Торговец Эпохами. Спасение из Ада. - Юрий Иванович

В данный момент, после согревания в пещере, осложняющийся абсцесс структуры кожи, опять стал прогрессировать, и теперь красные пятна уже перемежались синеющими участками. Сильва прекрасно знала, как в такие часы выглядит, и боялась только одного: неожиданного ухудшения. За годы мытарств поневоле закомплексуешься. Да и повод имелся отложить первые прикосновения целителей на потом:

- Куда спешить? Тем более что вы с дороги устали, еда в сон разморила… Выспитесь, а потом уже и видно будет. Утро вечера всегда мудренее. А уж как я устала…

- Так даже лучше будет, - оживился Деймонд Брайбо. Но не успела пациентка облегченно вздохнуть, как он наоборот стал настаивать, - Ты уснешь, и мы тебя осмотрим в полном покое. Ты ничего не почувствуешь, заверяю. Уж как усыпить, я точно знаю, успел последовательность заучить. Давай, идем в твою келью.

Он вместе с Даной стал интенсивно подталкивать женщину к внутренним помещениям, тогда как Сильва беспомощно оглянулась на Василия, словно умоляя ее защитить. Но будущий супруг и не подумал с первого дня помолвки устраивать поблажки. Выразительно нахмурился и спросил:

- Помочь? Могу подержать.

Что мгновенно и основательно рассердило несчастную изуродованную женщину. Она решительно пошла сама, но все-таки пригрозила через плечо:

- Если завтра мне станет хуже, прокляну!

Оставшаяся тройка мужчин понимающе переглянулась, но и тут Петруха оставил за собой последнее слово. Хотя начал на полном серьезе:

- Ты бы Васек с утра в горы смотался, место, где мы рога и копыта оставили, я тебе покажу.

- Да на кой мне эти копыта?

- Ох! Ты разве забыл, что мы в волшебном мире? А ведь здесь только копыта гаернов, повешенные на ремешке вокруг головы могут уберечь от проклятия женщины. А рога при этом, надо носить…

- А рога я тебе заколочу в одно место! - с нажимом перебил парня Василий. - И сколько раз тебя предупреждать: не называй меня «Васьком»!

- Как? Неужели знаменитый Вася решил сменить имя?

- Ага! На «Убийца Петрушек!»

Они бы еще долго переругивались, если бы не хриплый смех заходящегося от веселья немца, и его радостные восклицая:

- О! Да! Теперь я понимаю этот великий русский юмор! Самое смешное - это когда разозлишь и обгадишь товарища. Прафильно?

- Не совсем, - хитро улыбался Петруха. - Самое веселье в концовке: когда эти два разозленные товарища начинают бить морду немцу.

В итоге застолья, старшего группы удалось раскрутить еще на две дозы горячительного напитка. Вечер удался. Мужской состав «третьей» расходился спать умиротворенным и совершенно расслабленным. К тому времени пациентка и ее целители спали непробудным сном.

На завтрак вся компания собралась довольно поздно. Что было в первую очередь обусловлено продолжающимся снаружи бураном с обильным снегом. Во вторую очередь выяснилось, что при неумелом использовании своих обретенных после вертушки возможностей, целители оказались истощены полностью и практически на последних крошках своей воли доползли накануне до своих мест ночлега. К утру они почти восстановились, но все равно, усевшись за стол вслух удивлялись подобной напасти:

- Или мы полные бездари…

- Или болезнь слишком для нас непосильная.

- Или - все вместе взятое.

- Нет, но все-таки Сильву-то я сразу усыпил! - хвастался Деймонд. - Лишь прикоснулся и скомандовал «Спи!»

Всеми силами сдерживая смертельную зевоту Сильва, попробовала вяло возмутиться:

- Вот именно на мое усыпление ты все свои силы и потратил. Почти убил. Потому что ничего не помню, снов не было и только вот недавно, словно из омута вынырнула, благо запахи жареного мяса услышала. А ведь я чутче всех сплю.

Молодой отшельник несколько смутился от такой критики, но все-таки решил вести себя как истинный врач. Потому что насмотрелся на свою акушерку-благодетельницу, которая умела обращаться с самыми строптивыми больными со всей строгостью и безапелляционности к своему профессиональному авторитету:

- Сомневаться в нашем лечении нельзя. Иначе помощи никакой не получится. Наступит, так называемая *абреакция! - он поднял вверх указательный палец, словно хвастаясь заумными словечками, - Скорей всего именно твое неверие и мешает тебе выздороветь. Ибо если у целителя есть жажда излечить пациента, то он своего обязательно добьется даже без кропотливого обучения или наставничества.

*Абреакция - это термин в психоанализе, означающий повторное переживание.

- Как же тогда жрец твоего поселка никого не мог вылечить?

- Встречается и такое. Но это лишь значит, что у Бурулкана никогда и не было той самой жажды лечения, сострадания к больным. Он их изначально ненавидел и презирал. Вот потому так и получилось…

Василий как раз и решил развить данную тему, потому что в такую погоду куда-либо двигаться считал полным безумием:

- Как же тогда черный монолит даровал вашему Бурулкану умения исцелять?

- О подобных тайнах никто ничего конкретно не знает. - Деймонд задумался: - Разве что кое-какие слухи до меня долетали. Старался подслушивать, где только мог. И порой весьма ценные разговоры происходили между родственниками и близкими роженицы, пока та приводила в мир новую жизнь.

- Мы тоже с удовольствие эти слухи воспримем, - подбодрила коллегу Дана. - Тем более после того, как ты узнал самую страшную и кощунственную правду о жрецах и черном монолите, твои акценты просто обязаны поменяться.

- Действительно поменялись. И теперь каждое слово мне видится в ином свете…

Подслушанных фраз и недомолвок у него в голове крутилось много. Потому что в момент наивысших переживаний люди раскрывались, теряли над собой контроль, забывая о страхе поддавались эмоциям. И частенько при этом за глаза упрекали как раз того самого Бурулкана, что он дескать неистинный жрец. И что мол, такого отребья в последнее время в империи становится все больше и больше. А истинные целители уходят в историю. Кто-то иной проговорился, что отец Бурулкана тоже ни на что кроме обмана не способен. Хотя и заправляет в небольшом городке где-то на далеком севере. Еще кто-то проболтался что родной дядя поселкового жреца - слишком большая шишка в столице империи. Ну а об остальном, зная теперь все реалии, Деймонд и сам стал догадываться. И после подробной подачи своих размышлений по поводу каждой подслушанной фразы, сделал заключительные выводы:

- Раз любой жрец может лишить младенца дара самооздоровления, то почему бы этому самому жрецу не попытаться наградить даром кого-нибудь из своих близких? Скорей всего сей процесс, слишком сложен, труден, но при определенной хитрости и талантах, вполне очевиден. Вор забирает дар обратно из ларца Кюндю и впихивает его в ауру выбранного человека, потом туда же заталкивает и вторую порцию. Скорей всего такой врачеватель не обретает истинного дара исцеления, а имеет некий суррогат, который просто вводит любого другого жреца в заблуждение.