Ворованные звезды - Анна Мистунина

Натянув шлем, он отключился. Марина безуспешно постаралась найти удобную позу. С усмешкой вспомнила вечное «не сиди на камнях!». Кроме как на каменной плите, сидеть было не на чем. Разве что приспособить какой артефакт помягче?

Перед глазами все еще жили недавние видения. Бледный молодой человек — Марина не знала его имени, но ощущала так, словно и вправду прожила часть его жизни. Это много больше, чем кино, это какая-то форма слияния разумов. Увиденное стало личным опытом, намертво впечаталось в мозг. Пожалуй, она смогла бы теперь дышать под водой — или, по крайней мере, знала, как это делается.

Когда Рэн зашевелился, освобождаясь от шлема, Марина спрятала любопытство за ворчливым тоном:

— Ну что, нашел ответ на все вопросы?

— Нет, — задумчиво ответил Рэн. — Но, кажется, я теперь могу погрузить пациента в сон и прооперировать сердце при помощи…

Он пошевелил пальцами, подбирая слово. Улыбнулся.

— Не знаю, как называется. Но применить смогу, если найду.

— Чудесно. Только чем это поможет в наших проблемах?

— Ты права, не поможет, — Рэн резко поднялся. Вытащил кристалл. — Оранжевый. Если взять синий…

Сжав зубы, Марина промолчала. Рэн скрылся в глубине «библиотеки» — надолго. Тишина огромного склада повисла давящей стотонной плитой, и ухмылявшиеся вокруг экспонаты лишь подчеркивали пустоту. Как же далеко до ближайшего живого мира!

Рэн вернулся с кристаллом в одной руке и сумкой в другой как раз вовремя, чтобы спасти Марину от приступа черной паники.

— Не откажешься разобрать ее?

Он поставил на пол сумку, не дожидаясь согласия, вставил кристалл и погрузился в очередной «урок».

В сумке Марина обнаружила большую флягу с водой и темную бутылку — хотелось верить, что с вином. Зерновой хлеб, привычный в последние дни, вяленое мясо, сушеные фрукты. Брикеты с концентратами — их Марина отложила в сторону. Посуду. И — что же он раньше-то не сказал! — универсальную подстилку.

Марина поспешно разложила серую ткань. Сорвала защитную полосу, и подстилка стала быстро наполняться воздухом. Ее можно было надуть, как толстое одеяло и спать, завернувшись, хоть на снегу. Можно превратить в высокий матрац, почти диван. Марина выбрала последнее. С комфортом устроившись на пружинисто-мягкой поверхности, откупорила флягу с водой. И — принялась разглядывать Рэна. Почему бы и нет, раз он все равно не видит? Не артефакты же ей изучать!

Короткие черные волосы лежали строго в бытность Главным контролером. Теперь — небрежно лохматились и требовали стрижки. На висках, вокруг присосок шлема, поблескивала седина. Морщина поперек лба — следствие привычки хмуриться. Смуглая кожа наводила на мысли о южном солнце, небрежные черты, совсем не в Маринином вкусе, словно презирали все нормы красоты. Высокий, сухощавый, как гончая собака. Тонкий бежевый свитер и брюки выглядели аккуратно после всех приключений — чего никак нельзя было сказать о форме контролера, оккупированной Мариной. На груди чернел брелок: связь с кораблем и датчик времени.

Еще раз глотнув воды, Марина закупорила флягу. Подавила вздох: чего уж там, все ясно. Она попалась на этот раз всерьез, и это плохо, очень плохо. Даже без сикманских личных карт понятно: общего между ними не больше, чем между человеком и ицалуи.

Сняв, наконец, шлем, Рэн долго молчал.

— Что там? — не выдержала Марина.

— Надень, — велел он. Добавил помягче: — Ты должна увидеть.

Пожав плечами, Марина подтащила подстилку к терминалу. Приняла из руки Рэна теплый шлем. Должна так должна.

Она бережно прижала к груди металлический цветок. Лепестки чуть шелохнулись, розовое сияние окутало их — слегка, чтобы не повредить хозяйке. Она знала, что прибор лишен разума, что он лишь воплощает энергию ее души, тайну, что зовется вдохновением — и запечатлевает в камне ее огонь. Но с юности, с тех пор, как они вдвоем возвели свое первое, совсем простое здание, она считала прибор своим другом. Но теперь все кончено. По ту сторону другие законы, другие принципы взаимодействия с материей. Там все по-другому. Печаль стиснула душу — привычная, совсем не страшная. Прощаться всегда тяжело.

Зажмурившись, Марина сняла с руки гибкий ремешок. Уложив прибор в заранее подготовленную нишу, испытала резкий укол страха, как если бы оказалась голой посреди толпы. Как оставить то, чем жила столько лет? Те, кто придет следом, оценят ли они ее дар среди тысяч других? Послужит ли им ручной огонь, способный резать и плавить камень, возводить мосты и башни, украшать города легчайшим каменным кружевом? Найдутся ли в их душах силы возродить сияние лепестков?

Резко повернувшись, Марина пошла прочь. Все решено, решено еще сто лет назад. Поздно колебаться. Не только она — все теперь прощаются, все оставляют большую часть себя. Оставляют тем, кто придет. Когда они придут и какими будут — не дано знать и мудрейшим из людей. Далекие братья, незнакомые, чужие…

Люди. Одно это слово утешало и дарило надежду. Людям свойственно рваться вверх. В их душах часто гнездится зло, но люди стремятся его преодолеть. Обрести силу — и применить ее во благо. Потому-то в бескрайнем пространстве меж звезд, в разных частях Галактики начинают свой долгий путь сокровищницы с дарами людям от людей. И лучшие, победив притяжение своих планет, получат их. Обязательно получат — ученые позаботились об этом. Каждая сокровищница снабжена устройством внепространственного луча. Каждая пригодная для жизни планета раз в двенадцать лет попадет в поле действия этого луча. Далеким братьям нужно лишь подняться в небо, сделать первый шаг. Остальное выполнит луч. Далекие братья получат все знания расы людей. Силу взаимодействия с пространством и временем, материей и духом, способность проникать в суть вещей, меняя их изнутри…

Вокруг потянулись полки с разноцветными кристаллами, хранящими кусочки памяти ученых и художников, врачей и миротворцев, космонавтов и поэтов с древних времен и доныне. Завтра сюда ляжет и ее кристалл. Его принесут последние, кто придет оставить дары неведомым братьям.

Но что, если ученые ошиблись, и братья получат силу раньше мудрости? Если дурное в их душах возьмет верх, или, по детскому недомыслию, знания обернутся во зло? Марина ускорила шаг. Сомнения неизбежны, даже ученые подвержены им. И все же решение принято.

Пройдя сокровищницу насквозь, она остановилась под отверстием в каменном своде. Легкие аппараты ждали сигнала, чтобы забрать хозяев в последний, совсем короткий путь. Другие мужчины и женщины подходили со всех сторон. На их лицах лежала та же печаль расставания, те же сомнения. И надежда. Собравшись под отверстием в тесный круг, подняли руки в древнем пожелании: света и мира. Света и мира тем, кто придет…

Печаль стала невыносимой — и растворилась вдали. Марина вернулась в реальный мир. С удивлением ощутила слезы на своих щеках: там, в чужой памяти, слез не было. Только светлая печаль.

— Света и мира… — прошептала она. Просто не смогла удержаться.

Рэн понял.

— Света и мира, — откликнулся он.

— Куда они ушли, Рэн? Почему?

Рэн протянул руки, помогая ей снять шлем. В голосе его звучала печаль:

— Думаю, они сознательно скрыли, куда уходят, так же, как скрыли свои имена. Мы должны быть благодарны за те дары, что нам остались.

Марина вытерла слезы. Взгляд упал на металлический цветок — он лежал в стороне, оставленный Рэном. Порывисто вскочив, она взяла прибор. Лепестки из неизвестного металла, гибкие, почти как живые, мягко всколыхнулись. Странно привычная тяжесть прибора внушала уверенность. Марина прижала цветок к груди.

— Но ведь она была права, Рэн! Люди получили их дар — и что?

— Извратили его. И создали «Звездный Мост».

Марина горько рассмеялась.

— Ну конечно! И как только люди новой планеты выходят в космос, «Звездный Мост» присылает к ним своих контролеров. Чтобы убедиться, что никто больше не найдет сокровищницу, да? Вот почему только «Звездному Мосту» можно летать! Какие же они сволочи!

Последнее слово вырвалось по-русски, но Рэн понял.

— Ты права. Это было моим основным долгом. Столько лет… Я верил, что служу благому делу.

— Рэн, я не о тебе! Я не тебя осуждаю!

Он усмехнулся.

— Я сам себя осуждаю. Теперь понятно, почему «Звездный Мост» не торопился принимать Землю: эта сокровищница давно была выведена из строя.

— А почему они разрешают летать на спутники? Ведь достаточно преодолеть притяжение?

— На орбите каждого мира «Звездный Мост» помещает свои станции. Помимо остальных функций они перехватывают любое излучение из космоса. Луч засекут сразу, если только он появится.

— Она была права, — повторила Марина и крепче прижала цветок. — Их ученые ошиблись. Мы вышли в космос, но ни мудрости, ни добра в нас нет!