Последний аргумент закона - Андрей Воронин

«Думаю, что этого, мерзавец, тебе хватит!». Перед тем, как положить пистолет, Илларион тщательно протер его. Теперь он знал: его отпечатков нет на пистолете. Таким же сложным способом он перебрался на соседний балкон, спустился этажом ниже и уже через пятнадцать минут, вальяжно куря и пьяно пошатываясь, двигался по коридору к стеклянной двери, ведущей на лестницу. По этой лестнице он спустился в зал. Уходя из номера Галкина-младшего, он погасил свет.

Еще через десять минут он уже был на улице, стоял и смотрел на окна апартаментов Галкина-младшего.

Наконец там зажегся свет.

«Значит, ты помылся. Молодец, — подумал Илларион, вытаскивая из кармана трубку мобильного телефона, а из другого кармана маленький плоский диктофон. А сейчас я тебя, мерзавец, немножко огорчу», — он набрал номер.

Аркадий Галкин в это время стоял у зеркала, завернутый в махровую простыню, и смотрел на свое отражение. Зазвенел телефон.

— Отец звонит. Сейчас я с ним поговорю. Опять буду паинькой, — злясь, проговорил Аркадий. Подошел к телефону, снял трубку:

— Это я, — сказал Аркадий.

— А это я, — ответил Забродов.

— Кто это — ты?

— Илларион Забродов. Мою фамилию, надеюсь, ты слышал?

— Ты еще жив? — процедил сквозь зубы Аркадий, вновь обливаясь потом, холодея от страха.

— Как ты можешь догадаться, пока еще жив. Хочу дать тебе послушать кое-что, — Илларион включил кнопку диктофона.

Аркадий задрожал. Из трубки слышался голос Лили: «Да, я сидела справа, Аркадий сидел за рулем. Конечно, я все видела. Он решил показать свою прыть. Увидел девушек, стоящих у обочины, и помчался прямо на них. Я говорила ему, не надо это делать, но он не послушал. Он вообще никогда никого не слушал. Джип сбил девушек, потом мы бросили машину и уже добрались до Москвы на каком-то микроавтобусе. Он сказал мне, чтобы я молчала».

— Ну, как тебе? — пряча диктофон в карман, спросил Забродов. — Узнал голос? Это голос с того света, она зовет тебя к себе. Ведь она тебе нравилась?

— Ты сволочь! Сволочь! Гнусный убийца! — закричал в трубку Галкин-младший.

— Нет, убийца — ты. У тебя, кстати, под подушкой лежит пистолет, и ты можешь красиво уйти.

— Куда уйти?

— На тот свет. Если ты не уйдешь сам, то я сейчас к тебе приду, помогу тебе это сделать, — Илларион отключил телефон.

Аркадий Галкин после услышанного в ужасе замер с телефонной трубкой в руке. Он был абсолютно голый, простыня упала, лицо побелело, губы отливали синевой.

— Пистолет? Какой пистолет?! — в истерике он бросился к дивану, откинул подушку.

Затем кинулся в спальню, сбросил подушку на пол и увидел черный пистолет. Рука Аркадия Галкина потянулась к оружию.

«Надо позвонить отцу, надо предупредить его! Пусть он спасет меня! Пусть защитит!»

Такого страха Галкин еще не испытывал ни разу в жизни. Больше всего его потряс голос убитой им Лили, Галкин не мог понять:

— Неужели она жива? Неужели произошло чудо? Нет, нет, она мертва… - бормотал Аркадий.

Он подбежал к телефону. Но номера отца не знал. Он приоткрыл дверь и крикнул охраннику:

— Эй, ты! Ты! Быстро вниз, найди отца, скажи, чтобы срочно шел ко мне! Скорее!

Видя бледное, перекошенное от страха лицо хозяйского сынка, охранники переглянулись.

— Давай, сходи, а я побуду здесь, — предложил один из них.

Один из охранников быстро помчался по длинному коридору к стеклянной двери. Он прибежал вниз, с трудом отыскал Бориса Аркадьевича, а вот Антона, как ни старался, найти не мог. Рядом с Борисом Аркадьевичем был его пресс-секретарь.

— Чего тебе?

— Да там Аркадий чудит. Весь какой-то странный, кричит, отца зовет. Что-то у него случилось.

Пресс-секретарь, извинившись перед своим шефом и седовласым политиком, с которым Борис Аркадьевич увлеченно беседовал о политической ситуации, сообщил то, что его просил Аркадий.

— Черт бы его подрал! Что, пьяный? — охранник пожал плечами. — Извините, у меня здесь дела. Я скоро вернусь, — и Галкин-старший, мило улыбнувшись, двинулся из банкетного зала.

Впереди шел охранник, сзади секретарь. Лицо Галкина-старшего было мрачным и злым.

«За сегодняшний день он умудрился меня несколько раз вывести из себя. Ну, я ему сейчас задам! Какого черта?!»

На лестнице, метрах в десяти от стеклянной двери, с большим букетом цветов в руках стоял Илларион Забродов. Когда Галкин-старший уже поднимался к лестнице, Илларион, прижав к уху телефон, набрал номер.

Трубку сняли тотчас.

— Ну, что, мерзавец, еще не пустил себе пулю в лоб? — Илларион слышал тяжелое прерывистое дыхание. Аркадий был так напуган, что даже не мог вымолвить слова. — Я к тебе сейчас приду. Я уже иду. Охранник у твоих дверей уже мертв, как будешь мертв и ты.

Аркадий поднял пистолет и прошептал:

— Ну, иди, иди!

— Иду! — ответил Забродов. — А ты не забыл снять пистолет с предохранителя?

— Нет, не забыл.

— Ну, тогда молодец.

Галкин-старший подошел к двери номера, где был его сын, положил руку на дверную ручку.

— Я пришел! И сейчас войду, у тебя остался последний шанс покончить с собой, — услышал в трубке Галкин-младший голос Забродова.

Дверь резко открылась. Галкин-младший, прищурившись, нажал на спусковой крючок. Он увидел силуэт человека в темном костюме, в белой рубашке и ярко-синем галстуке. Лишь после второго выстрела он сообразил, что это его отец.

Одна пуля вошла Галкину-старшему в шею, другая — в грудь, как раз в область сердца. Промахнуться с такого расстояния было почти невозможно. Охранник, услышав выстрелы, выхватил оружие и выстрелил в абсолютно голого мужчину, в руке которого был пистолет, а в другой — телефонная трубка.

Галкин-младший качнулся и рухнул, стягивая на пол телефон. Бориса Аркадьевича Галкина подхватил пресс-секретарь.

Илларион Забродов услышал выстрелы в телефонной трубке, увидел, что происходит в конце коридора сквозь стеклянную дверь. Телефон он опустил в карман пиджака и с букетом цветов, не спеша, двинулся вниз по лестнице. Он отыскал Анжелу, подарил ей цветы, а затем извинился, сказав, что его срочно вызывают в Москву.

— Можно, я вам позвоню?

Анжела написала на листочке блокнота свой телефон.

— До встречи, Анжела.

Полковник ГРУ Андрей Мещеряков открыл глаза в половине седьмого. Стол в гостиной уже был убран. Мещеряков протер глаза. С кухни слышалась музыка и звяканье посуды.

— Илларион! Илларион! — немного охрипшим голосом крикнул Мещеряков. — Что это с нами было? Мы вчера столько выпили!

— Да, выпили сильно, — сказал Илларион, появляясь с подносом, на котором стоял кофейник и две чашки. Рядом на комоде стояла недопитая бутылка виски.

— Давненько мы с тобой так не сидели.

— Да уж, и не говори. Может, ты хочешь полечиться, Андрей?

— Нет, нет, у меня и так голова трещит.

— Тогда выпей кофе, а я выпью виски, — Илларион налил себе в стакан немного виски, сел в кресло, включил телевизор.

Когда из ванной появился вымытый и довольный Андрей, Илларион смотрел на экран телевизора.

Мещеряков сел к столу:

— Что ты там смотришь?

— Да жду, когда передадут сводку погоды. Может, сегодня съезжу на озеро, что-то хочется порыбачить.

— А меня возьмешь?

— Почему бы и нет? Ты же сегодня и завтра свободен, выходные как-никак, сказал Забродов. — Твое здоровье, Андрей, — он пил виски.

Запах алкоголя сегодня раздражал Мещерякова.

Он поморщился:

— Как ты можешь с утра пить эту самогонку?

— Мне нравится, — сказал Илларион.

— И что, ты в таком виде поведешь машину?

— Почему я? Ты поведешь машину. Ты же хочешь поехать и поймать большую щуку?

— Хочу.

— Тогда и порулишь.

Первой новостью, которую Мещеряков и Забродов услышали после заставки новостей, было сообщение о том, что известный предприниматель Борис Аркадьевич Галкин трагически погиб. Так же погиб и его сын Аркадий Борисович Галкин. Все это произошло поздним вечером во время проведения форума. На экране появились две фотографии — Галкина-старшего и его сына.

— Не может быть! — вскочил из-за стола Андрей Мещеряков.

— А ты говорил, — делая глоток виски, сказал Забродов, — что олигарх фигура неприкасаемая, и ничего с ним никто не сможет сделать.

— Как это произошло? — Мещеряков бросился к телефону, затем, положив трубку, сказал. — Ерунда какая-то… Черт знает что! Мне сказали, что по предварительным данным сын застрелил отца, а охранник застрелил Галкина-младшего.

— Вот видишь, есть же высший суд!

— Какой к черту суд! Налей-ка и мне.

— А как же рыбалка?

— Налей, налей, Илларион.

Забродов поставил стакан рядом со своим и разлил остатки виски из большой граненой бутылки.

— За справедливость! — прикоснувшись своим стаканом к стакану Мещерякова, сказал Илларион.