Старики и бледный Блупер - Густав Хэсфорд

Слышно только, как скулит один из игроков во «фризби», который ранен в живот и пытается вытащить чеку из гранаты.

Командир Бе Дан приказывает рукой: «Тьен! Мао!»

Мы перебегаем через понтонный мост, пролет которого из перфорированных стальных плит собрали из готового комплекта американские военные инженеры.

Сонг стреляет в лицо раненому игроку во «фризби». Пуля сносит верхушку его головы.

На другой стороне реки мы поворачиваем налево и пробегаем мимо сложенных мотков колючей проволоки и двух мертвых арвинов. Подбираем оружие противника. Бежим вдоль берега, направляясь к зарослям.

Мы с мастер-сержантом Ксуаном остаемся сзади и прикрываем отход, хотя огня от солдат марионеточной армии как не было, так и не предвидится.

Близняшки Фуонг бегут быстро, тащат Нгуен Мота на гамаке, их прикрывает Нгуен Хай. Бодой Бакси и Боеболка помогают Сонг, которая не поспевает за всеми.

Командир Бе Дан говорит: «Мао! Мао! Трук тханг!» — «Быстрее, вертолеты!» Он бежит назад, чтобы прикрыть отряд.

До зарослей остается пятьдесят ярдов, когда ганшип «Хью» налетает на нас с грохотом, от которого закладывает уши. «Хью» — защитной раскраски, округлый и на вид неуклюжий, но стремительный, большая механическая стрекоза, внутри которой сидят люди, а она плывет по воздуху, выплевывая огонь.

Мастер-сержант Ксуан нацеливает РПГ на ганшип, но падает, не успевая выстрелить.

Командир Бе Дан открывает ответный огонь, а я бегу назад, на помощь мастер-сержанту Ксуану.

«Хью» закладывает вираж и делает очередной заход, выстреливая пучок реактивных снарядов из навесных контейнеров. Снаряды летят к нам на наклонной, и мы открываем рты, чтобы уменьшить давление на перепонки, которые могут пострадать от ударной волны.

Я подползаю к мастер-сержанту Ксуану. Половина лица у него снесена. Он пытается что-то сказать, но не в силах пошевелить губами. Я пытаюсь вытащить РПГ из его рук, но он ни за что не желает его отдавать. Я ставлю ногу ему на грудь и с силой упираюсь. Наконец, мастер-сержант Ксуан отпускает свое оружие, но лишь потому, что уже мертв.

Когда чоппер уходит на разворот для очередного захода, появляется Бодой Бакси, стреляя из карабина М1 со складным прикладом.

Я держу в руках РПГ — скоро он мне понадобится.

Бегу к командиру Бе Дану. Он ранен в шею, одно ухо ему оторвало. Попали и в его автомат АК-47. Пуля разворотила ржаво-рыжий металл изогнутого магазина, и видны уложенные в ряд пули, похожие на острые золотые зубы.

Командир глядит на меня, пытаясь узреть в моем взгляде информацию о своем медицинском состоянии. Он поднимает руку и прикасается к окровавленным клочьям на той стороне головы, где раньше было ухо, и стонет.

Чоппер заходит на бреющем, поливая нас из пулеметов трехсекундными очередями, размеренными с точностью электронного прибора. Пилот балдеет от войны. Он заранее сам себя похлопывает по спине за хорошую работу. Чоппер зависает над нами, этакий раздувшийся зеленый стервятник, железная птица-стервятник, которая налетает и верещит, а лопасти режут воздух как мачете с мотором.

Лежа на спине и притворяясь мертвецом, гляжу на кроваво-красные круги, поверх которых отпечатаны по трафарету пауки «черная вдова». Я успеваю разглядеть лицо пилота, и тут опускает светозащитный фильтр и давит большим пальцем на красную кнопку, открывая огонь. Пилот на вид совсем как перспективный молодой специалист на службе в крупнейшей корпорации в истории человечества, и сквозь его прицелы люди на земле вовсе не люди, а всего лишь отличные отметки, которые бегут прямиком в его личное дело.

Бодой Бакси бежит, уводя огонь на себя.

«Хью» клюет на приманку, слегка заваливается на правый борт.

Командир Бе Дан поднимает B40, выпускает гранату и падает. Реактивная граната со свистом вылетает из дула гранатомета как крохотный космический корабль, и бортовой пулеметчик в чоппере успевает засечь ее приближение за секунду до того, как она попадает в ганшип.

Взрывается топливный бак. Реактивные снаряды и патроны раскаляются, и вторичные разрывы разносят чоппер в клочья.

Ганшип камнем падает вниз. Просто шлепается оземь сгустком огня, упавшего с небес и оставившего за собою черный дымный след. «Хью» расплескивается по палубе безобразным пятном разодранного металла и горящего бензина, с погнутой лопастью, с лопнувшим фюзеляжем. Люди, что были на борту, сгорают в своей машине.

Близняшки Фуонг снова в бою. Они кладут командира, потерявшего сознание, на гамак, закидывают автоматы за спины и поднимают его.

«Тьен!» — говорю я, и все мы направляемся в заросли.

Еще два чоппера быстро летят сюда, полмили до нас осталось.

Бодой Бакси остается позади, чтобы прикрыть нас, пока мы не окажемся в безопасности в зарослях.

Мне в голову приходит мысль о побеге, но куда ж я побегу? Чоппер подбит. Те злые вертолетчики, что летят сюда, готовы поубивать всех, кто покажется на земле на расстоянии в пятьсот ярдов.

Мы все сидим глубоко в тоннеле, а ганшипы грохочут над деревьями. Ганшипы жужжат кругами в тесном строю, а бортовые пулеметчики поливают землю пулями, жарким и плотным огнем, стреляют не видя цели, пытаясь подбить сами джунгли. Мы слушаем, как чопперы сходят с ума и долго еще опустошают контейнеры, набитые реактивными снарядами.

Мы сидим в тоннеле, пока не наступает ночь, прислушиваясь к собственному дыханию. Воздуха так мало, что одна из двойняшек Фуонг падает в обморок, и приходится приводить ее в чувство. Этим тоннелем давно уже не пользовались, и дренажные стоки забились и залиты водой. Мы заперты в черной подземной яме, промокли все, и нам невесело.

Когда наступает ночь, мы выползаем из этой вонючей ямы и распрямляемся, глубоко вдыхая воздух и кашляя, замарашки под светом луны.

Я иду в голове. Близняшки Фуонг несут Нгуен Мота. Нгуен Хай и Бодой Бакси несут Сонг. Командир Бе Дан настаивает, что пойдет сам, и я выделяю ему Боеболку, чтобы было на кого опираться.

Ковыляя вперед, я машу рукой. «Тьен, Донг Чи» — «Вперед, товарищи сестры» — говорю я усталым, милым близняшкам Фуонг.

И веду бойцов обратно в деревню.

Неделю спустя после взятия нунговской боевой крепости жизнь в деревне Хоабинь возвращается к обычному распорядку, только теперь я для всех уже не военнопленный, а испытанный вьетконговский солдат. Полпути пройдено.

Я работаю вместе со всеми на рисовых полях, и тут за мной прибегает Сонг. Я вытираю с лица пот банданой бойца Фронта в черно-белую клетку, которой меня официально наградила Ба Кан Бо перед лицом всех жителей деревни.

Следующий шаг к свободе — надо заслужить оружие.

«Иди за мной, — говорит Сонг. — Ди ди мау» — «Быстро иди».

Ничего не понимая, бросаю свой рисовый серп и охапку рисовых побегов на дамбу. Следую за Сонг, переходя на бег.

Молотильщики, которые ворошат кипы необрушенного риса на деревенской площади, застывают на месте, услышав шум приближающихся вертолетов.

Мы с Сонг скрываемся в тоннеле под «кабинетом» генерала Клыкастого Кота.

Генерал Клыкастый Кот — нгуй, «солдат марионеточной армии» арвинов, армии без страны, этакой вишистской пустышки, придуманной не без юмора. Его «кабинет» — фундамент из неотесанных камней, на котором стояла когда-то лучшая в деревне хижина. Хижину разнесли на куски пушки этого генерала. Генерал Клыкастый Кот всегда продолжает деловые переговоры до тех пор, пока не убеждается, что его условия всем понятны.

Сонг заползает поглубже в тоннель и возвращается с автоматом АК-47. Загоняет патрон в патронник.

Ждем.

Раз в месяц генерал Клыкастый Кот наносит визит, чтобы забрать «тьен ка фе» — свои деньги «на кофе». В Америке сказали бы, что его тут подмазывают, взятку дают.

Хоабинь лежит в районе тактической ответственности генерала. Без его разрешения морпехи в этот РТО войти не в праве. В ежемесячных отчетах по оценке состояния дел на селе генерал Клыкастый Кот указывает, что Хоабинь — колония для прокаженных, а участок вокруг деревни умиротворен на сто процентов. Его отчеты хорошо выглядят на бумаге, и множество людей представляются в хорошем свете, и все кругом довольны.

Пока мы сидим и ждем в тоннеле, Сонг рассказывает мне о прежнем начальнике провинции, полковнике Чу, который объявлял о своих визитах в деревню, сбрасывая со своего вертолета плененных чиенси. На тот момент еще живых.

Однажды марионеточные солдаты полковника Чу взяли в деревне десятерых мужчин, связали и уложили в ряд на дороге. Полковник Чу поехал на них на грузовике, а они неистово дергались, пытаясь освободиться от пут. Он проехал прямо по ним, размозжив им всем головы.

Полковник Чу и его солдаты имели обыкновение насиловать деревенских женщин, а всех, кто сопротивлялся, отправляли гнить в тигровых клетках как Транг Конгов — «Сторонников коммунистов».