Возлюби ближнего своего - Эрих Ремарк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она услышала, как щелкнул выключатель, а потом послышался шорох снимаемой одежды. Она с трудом открыла глаза. Было темно.
– Свет! – выдавила она, уткнувшись головой в подушку. – Свет должен гореть!
– Минутку! Подождите минутку! – поспешно и смущенно выдавил мужчина. – Это только… Надеюсь, вы понимаете…
– Свет должен гореть! – повторила она.
– Да, конечно… Сейчас… Только…
– Потом долго будет темно… – пробормотала она.
– Да, да, конечно! Зимние ночи очень длинные.
Она услышала щелканье выключателя. На ее закрытых веках вновь появился свет – нежный розовый свет. А потом она почувствовала рядом с собой другое тело. На секунду она вся напряглась, потом расслабла. «Это тоже мимолетно,
– подумала она. – Как и все остальное…»
Она медленно открыла глаза. Перед ее кроватью стоял человек, которого она не знала. Она вспомнила, что видела его беспокойным, жалким и просящим, но сейчас у него было разгоряченное открытое лицо, сияющее нежностью и счастьем.
Мгновение она смотрела на него.
– А теперь вы должны уйти, – сказала она. – Пожалуйста, уходите…
Человек шевельнулся. Потом снова послышались слова, быстрые сбивчивые слова. Вначале она ничего не понимала. Они слетали с его губ так быстро – а она была так далеко отсюда! Наконец все-таки кое-что дошло до ее сознания. Он говорил, что считал себя погибшим, находился в отчаянии. Но теперь он уже не такой, у него снова появилась уверенность в себе – как раз теперь, когда его высылали из Франции…
Она кивнула. Потом попросила его замолчать.
– Пожалуйста, – повторила она.
Он замолчал.
– А теперь вам нужно идти, – сказала она.
– Хорошо…
Она лежала под одеялом и чувствовала себя совершенно разбитой. Глаза ее следили за человеком, который направлялся уже в сторону двери. «Последний человек, которого я вижу», – подумала она. Она лежала без движения, в каком-то страшном оцепенении. Мыслей не было.
У двери человек остановился. Мгновение он колебался, словно выжидая чего-то. Потом повернулся в ее сторону.
– Ответь мне на один вопрос, – сказал он. – Ты сделала это только из жалости?.. Или это…
Она взглянула на него. «Последний человек в моей жизни… Последняя искорка…»
– Нет, – выдавила она с трудом.
– Не из жалости?
– Нет…
Человек у двери словно окаменел. Он затаил дыхание.
– Почему же тогда? – спросил он так тихо, словно боялся упасть в пропасть.
Она продолжала смотреть на него. Теперь она была совершенно спокойна. «Последняя искорка…»
– Не из жалости, а по любви… – прошептала она.
Человек у дверей промолчал. У него был такой вид, будто он ожидал удара дубинкой, а вместо этого попал в объятия. Он боялся даже шевельнуться, но тем не менее казалось, что он растет.
– О, боже ты мой! – наконец выдавил он.
Внезапно она испугалась, что он может вернуться.
– Но сейчас ты должен уйти… Я очень устала…
– Да, да, конечно…
Больше она не слышала его слов. В изнеможении она закрыла глаза, а когда снова их открыла, перед дверью никого не было. Человек ушел. Она осталась одна и сразу же забыла обо всем, что случилось.
Некоторое время она продолжала лежать тихо. Потом снова заметила в зеркале свое отражение и улыбнулась ему – усталой нежной улыбкой. Голова ее совершенно прояснилась. «Барбара Клейн, – подумала она. – Актриса Барбара Клейн… И как раз в ночь на Новый год… Настоящая актриса!.. Да, но разве ночь на Новый год не такая, как все другие?» Она посмотрела на часы, стоявшие на ночном столике. Утром она их завела. Часы будут еще идти целую неделю. Потом она бросила взгляд на письмо… Страшное письмо, в котором притаилась смерть…
Она вынула из ящичка маленькое лезвие бритвы, взяла его указательным и большим пальцами и натянула на себя одеяло… Боли она почти не почувствовала. Хозяйка завтра будет ругаться, но ведь у нее не было другого способа. Не было даже веронала… Она зарылась лицом в подушку. Стало темнее. А потом к ней снова вернулось прошлое. Далекое-далекое… Радиостанция Тулузы. Прошлое все приближалось и приближалось. Какой-то грохот. Воронка, в которую она сползала… Все быстрее и быстрее. А потом засвистел ветер…
10
Марилл вошел в столовую.
– Штайнер! На улице тебя разыскивает какой-то человек.
– Кого он ищет – Штайнера или Губера?
– Штайнера.
– Ты спросил, что ему нужно?
– Конечно»! Надо же быть осторожным. – Марилл взглянул на него. – У него для тебя письмо из Берлина.
Штайнер рывком отбросил стул.
– Где он?
– На той стороне, у румынского павильона.
– Может, шпик или что-нибудь в этом роде?
– Не похоже.
Они вместе вышли из столовой и перешли на другую сторону. Под деревьями, с которых уже упала листва, стоял мужчина лет пятидесяти.
– Вы – Штайнер?
– Нет, – ответил тот. – А зачем он вам понадобился?
Мужчина смерил его быстрым взглядом.
– У меня для вас письмо. От вашей жены.
Он вынул из бумажника письмо и показал его Штайнеру.
– Вы, конечно, узнаете почерк?
Штайнер продолжал спокойно стоять, собрав всю свою волю в кулак, но внутри у него что-то оборвалось, затрепетало и рухнуло. Он даже не смог поднять руки.
– Откуда вы знаете, что Штайнер – в Париже? – спросил Марилл.
– Письмо пришло из Вены. Кто-то привез его в Вену из Берлина. Он пытался вас найти и узнал, что вы – в Париже. – Мужчина показал на второй конверт. На нем размашистым почерком Лилы было написано: «Йозеф Штайнер. Париж». – Он прислал мне письмо вместе с другой корреспонденцией. И я вас ищу уже несколько дней. Наконец, в кафе «Морис» мне сказали, что я могу найти вас здесь. Можете не говорить мне, Штайнер вы или нет. Я понимаю, что нужно быть осторожным. Просто возьмите письмо. Я хочу избавиться от него.
– Оно адресовано мне, – сказал Штайнер.
– Тем лучше.
Человек отдал ему письмо. Штайнер снова должен был сделать над собой усилие, чтобы взять его. Оно показалось ему тяжелее всей мировой почтовой корреспонденции. Но когда он почувствовал конверт в своей руке, отнять его у него уже было невозможно. Для этого пришлось бы отрубить руку.
– Спасибо, – сказал он мужчине. – Оно наверняка принесло вам много хлопот.
– Пустяки. Если уж мы получаем почту, значит, она достаточно важна, и адресата нужно найти. Очень рад, что мне удалось это сделать.
Он попрощался и ушел.
– Это от моей жены, Марилл, – сказал Штайнер, совершенно не владея собой. – Первое письмо. Но ведь она не должна была вообще писать мне…
– Прочти его…
– Да… И не уходи сейчас, Марилл. Черт возьми, что у нее там случилось?
Штайнер разорвал конверт и начал читать. Он сидел, словно окаменев, читал письмо, и лицо его постепенно менялось. Оно сразу как-то осунулось и побледнело. На щеках выступили желваки. Вены вздулись.
Он опустил руку с письмом и некоторое время продолжал безмолвно сидеть, уставившись в землю. Потом взглянул на дату.
– Десять дней, – прошептал он. – Десять дней назад она еще была жива…
Марилл выжидательно смотрел на него.
– Она пишет, что ее уже не спасти. Поэтому она и прислала письмо. Ведь теперь это не имеет значения… Она не пишет, что с ней. Она пишет… Ну, понимаешь, это ее прощальное письмо…
– Она пишет, в какой больнице лежит? – спросил Марилл.
– Да.
– Мы немедленно позвоним туда. Позвоним в больницу. Под каким-нибудь вымышленным именем.
Штайнер поднялся, потом покачнулся немного.
– Я должен поехать туда.
– Сначала позвони. Давай съездим в «Верден».
Штайнер заказал междугородный разговор. Через полчаса зазвонил телефон, и он вошел в кабину, словно в темную шахту. Вышел он оттуда весь мокрый от пота.
– Она еще жива!
– Ты говорил с ней? – спросил Марилл.
– Нет, с врачом.
– Ты назвал свое имя?
– Нет. Сказал, что звонит ее родственник. Ей уже делали операцию, но ее спасти нельзя. Врач говорит, что проживет она самое большее еще дня три или четыре. Поэтому она и написала. Не думала, что я получу письмо так быстро. Черт возьми! – Он все еще продолжал держать письмо в руке, а глаза его блуждали, будто он не узнавал грязного вестибюля отеля «Верден». – Я еду туда сегодня вечером, Марилл.
Марилл поднял глаза.
– Ты с ума сошел, дружище? – тихо произнес он затем.
– Нет. Границу я смогу переехать. Ведь у меня есть паспорт.
– Паспорт тебе не поможет, когда ты очутишься в Германии. Ты и сам это хорошо знаешь.
– Знаю.
– Значит, ты знаешь и о том, чем грозит тебе эта поездка!
– Знаю.
– Что ты можешь погибнуть.
– Я и так погиб, если она умрет…
– Бред сумасшедшего! – Марилл внезапно разъярился. – Тебе может показаться это грубым – то, что я тебе посоветую, но напиши ей… Пошли телеграмму, но оставайся здесь…
