Почему?» невозможно, их попросту нет, не существует.

То ли коньяк возымел действие, то ли рассказ ветерана как-то затронул, увлёк, но Женя почти совсем успокоился. Он уже перестал плакать и внимательно слушал старика. А тот, завидя явный и неподдельный интерес, воодушевлённо продолжал.

– Но человек однажды посчитал себя равным Создателю и решил, что имеет право поступать иррационально, то есть вне закона причинно-следственной связи. Ему глупенькому почудилось, что он действует так или иначе не потому что того требуют обстоятельства, некая суровая логика жизни, а вопреки этой самой логике, просто «потому что так он захотел». Улавливаете сходство? Что именно для ЭТОГО дан ему разум и свободная воля, как образ и подобие Творца, и что обладание этими дарами уже ставит их на одну ступеньку. Больше того, человек со своим воспалённым эго рискнул даже скинуть Создателя с этой ступеньки и усесться на ней всей своей задницей, свесив ножки, один одинёшенек. Ха-ха-ха! Безумный, самодовольный червяк.

Нет, наличие разума и свободной воли у человека никто отрицать не собирается, но значит ли это, что он поступает как-то кардинально иначе, нежели все остальные твари? Вопрос!

В самом деле, когда тварь голодна, она действует, как предписано ей суровой логикой жизни: трава полевая жадно поглощает двуокись углерода из воздуха, нежась под яркими солнечными лучами; лань, нимало не смущаясь, сбривает своими острыми резцами эту самую травку с лица земли и поглощает её; лев же лишает жизни насытившуюся и отяжелевшую лань вовсе не по злобе или из чувства соперничества, а по причине всё того же голода. И заметьте себе, никому из них и в голову не придёт, что можно как-то иначе решить проблему. Как им предписано природой и породой, так они и поступают ныне и присно и во веки веков. А отнимется у них ввиду различных катаклизмов возможность так поступать, то вымрут как мамонты – и поминай как звали.