Коптский крест - Борис Батыршин

Согласно выписке, полученной от пройдохи-делопроизводителя (она обошлась Никонову в полтора рубля серебром), Олег Иванович с Ваней прибыли в пределы империи из Персии, через Баку. В их бумагах имелись все положенные отметки с бакинской таможни, однако паспорт, необходимый иностранцу для пребывания в России, был выдан не как положено, бакинским градоначальником, а здесь, в Москве. Никонов, и так испытывая некоторое неудобство от того, что он, морской офицер, вынужден заниматься, в сущности, жандармским промыслом, не стал расспрашивать чиновника об этой странности. Имелся и другой путь – один из товарищей Никонова по Морскому корпусу командовал канонерской лодкой на Каспийской флотилии. Каспий служил чем-то вроде места ссылки для проштрафившихся или попавших в немилость офицеров флота; однокашник Никонова угодил туда из-за некрасивой истории с карточными долгами. Но лейтенант не стал, подобно многим сослуживцам, прерывать отношения с опальным товарищем. Вот ему-то и написал теперь Никонов с просьбой навести справки об Олеге Ивановиче и Ване. Моряк нисколько не сомневался, что столь колоритные путешественники ни в коем случае не могли остаться незамеченными в азиатском Баку, где европейцы вообще были наперечет.

Ответа из Баку Никонов ожидал буквально со дня на день – желая ускорить дело, он воспользовался телеграфом, поставив, после некоторых колебаний, на послании казенный гриф. Оставалось пока лишь гадать, что за ответ придет с берегов Каспия, но лейтенант чувствовал – вне зависимости от его содержания, объясниться с новым знакомым все же придется. Открытка со зловещей надписью на японском, с которой все и началось; манера речи, не имеющая ничего общего (Никонов был уверен в этом) с говором русских выходцев с Аляски; навыки обращения с оружием, продемонстрированные мальчиком; сегодняшний фейерверк технических диковин… Вокруг этих двоих скопилось слишком много вопросов, и Никонов был твердо намерен получить ответы хотя бы на часть из них.

А пока следовало продолжить столь удачно завязавшееся знакомство, благо повод к тому имелся, и вполне приличный. А заодно – прощупать нового знакомого в достаточно неожиданной для него обстановке. У Никонова имелся в Москве один приятель – и с его помощью лейтенант надеялся разговорить загадочного американца, да так, что тому некуда будет деваться. А сегодняшнее знакомство позволяло сделать это, не нарушая правил хорошего тона.

Глава 8

Под ногами мерзко хлюпало. Застоявшийся смрад был таким густым, что его, казалось, можно было резать ножом. Дно тоннеля покрывал слой топкой дряни; чтобы не увязнуть в нем по колено, приходилось держаться у стены. Яша проклинал себя: ну зачем понадобилось спускаться в эту клоаку? Нет чтобы дождаться, пока бестолковые барчуки вдоволь измажутся в подземельях и сами выберутся наверх! Ну чего такого могло быть там, кроме грязи, крыс и смрада?

Но жалеть было поздно. Когда, поддавшись мгновенному порыву, Яша полез вслед за мальчиками под землю, еще не поздно было одуматься. Да и когда они отошли от лаза на полсотни шагов – можно было на ощупь добраться до выхода. Но теперь, когда троица миновала уже четвертый или пятый поворот, путь назад был отрезан. Яша мог лишь следовать за далеким светом и молить бога Авраамова, чтобы тот не дал ему отстать: своего фонаря у Яши не было. Правой рукой он старался не отпускать стены; порой пальцы попадали во что-то ледяное, мерзко-осклизлое, мягкое. Яша несколько раз падал в вонючую жижу на дне тоннеля, а кольцо света неумолимо уходило вперед, заставляя вставать и, проклиная собственную дурость, плестись за неверным отблеском фонарей. Поначалу Яков боялся, что Ваня с Николкой, обернувшись, увидят незваного попутчика; но теперь он был готов заорать, привлекая их внимание. Один раз, когда нога, оскользнувшись, провалилась в какую-то дыру, Яша и правда завопил; но звук поглотила липкая, смрадная тьма. А фонари уходили все дальше по бесконечному коридору…

Сначала Яша пытался считать повороты, но мальчики, как назло, часто меняли направление. На развилках тоннелей Ваня с Николкой останавливались и принимались совещаться – лучи плясали по стенам в такт поворотам голов. А Яша прижимался к заплесневелым кирпичам, забыв о том, что только что готов был звать на помощь. Один раз он потерял осторожность настолько, что замер в десяти шагах от мальчиков, успев лишь втиснуться в узкую нишу, и видел, как Николка (сейчас он различал мальчиков только по росту) медленно поворачивался на месте, водя перед собой проволочной загогулиной. Его спутник, Ваня, потушил фонарь, поднял руку, и Яша, оцепенев от ужаса, увидел, как на стене возникла большая, светящаяся лиловым стрела-указатель[129]. Иван включил фонарь, и знак исчез. Когда мальчики покинули развилку, Яша ощупал то место, где появлялся загадочный знак. Но не нашел ничего; лишь пальцы его пахли чем-то резко химическим.

Кто же мог знать, чем обернется самая обычная вылазка мальчишек в город! Через неделю после достопамятной велопрогулки Яша, как обычно, пришел на Гороховскую. Олега Ивановича дома не оказалось; Яша совсем уже было отправился по своим делам, как вдруг увидел выходящих из дома Ваню с Николкой. Мальчики были навьючены большими бесформенными ранцами; не заметив отцовского помощника, они поймали извозчика и направились в сторону центра города.

Яша и сам не понял, зачем последовал за ними. В подобной слежке уже не было необходимости – ведь уже несколько дней состоял у Олега Ивановича в помощниках, бегал по его поручениям и мог бывать на Гороховской улице вполне свободно. Однако что-то подтолкнуло молодого человека остановить плетущегося мимо «ваньку» и, сунув ему гривенник, скомандовать: «Гони за той пролеткой, с пацанами, алтын на водку!»

Мальчики отпустили извозчика у приметного дома на углу Хрустального переулка и углубились во дворы. Яша последовал за ними; притаившись за углом дома, он видел, как Ваня расплачивался с приказчиком, служившим, надо понимать, при расположенных здесь же складах; получив несколько монет, тот отвел мальчиков к неприметной двери, скрывавшейся в лабиринте дворовых пристроек и сараюшек. Отомкнув огромный висячий замок, приказчик впустил ребят. Немного выждав, Яша последовал за ними; за дверью скрывался заброшенный лаз в знаменитые соляные подвалы, получившие это название в наследство от Государева Соляного двора, стоявшего здесь еще два века назад. Яков притаился за какими-то ящиками и гадал – что же понадобилось его подопечным в этом нехорошем месте?

Место оказалось удобным – начинающий сыщик во всех подробностях видел, как Ваня с Николкой готовились к подземному путешествию. Странности начались сразу: Ваня достал что-то из кармана, встряхнул – и полумрак рассеял мертвенный бледно-зеленый свет. Яша пригляделся – свет испускала небольшая палочка длиной примерно в четыре вершка[130]. Что там в ней горело, юноша не разглядел, но палочка испускала ровное, несильное сияние, при котором юные искатели приключений принялись облачаться в бесформенные серые хламиды. Потом натянули на головы гуттаперчевые маски вроде той, что Яша видел в веломастерской, а поверх них – глубокие шлемы с фонарями. Яша не сразу понял, что это именно фонари, – блестящие коробочки не были ни на что похожи. Мальчики что-то сделали с ними, и из коробочек ударили невыносимо яркие в зеленом полумраке лучи.