Влюблённые - Лина Вальх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фигуры замерли, их силуэты замерцали, как на изношенной кассете, а затем поменялись местами, — Эйлин не успела даже моргнуть, как диспозиция на шахматном поле преобразилась, будто кто-то вставил в проектор новый слайд с фотографией. Теперь на постаменте восседали все та же синяя фигура и присоединившаяся к ней бордовая. Даже за маской Эйлин чувствовала надменное выражение лица и презрение к окружающим — до того у неё была ровная и втянувшаяся по струнке спина, что позвонки Эйлин заныли от боли. Жёлтая фигура теперь стояла в центре. Подёрнутая рябью, она ходила из стороны в сторону, заложив за спину руки, и трясла головой.
— Все протоколы нарушены, все правила перевёрнуты с ног на голову.
Фигура приблизилась к Эйлин, и поднявшийся порыв ветра донёс до ее обоняния вонь, словно кто-то страдает от несварения или решил приготовить себе яишенку из тухлых яиц. Но уже через мгновение, вновь зарябив, жёлтая фигура оказалась почти у самых кресел, обращённая к ним своей уродливой маской.
— А дальше что? — прошипела она, всплеснув руками, и из-под широких рукавов показались изящные женские запястья в ярких золотистых татуировках. — Будем выходить к людям и жить среди них, как свои?
— Королева драмы в здании. — Синяя фигура запрокинула голову, глядя на жёлтую снизу вверх. — Ты слишком бурно на все реагируешь, сестра. Тебе бы охладиться чуть-чуть. И не встречаться в ближайшее время с нашим дражайшим братом, а то мало ли что. Еще, не дай я, взорвёшься. — Юноша хохотнул, но смех этот больше походил на карканье, вырывающееся из-под его маски облачками бледно-бурого дыма.
— Язык отрастил, а изъясняться им так и не научился. Шут горо…
— Я смотрю, здесь все по-прежнему. Не думал, что за моё короткое отсутствие все настолько сильно… не поменяется.
Эйлин вздрогнула и на мгновение остановилась. Голос показался ей знакомым. И это… было безумием. Она все еще не знала, где она, как она здесь оказалась и через сколько она сможет вернуться домой, где за неё непременно переживает отец. От мысли о страдающем без неё Алане в компании тройной гавайской пиццы с двойной порцией пеперони внутри Эйлин все сжалось от жалости к беспомощному отцу. Единственной надеждой был дядя Уилл, — он бы точно не позволил Алану посадить желудок вредной едой и сигаретами перед завтраком. Как минимум потому, что лечить отца пришлось бы именно мистеру Беллу.
Кто-то толкнул ее в спину, и Эйлин обернулась, снова не найдя никого позади себя. А вот фигуры в зале снова поменяли свое расположение. К ним добавились две новые: одна, в серой мантии появилась рядом с бордовой, другая же, фиолетово-зелёная, стояла теперь рядом с жёлто-золотой, возвышаясь над ней минимум на голову. Синяя подскочила на кресле, опуская ноги с подлокотника, и с нескрываемым интересом подалась вперёд.
— О, возвращение блудного брата. Как тебе твоё маленькое путешествие? — едко протянул парень в синем, откинулся на спинку такого же синего кресла и сложил на груди руки. — Узнал, что люди живут и за пределами Парижа, и у них даже нет вшей, ручных медведей и третьего глаза посреди лба?
— Ты все так же туп, как и раньше. Я все еще не понимаю, почему ты здесь. Может, мне попросить Сэма вывести тебя из игры? — облачённый в фиолетовое гость, повёл плечами, и вся его фигура напряглась. — Хотя бы на время.
— Замолкните!
Высокий женский голос раздался из-под бордовой маски, а длинные тонкие пальцы сжали подлокотники, выдавая плохо скрываемое раздражение. Несколько ярких розовых прядей — кажется, Эйлин и сама красилась в похожий цвет, — выглядывали из-под капюшона, спадая на плечи.
— Ведёте себя как стайка драчливых людей. Проявили бы хоть немного уважения к этим священным стенам.
— Священным? — фиолетовая фигура обернулась к ней, выплюнув это слово с большим презрением, чем дядя Уилл зачитывал выдержки из гомеопатических журналов и новости астрологии. — Они таковые лишь потому, что ты назвала их священными, сестра. Мы все знаем, что это бред. Церковь, запретные тексты, предсказания апокалипсиса и Страшного суда. Как мы вообще до этого додумались? Сколько еще мы будем играть в эту иудохристианскую чепуху, изображая непорочных ангелов?
— Не волнуйся так. Не тебе же приходится их изображать. — Синяя маска хмыкнула, на этот раз закинув ногу на ногу, и кивнула в сторону серого балахона. — Это вот нашему твёрдому любителю блистать охота нарушать все запреты. Которые сам же и придумал.
К удивлению Эйлин, фигура в сером никак не отреагировала на замечание в свою сторону. Она медленно поднялась со своего места и, подойдя к фиолетовой, посмотрела снизу вверх, вздёрнув острый вороний нос.
— Религия есть самый верный способ управлять толпой. Тебе ли этого не знать, Фос. До меня тут донеслись некоторые слухи о твоей связи… — из-под полумаски Эйлин впервые заметила сверкнувшую победную ухмылку, — с нежелательными элементами.
— Да? А я-то думал, почему ты проткнул мою несчастную тушку и отправил на гибель в эту мясорубку.
— Для фарша ты выглядишь весьма… цельно.
— Вы выглядите жалко.
Высокая фигура, скрывавшаяся до этого в тени, отлипла от стены и шагнула на свет. Светлые волосы, почти пшеничные, холодные голубые льдинки вместо глаз, остро очерченные черты лица, правильные пухлые губы и надменный взгляд. Она не видела, чтобы кто-то еще нёс себя с такой же статью, сложив за спиной руки, чтобы смотрел на всех свысока с такой же уверенностью во вздёрнутом подбородке, отчуждённостью во взгляде и раздражением в поджатых губах. Даже ее отец на сцене выглядел менее… пафосно, чем этот человек, вышагивающий среди облачённых в причудливые наряды фигур. Единственный, кто не скрывал свое лицо и предпочёл остаться в светлом сером костюме, — его красная мантия висела на спинке одного из кресел, возвышавшихся на постаменте, рядом с явно скучающей от происходящего розововолосой женщиной.
Он остановился перед собравшимися, медленно повернулся на каблуках и размеренной походкой подошёл к стоящему в углу, позади кресел, зеркалу, посмотрев сквозь него на стоящую за его спиной Эйлин.
— Дайте мне терпения. — Тяжелый, полный усталости вздох. — Вы все полнейшие идиоты, если не заметили, что за нами подглядывают.
Он стоял прямо напротив Эйлин, заглядывал ей в глаза и ухмылялся. По телу пробежали маленькие электрические разряды, кожа начала гореть, и Эйлин вздрогнула. Быстро заморгав, она отпрянула и врезалась в спину своих сопровождающих. Тихий вскрик — Эйлин обернулась, встретившись лишь с черными пустыми масками, а затем ее резко развернули. Шарль выглядел обеспокоенным. Он вглядывался в ее лицо,
