Наследница Ингамарны - Светлана Зорина

— Какие ещё люди? — недовольно спросила Гинта. — Тинга знает вся округа. Он уж который год ко мне прибегает. Мангал не трогает людей, если люди его не трогают.

— Говорят, что это вирунг! Говорят, что тебе служит злой лесной демон…

— И что я, по-твоему, должна сделать? Может, убить его? Во-первых, ты прекрасно знаешь, что влечёт за собой убийство мангала. Во-вторых, Тинг мой друг… И какие, интересно, люди всё это говорят? Случайно не те, что живут в Саране и его окрестностях? Я больше не желаю слушать эти глупости!

— Хорошо, госпожа, я больше не буду тебя тревожить, — тихо сказала старуха и повернулась, чтобы уйти.

Устыдившись своей вспыльчивости, Гинта взяла её за руку.

— Послушай, Таома, ты же сама понимаешь, что всё это глупые выдумки. Глупые и злые.

— Знаю, — вздохнула нянька. — Но они могут тебе навредить. Лучше бы его с тобой не видели.

Тинг не показывался почти всю зиму. Он вернулся в начале весны, а потом ещё два раза пропадал надолго, и Гинта знала, почему. Мангалы — очень заботливые родители. Не только самки, но и самцы опекают своих детёнышей до тех пор, пока они не начнут охотиться самостоятельно.

Тинг частенько сопровождал Гинту в её прогулках по лесам. Иногда он вслед за ней прибегал к святилищу водяных богов, но заходить туда не хотел.

«Звери лучше нас чувствуют присутствие божества, — думала Гинта. — А здесь к тому же не его боги».

Если б не надо было беречь силы для занятий в школе, она бы развлекалась с наомой целыми днями. Иногда по вечерам, заметив, что Гинта какая-то рассеянная и вялая, дед спрашивал:

— Неужели ты так устаёшь в лечебнице? Я вроде бы стараюсь тебя не перегружать…

Он что-то подозревал, но не задавал лишних вопросов. В последнее время между ними установились довольно странные отношения. Старый Аххан не мог не видеть, что внучка по сути давно уже вышла из повиновения. Она жила какой-то своей жизнью, в которую никого не пускала, разве что Сагарана. Только уважение к деду заставляло её изображать в глазах окружающих послушную ученицу. И как бы в качестве платы за это она требовала уважения к своей свободе. Требовала, разумеется, не на словах — для того, чтобы понять друг друга, дед и внучка не нуждались в словах. Гинта прекрасно справлялась со всеми заданиями деда и никогда не перечила ему на занятиях. В остальном же вела себя совершенно независимо и, покидая замок, не считала нужным докладывать, куда она уходит, зачем и насколько. Деду только оставалось делать вид, что он ей полностью доверяет. Он знал — давить на неё бесполезно. В этой маленькой, худенькой девочке уже чувствовалась будущая минаттана. Аххана порой раздражало её своеволие, но даже сердясь на внучку, он гордился ею. И ему очень хотелось дожить до того времени, когда она станет известной нумадой и мудрой правительницей, чья слава, быть может, затмит славу самого Диннувира.

Дед уважал свободу Гинты, однако его не могли не встревожить странные слухи, которые всё чаще и чаще доходили до Ингатама. В один из вечеров он позвал Гинту в комнату с камином и спросил:

— Это ты там забавляешься на берегу Наугинзы? Люди боятся. Говорят, возле проклятого святилища бродят призраки.

— Дедушка, ты же знаешь, что это не призраки, а суннао и наомы…

— Да я-то знаю, а другие…

— Другие тоже должны знать о таких вещах.

— А ты должна знать, что это место до сих пор считается проклятым. А водяных богов у нас боятся. И Камы… Люди думают, что это не нао, а каманы, посланцы бледной луны. А один человек увидел самого себя. Он уверяет, что это не нао. Ведь нао неподвижно. Нумад может заставить его двигаться, но эти движения обычно кажутся неестественными, а тот человек увидал себя идущим по берегу, да ещё со своей собакой, которая недавно издохла. И теперь бедняга думает, что она хочет увести его с собой…

— А кто он, тот человек? Ты его знаешь?

— Его зовут Бахим. Он гиннур и живёт в Сарантаме.

— Я завтра же отыщу его и объясню, в чём дело. Вода Наугинзы содержит аллюгин и в течение восьми дней хранит в себе суннао тех, кто проходил по берегу. Это мы можем вызвать только неподвижное нао, а аллюгин всё отражает в движении. Если вызовешь суннао их воды, содержащей аллюгин, оно проделывает всё то, что делал человек…

— Мне ты это можешь не объяснять. И пожалуйста, не ходи к этому человеку. Я сам туда схожу и успокою его. А заодно и других. А ты не вздумай говорить кому-нибудь, что вызываешь суннао из воды. Ты же знаешь, как люди относятся к водяным богам. Многие думают, что они похищают у живых нао. Ещё решат, что ты помогаешь им в этом, раз уж ты им служишь.

— Разве про меня можно такое подумать?

— Те, кто тебя не любит, могут сделать из всего этого целую историю. Ты же сама это понимаешь. Если уж ты в таком возрасте успела нажить настоящих врагов, то и веди себя осторожно, а не как малое дитя.

— А что ты скажешь Бахиму?

— Скажу, что, если вода реки содержит аллюгин, то при особом освещении и расположении светил суннао проходивших по берегу могут проявляться в воздухе над рекой или поблизости от неё. Кстати… Ты говоришь, вода Наугинзы хранит суннао целых восемь дней? — Лицо деда помрачнело. — Это много. В начале весны такого не было… Гинта, люди недаром боятся этого места. В том, что водяные боги похищают нао, есть доля истины. Ведь мы, нумады, если вызываем чьё-то суннао, то ненадолго. Оно быстро возвращается к хозяину и опять сливается с его нао. Суннао — часть, тонкий слой нао. Совсем тонкий, но всё же без него нао не является полным. Видимо, содержание аллюгина в озере Хаммель и Наугинзе время от времени меняется. Два года назад, когда ремонтировали святилище, оно было незначительно, я проверял. Значит, подземный источник бьёт то сильнее, то слабее. Сейчас содержание аллюгина в этой воде очень высоко, и, я думаю, повысится ещё. Активность Камы возрастает с каждым годом. Её стопятидесятилетний цикл близится к концу.

Дед умолк и задумался.

— Значит, Кама влияет на содержание аллюгина в воде? — спросила Гинта.

— Она влияет на все стихии, но на воду особенно… Дитя моё, сейчас там опасно слишком часто бывать.

— Не беспокойся, дедушка. Нумад, владеющий наомой, должен уметь возвращать себе суннао. Когда я ухожу оттуда, я ничего там не оставляю.

— Вижу, ты многому научилась за последнее время. И без моей помощи.

— Мне помогает бог.

— Какой?

— Мой. Которому я служу. Я всё поняла, дедушка. Буду вызывать нао и делать наомы только в святилище или у самого озера. Ты не забыл, что до дня моего одиннадцатилетия осталось совсем немного?

— Я, конечно, стар, но память у меня ещё не отказала, — улыбнулся дед. — Я помню о своём обещании, но я хотел бы, чтобы ты, Суана, Харид, Тиукан, Рувин и Самбар ещё два-три тигма позанимались у амнитана. Лес от вас никуда не уйдёт, а пара тигмов ничего не решают.