Морские титаны - Александр Калантаев

Сенсационная новость очень быстро достигла берегов Германии. Возбужденный доктор Геббельс, не унимаясь, тешил сердца немецких обывателей хвалебными панегириками доблестным морякам Третьего рейха. Радио вещало почти круглосуточно: торжественно звучал Вагнер и поднимал слушателей на невиданные высоты актуальный в такие минуты Гайдн.

На корабли посыпался дождь поздравительных телеграмм и приказов о награждении офицеров крестами. Нахлынувшую радость дополнил предстоящий день рождения адмирала Лютьенса. Отметить свой 52–й юбилей победой над знаменитым «Худом» — событие, безусловно, неординарное!

В атмосфере всеобщей эйфории просмотрели главное — операция по нейтрализации британского торгового судоходства приказала долго жить. Катастрофическая потеря топлива и идущий в кильватере англииский флот вынуждали уходить в ближайший порт. Подобный переход не был проблемой для германской эскадры, но после гибели «Худа» благосклонная фортуна отвернулась от немцев навсегда. Англичане по сей день утверждают, что потеряй Англия любой другой корабль, и «Бисмарк» имел бы шанс Но только не «Худ»!

Когда пройдет шок от известия о гибели всеобщего любимца и символа нации, практически все английские корабли, находившиеся в Атлантике — от Кейптауна в Африке до Квебека в Канаде, — свернут свои операции и, ощетинившись сотнями орудийных стволов и жерлами торпедных аппаратов, ринутся на перехват «немецкого убийцы». Эфир взорвется категорическими приказами Адмиралтейства и истошным боевым кличем премьера Черчилля: «Бисмарк» должен быть потоплен любой ценой!

События, внезапно принявшие для англичан дурной оборот, послужили причиной внеочередного собрания Военного комитета в парламенте. Сэр Уинсгон был крайне возмущен и очень несдержан! В условиях тотальной подводной войны, которую вела Германия против британского судоходства, прорыв «Бисмарка» и «Принца Ойгена» в Атлантику мог оказаться фатальным. Удачные действия двух рейдеров грозили парализовать жизненно важные морские коммуникации, связывающие метрополию с Канадой и США. Под удар ставились и пароходы, идущие вокруг Африки. Предположить, что предпримет Лютьенс, однозначно в Лондоне не могли. Черчилль позднее хватил через край, требуя потопления «Бисмарка» в зоне полного господства германских субмарин! На чашу весов бросались судьбы собственных «капитальных» кораблей. И если премьер мыслил категориями непрямых действий и решал стратегическую проблему, то Королевский флот, любящий и боготворящий свои корабли, рвался разорвать обидчика, убившего «Худ». Для германской эскадры, словно в сагах о нибелунгах, наступали сумерки морских богов. За ценой англичане не постоят! Теперь все упиралось лишь в фактор времени!

Лютьенс и сам начал обреченно понимать неотвратимость печального финала. И не только операции. Желая сбить преследователей со следа, он разделяет корабли. Последний раз мигнет прожектор «Принца Ойгена», желая «старшему брату» благополучного пути, и крейсер растворится во мгле. Этот счастливчик дозаправится с танкера в океане и через несколько дней удачно дойдет до французского порта Брест, где его потрясенная команда и капитан Бринкман узнают страшную правду — гордости германской нации, их любимого «Бисмарка» больше нет!

«Бисмарк» же, истекающий кровью корабельного мазута, рвался туда же, по ровному, как стрелка, курсу, — в Брест. В Брест любой ценой! Англичане теряют с убийцей «Худа» радиолокационный контакт, и встревоженный Черчилль по телефону умоляет президента США Франклина Рузвельта помочь силами авиации обнаружить противника. Америка, помогая Британии экономически, пока не воюет, но мольба премьера: «Помогите найти — остальное мы сделаем сами» — услышана за океаном. Атлантику начинают прочесывать гидропланы береговой охраны и дальней разведки США. По пеленгам последнего контакта с немцами пытаются вычислить примерное местонахождение «Бисмарка» на линкоре «Родни» — том самом, с оглядкой на который создавался «Дюнкерк». Его капитан Дилраймпл Гамильтон проводит прокладку курса, советуясь с гражданскими инженерами и игнорируя (случай небывалый) инструкции Адмиралтейства. «Родни» к моменту потери контакта с «Бисмарком» находился в 350 милях (648 км) от германского корабля и, что важно, шел на пересечение его курса.

Этот довольно старый дредноут был построен в 1927 году и являл собой компромисс между необходимостью вписаться в разрешенные Вашингтонской конференцией 35 тысяч тонн водоизмещения для линкоров и желанием иметь мощную артиллерию. Результатом подобного вынужденного творческого симбиоза стал линейный корабль, больше напоминающий танкер или сухогруз. Все надстройки ему сместили в корму, а в передней части — на протяженном, как футбольное поле, полубаке разместили 9 орудий калибра 406 мм в трех огромных башнях. Такое расположение давало экономию в бронеплитах и, соответственно, в весе. На удивление самих создателей, прозвавших «Родни» и его систершип «Нельсон» грубым словом «agly» («ублюдки») за их пропорции, корабли оказались весьма удачными и послужили примером для тех же французов. Серьезным недостатком этих «британцев» был слишком малый ход — 23 узла (42,6 км/ч).

К описываемым событиям «Родни» едва давал 18 узлов и, сопровождая транспорт «Британик», шел на ремонт в американский Бостон. Помимо всего прочего, на нем, кроме команды в 1314 человек, было еще более полутысячи гражданских лиц, направлявшихся в Вест–Индию. Ветеран страдал от течи корпуса при ударах волн в шторм и иногда имел серьезные проблемы с машиной, периодически ковыляя на одном винте. Но даже подобные «мелочи» не беспокоили Адмиралтейство, и именно «Родни», позднее, сыграет одну из самых важных ролей в трагической судьбе германского рейдера.

Стальное кольцо вокруг предполагаемого местонахождения «Бисмарка» неумолимо сжималось. Из Скапа–Флоу на перехват охотника, ставшего теперь дичью, вышли линкор «Кинг Джордж V» и авианосец «Викториес» со своими эсминцами и крейсерами охранения. На дредноуте держал свой флаг командующий Флотом метрополии адмирал Джон Тови. Отрезая немцам южное направление в порты Средиземного моря, на просторы Атлантики устремилось соединение «Н». Эта группа больших кораблей в составе линейного крейсера «Ринаун», авианосца «Арк Ройал» и легкого крейсера «Шеффилд», под общим командованием адмирала Сомервилла, базировалась в Гибралтаре. Получив приказ Адмиралтейства, эскадра мгновенно покинула Скалу (британское название Гибралтарской базы) и ушла в поиск. Лондон даже отозвал из канадского Галифакса старый линкор «Ривендж», находившийся в 4500 километрах от места событий. Капитан 1–го ранга Мартин, командир тяжелого крейсера «Дорсетшир», бросил охраняемый им конвой и ринулся в битву без приказа!

Англичане спешили! «Бисмарк» они потеряли, но при таком количестве задействованных сил ситуация могла измениться в любой момент. Нервы всех, находящихся в океане, были напряжены до предела. И в Лондоне, и на кораблях из ситуации выжимали максимум. В Берлине, почувствовав неладное, очень скоро опомнились, забыв о симфонической музыке. Теперь пошла череда совещаний тех людей, кто отвечал за исход операции и судьбу драгоценного корабля. Гитлер и здесь вносил элемент нервозности, требуя постоянных докладов о положении вещей. Следует отдать должное адмиралу Редеру, сохранившему недюжиное присутствие духа под жесточайшим прессингом вездесущего фюрера.

Сам Лютьенс понимал только одно — он должен любой ценой оторваться от преследователей и войти в зону океана, где его поврежденный флагман прикроют завеса подводных лодок и самолеты люфтваффе. Пока немцам везло. Они не только оторвались от британцев, но и, получив в борт одну торпеду во время ночной атаки с торпедоносцев «Викториеса», умудрились отделаться гибелью одного старшины, ранением пяти матросов и небольшими вмятинами в бортовой броне. Большей неприятностью явились открывшиеся течи в местах попаданий снарядов с «Принс оф Уэлс», вследствие интенсивного маневрирования в режиме полного хода при налете. К моменту потери контакта с противником «Бисмарк» заметно сел носом и снизил свой ход до 16 узлов (29,6 км/ч). В свете заходящего солнца и свинцового океана линкор выглядел обреченным Офицеры, как могли, пытались поднять настроение огромного экипажа. Сразу после налета торпедоносцев стали муссироваться слухи о пяти сбитых британских самолетах. Слегка ошалевшим от подобного опуса зенитчикам восхищенные моряки несли шоколад и вино. Артиллеристы не отказывались, хотя и были уверены, что сбили всего один «Свордфиш». Немцы, чувствовавшие себя перед лицом общей опасности единой семьей, особо не расстроились бы, узнай горькую правду: ни один британский торпедоносец не пострадал! Но так ли это было важно сейчас?

После томительной ночи, утром 26 мая 1941 года наступает предпоследний акт этой трагедии, в которой один великий корабль, борясь за жизнь, противостоит флоту целой страны. В 10 часов 30 минут летающая лодка «Каталина» Берегового командования со смешанным англо–американским экипажем буквально вываливается через разрыв облаков на гигантский дредноут. Немцы реагируют мгновенно, и по полотняной обшивке крыльев «Каталины» хлещет град осколков от зенитных снарядов. Радист самолета, понимая, что это последние секунды его жизни, дает в эфир только набор цифр и букв, повторяя ключом радиопередатчика эту координатную сетку раз за разом, не забывая выкрикивать только одно, самое важное словосочетание: «Линкор по пеленгу 240!»