Сильмариллион(пер. Н.Григорьева, В. Грушецкий) - Джон Толкин

С глаз Турина спали последние нити Глаурунговых чар. Боль, ярость, гнев, ложь, на которой его так провели, ненависть к захватчикам, притеснявшим мать и сестру, ударили ему в голову черным неистовством. Он убил Бродду и других вастаков, бывших у него в гостях. Потом, словно затравленный волк, не разбирая дороги, бросился в метель. Его спасли люди из Народа Хадора. Тайными тропами, под прикрытием сильного снегопада, они привели его к южным отрогам Дор Ломина, где ютились другие изгнанники. От туда через некоторое время он снова вернулся в долину Сириона. Скверно было у него на душе. Ничего, кроме новых гонений, не принес он своим соотечественникам. Они не стали его задерживать, когда он ушел. Лишь одна мысль хоть как-то утешала: Айрин сказала — именно Черный Меч дал Морвен возможность уйти в Дориат. «Значит, не все, содеянное мной, вело к худу, — успокаивал он себя. — Даже приди я раньше, мне не найти для матери более надежного убежища. Пока держится Пояс Мелиан, не все потеряно. Даже лучше, что меня здесь не оказалось. А то, куда бы я ни пришел, всюду за мной следует тень зла. Пусть уж хранит их могущество Мелиан, а мне лучше оставить своих родных в покое!»

Перебравшись через Эред Ветрин, Турин потратил впустую много времени, разыскивая Финдуилас. Он одичал, скитаясь по лесам, вынюхивая следы и устраивая засады на дорогах. Но он опоздал. Зима вступила в свои права, не оставив ему надежды. Однажды случилось ему вызволить несколько человек из Бретильских Лесов, окруженных орками. Большого труда это не потребовало, потому что орки, признав Гурфанг, в ужасе разбежались. Турин назвался Лесным Дикарем. Люди просили его остаться с ними, но он отказался. Видя их огорчение, Турин стал объяснять, что не выполнил пока своего обета разыскать дочь Короля Ородрефа — Финдуилас. Услышав это, предводитель людей Дорлас рассказал Турину о смерти принцессы. Еще осенью лесовики выследили банду орков, угонявших пленных из Нарготронда, надеясь отбить их. Но как только они напали, орки безжалостно прикончили всех пленников, а Финдуилас пригвоздили копьем к дереву. Многие слышали ее последние слова: «Передайте Мормегилу, что я здесь». «Могила ее неподалеку отсюда, — сказал Дорлас. — Мы назвали это место Хауд-эн-Эллеф, Курган Эльфийской Девы». Турин попросил проводить его туда. Поднявшись на холм, он потерял сознание от горя и долго лежал в глубоком обмороке. Дорлас давно уже догадался, кто забрел к ним в лесную глушь. Гурфанг и упоминание об эльфийской принцессе красноречиво называли Мормегила из Нарготронда, а по слухам — сына Хурина из Дор Ломина. Лесовики подняли бесчувственного Турина и отнесли к себе. Жили они на Амон Обел, в самом глухом углу Бретильского Леса. От Народа Халефь осталось немного. Правил ими нынче Брандир, сын Хандира. Был он склада совсем не воинственного, да еще хромой с детства, поэтому рассчитывал больше не на военную доблесть, а на хитрость и тайные укрытия, благодаря чему и сохранил остатки своего народа. Рассказ Дорласа напугал его, а когда увидел Брандир лежащего на носилках воина, нехорошее предчувствие сжало ему сердце. Тем не менее он принял Турина под свой кров и, будучи искусным целителем, стал выхаживать его. С началом весны больной начал поправляться и скоро встал на ноги. Турин хотел остаться с Народом Халефь, затеряться в безвестности и тем самым попытаться избавиться от своего рока. Он взял новое имя — Турамбар, что на эльфийском наречии означало Претерпевший от Судьбы, и просил лесовиков забыть, что он — не родня им. Однако совсем отказаться от ратных дел не мог. Его мучила и жгла мысль о том, что орки беспрепятственно шляются через Перекресток Тейглина и подходят к самой могиле Финдуилас. Гурфанг он отложил, но с копьем и луком скоро так проучил лиходеев, что они зареклись не соваться туда.

Пришло время, и в Дориате узнали о печальной судьбе Нарготронда. Немногие уцелевшие Нолдоры, проскитавшись зиму в глуши, добрались до владений Тингола. Пограничные дозоры доставили их к Королю, но из сбивчивых рассказов непонятно было, как обстоят дела сейчас. Одни говорили, что враги ушли на север, другие, напротив, утверждали, что Глаурунг до сих пор обитает в развалинах Нарготронда, а Мормегил, зачарованный драконом, так и стоит на мосту, обращенный в камень. Но и те и другие сходились в одном: в Нарготронде знали, что Мормегил не кто иной, как Турин, сын Хурина из Дор Ломина.

Морвен, узнав об этом, словно обезумела. Не слушая уговоров Мелиан, она вскочила на коня и бросилась на поиски. Вдогонку ей Тингол послал Маблунга с небольшим отрядом, наказав охранять Морвен и заодно собирать сведения о том, что же происходит в мире на самом деле. Ниэнор Король приказал остаться дома. Однако недаром у нее в жилах текла кровь Дома Хадора. Ниэнор, надеясь образумить мать, переоделась эльфом и ушла с Маблунгом.

Сначала им повезло, и они отыскали Морвен на берегу Сириона. Но как Маблунг не убеждал ее вернуться в Менегрот, женщина, почти потерявшая рассудок, не соглашалась. А тут еще в отряде обнаружилась Ниэнор. Морвен велела ей немедленно возвращаться, но дочь оказалась такой же несговорчивой. Пришлось Маблунгу идти вперед. Тайной переправой у Сумеречных Озер они выбрались на другой берег Сириона и на третий день пути поднялись на Амон Этир, Дозорный Холм, давным-давно воздвигнутый Фелагундом на подступах к Нарготронду. Маблунг категорически запретил женщинам трогаться с места, оставив при них охрану, а сам, не заметив в окрестностях никаких признаков врага, осторожно отправился с разведчиками к берегу Нарога.

Глаурунг давно наблюдал за ними, постепенно сатанея от одного вида эльфов. Он так распалился, что решил остыть и заполз в реку, подняв огромную тучу пара. Маблунг с разведчиками сразу потеряли друг друга и не могли отыскать дорогу, блуждая чуть ли не ощупью в густых зловонных испарениях. Глаурунг тем временем выполз из реки на противоположный берег.

Воины, оставшиеся на Амон Этир, заметили дракона и пытались увести Морвен с дочерью, но тут ветер принес к холму злой туман с реки, лошади обезумели, учуяв дракона, и понесли. Некоторые всадники разбились о деревья, прочие были рассеяны по равнине. В Дориате так и не узнали, что сталось с Морвен. Ниэнор же в самом начале упала с лошади, а когда пришла в себя, то вернулась к Амон Этир, надеясь дождаться там Маблунга. Ей удалось выйти из густых испарений на солнечный свет. Прямо перед ней был склон, поросший зеленой травой. Поднявшись на вершину холма, она взглянула на запад — и вскрикнула от ужаса. На нее в упор смотрели немигающие холодные глаза дракона.

Минуту или две Ниэнор успешно сопротивлялась колдовской силе драконьих глаз, но дракон сумел проникнуть к ней в душу, понял, кто она, и поверг Ниэнор в кромешную тьму и беспамятство. Она забыла свое имя, забыла родной язык, забыла, откуда пришла и где жила до этого. Много дней спустя она все еще ничего не видела, не слышала и не могла шевельнуться по своей воле. Глаурунг так и оставил ее стоять на вершине холма, а сам вернулся в развалины Нарготронда.