Тени за холмами (СИ) - Крейн Антонина

— Да. Эксклюзивная, — кивнул Полынь. И под моими пальцами поплыла его кривая усмешка.

— Дайте мне тоже потрогать! — воодушевилась Кадия, охочая до нового опыта.

Внемлющий послушно повернулся к ней.

— «Ф.Д.» — это относительно новая разработка Теневого департамента. Ей всего лет тридцать, — сказал Полынь после того, как Кадия старательно изучила капсулу, также похвалила его кожу и даже попросила подсказать лавку, где Внемлющий покупает мыло.

— Раньше всё было по старинке: цианид в зубе. Но моя тётушка Тишь в годы учебы на Теневом факультете разработала «Ф.Д». Она была лучшей студенткой курса и всё внеучебное время торчала в лабораториях. Многое изобрела. Антимагические кандалы — тоже её патент, например. Кое-какие сонные порошки широкого действия. Глушилки телепортации. Некоторые типы сигнализаций.

— Крутая баба, мы поняли, — проворчала Кадия, тогда как я напряженно вслушивалась. — А «Ф.Д.»?

Ловчий кивнул:

— Что касается «Ф.Д.»… Идея того, что агенту не обязательно умирать, попав в плен, — можно просто надолго уснуть, заодно обезвредив врагов, — крайне понравилась департаменту. «Ф.Д» взяли на вооружение. А зашивать в щеку стали потому, что на зубах студенты иногда случайно раскалывали капсулы — когда грызли орехи, преимущественно. Но идея в чем: никто, кроме Ходящих, не знает про фейкин дурман. Иначе смысла в этом секретном оружии было бы немного.

— Ну здрасти! — возразила Кадия. — Вот, Дахху знает, как минимум.

— Моя вина, — Полынь кивнул. — Я в своё время проиграл Дахху партию в шахматы, а ценой игры была, конечно, информация. Но да, ты права: знания утекают легко. Однако где ваш Гординиус Сай раздобыл саму капсулу? Тишь оставила рецепт «Ф.Д». лаборатории в Пике Волн, а сама дала смертельную клятву неразглашения. Такую не преступишь.

Я тихонько подавилась.

Ловчий продолжал задумчиво:

— А ваш бесцветный товарищ, если я правильно помню, вообще живёт в пустыне. Разве нет?

Мы с Кадией кивнули.

— Как он очутился в Шолохе? И зачем? — Полынь сощурился.

— Боюсь, ему помогла одна опасная дама… — пробормотала я. — Вероятно, та же самая, что снабдила его «Ф.Д.»… И ворохом таких неприятностей, что он предпочёл уснуть — лишь бы перед ней не отчитываться.

Куратор с интересом склонил голову набок.

Я прикрыла глаза, вспоминая, как выглядела туманная женщина из болотного очага — оживший кошмар Гординиуса. Она же — богиня. Она же…

— Ты случайно не знаешь никаких одноглазых леди, а, Полынь? — я вздохнула. — С татуировкой-крестом на щеке и короткими черными волосами?

Лицо Ловчего не дрогнуло. Он даже не моргнул. Но взгляд… Взгляд будто ощерился пиками.

— Где ты её видела? — тихо спросил он.

— Одним словом и не ответишь, — я вздохнула.

ГЛАВА 21. Дом у Моря

Море смеется, раззявивши пену.

Ракушки, чайки, песок — вот вся сцена,

Мальчики ходят вдоль моря — колени,

Локти, глаза… И внутри — море тени.

Прежде, чем мы ушли от пещеры, Внемлющий опутал её отпугивающими чарами, чтоб никто не вздумал случайно побеспокоить трех спящих внутри.

Мы сами их побеспокоим: завтра, в компании принца Лиссая и дверной ручки. Я предложила хитрость: согласно оной, мы попробуем воспользоваться чудным свойством Междумирья — его десятикратным ускорением — чтобы месяц под "Ф.Д." там превратился в несколько суток здесь.

Мысль о том, что Дахху, Анте и Гординиус будут тремя коконами парить в межмирном белом тумане, звучала сюрреалистично для ребят, но вполне реально — для меня, пережившей подобное на собственной шкуре[1].

****

[1] Помните, я рассказывала, как «провисела» полтора дня в Междумирье в феврале, пока Лиссай провел всего-то три часа во Дворце, пытаясь найти нам сэндвичи? Вот-вот.

****

Я смотрела на собственную идею с невиданным оптимизмом. Ведь, если наша хитрость удастся, значит, я зимой мучалась не зря, а во имя будущей возможности помочь… Люблю, когда неприятный опыт оказывается не просто пощечиной от вселенной или уроком глупости, а ступенькой на пути к какой-нибудь победе. Хотя, если вдуматься, наверное, это всегда так. Просто в момент страданий нам не хватает широты взгляда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но — это все завтра.

А пока нам надо разобраться с делами неспящих…

Я пыталась озвучить Кадии и Полыни все те события и вещи, что начали казаться мне связанными воедино. Несмотря на то, что я горжусь системным мышлением, сегодня оно определенно дало сбой. Моя речь напоминала кракена из Моря Ста Мертвецов: оформленное тело в виде рассказа о костре и пленении Мелисандра, а дальше — незримые, расползающиеся щупальца идей, вопросов, неочевидных связей.

Смертоносные, до одури пугающие липучки невидимого кошмара.

— Так, — прервал меня Полынь, когда я, начав с некоего Эрика, упомянутого альбиносом, сразу скакнула к нападению на архиепископа, потом к Хозне, и — к вечернему урагану в столице. («…Ребята, я думаю, Горди пытался вылечить Вира, раненого мной в капелле, с помощью украденного в Башне зелья — альбинос ведь знал, где лежат лекарские склянки, еще со времен наших шуток над мастером Триждыправым! Но зелье не сработало, ребенок умер, и это вызвало у Горди желание предать богиню — и он назначил мне встречу! Однако, когда он увидел Селию — да, там еще и Селия была… Где там? В театре, куда я пошла перед тем, как меня попробовал придушить Теннет, который вернулся из Хейлонда, потому что узнал о…»).

— Так, — повторил Ловчий, жестом пресекая мою взволнованную беготню по участку. — Тинави, я уже понял, что ты уверенно идёшь на Генеральство Умолчаний. Не пикниками едиными, да? — он сощурился. — Хорошо, что у тебя есть версии. Но если мы работаем командой, то нам с Кадией сначала надо узнать чистую фактологию по всем этим делам. И лучше в письменном виде.

Куратор эффектно завершил охранное заклинание: над скалой грянул гром, и весь участок Дахху подсветился волшебством — разноцветные всполохи магии осели на клумбах, как роса. Ловчий удовлетворенно кивнул.

— Я знаю, где поблизости нас точно не потревожат, — сказал он.

* * *

Полынь отправил свою кобылку в ведомственные конюшни. Потом все-таки накрыл антидождевым куполом садового тролля: тот опять вылез из-за клумбы и долго, безмолвно пялился на нас круглыми глазами без бровей.

Мы втроем вышли на набережную реки Вострой, которая начиналась прямо за участком. Полынь поманил нас к лестнице, спускавшейся на воду. Внизу на слабых волнах покачивался магбот. Мы втроем запрыгнули в лодку, Ловчий кинул в пасть мясистого цветка восьмушку и, приложив татуировку к доске-навигатору, сказал: «Плавучий рынок».

— Вообще-то, туда пешком было бы быстрей, Полынь, — возразила Кадия.

— Всё под контролем, — пообещал куратор.

С того момента, как я спросила его об одноглазой женщине, он стал еще лаконичней, чем обычно.

Лодочка поплыла по вьющейся лентой реке. Под нами, в отражении глубокого неба, уже нарождался новый день — карминное зарево стирало зарёванную ночь, никак не желающую уступать место свежему, неопытному утру.

Мы не проплыли и ста метров, как прямо посреди Вострой Полынь попросил люминарию остановиться. Он перевесился через борт и пронзительно свистнул: резкий звук спугнул семейство уток, дремавших на воде.

Два удара сердца — и возле нас вынырнуло несколько ундин.

— Господин Пол-ы-ы-ынь! — восторженно заверещали они, фамильярно облокачиваясь о лакированные края магбота и весело шлёпая хвостами по воде.

— Привет, — кивнул куратор, а русалки уже, хихикая, дергали его за мантию, волосы и амулеты.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мы с Кадией угрюмо переглянулись. У нас с ундинами были натянутые отношения — как и у всех представительниц женского пола. Нас чешуйчатые девахи предпочитала царапать и топить.

Полынь отцепил от себя остренькие пальцы обнаглевшей русалки и попросил:

— Нам бы уединенное место — ненадолго. Можно к вам в гости?