Водопад одержимости (ЛП) - Кингсли Клэр

Мы присели с краю от тропы. Джосайя обнял меня и прижал к себе.

— Спасибо, что спас меня, — сказала я едва слышно.

— Всегда.

ГЛАВА 42

Одри

Макс понимал, что такое отпуск не больше, чем выходные, — даже когда меня всего несколько дней назад чуть не сбросили со скалы. Он разбудил меня ровно в шесть тридцать, и я вывела его на улицу.

Я вытянула руки над головой, пока он делал свои дела. Синяки, которые я ожидала, определенно появились. Но я ничуть не беспокоилась о своих ушибах и повреждениях. Все могло быть гораздо хуже.

События у водопада потрясли нашу маленькую общину. И в кои-то веки обошлось без диких сплетен. Видимо, правда была достаточно ужасна сама по себе.

Гарретт и два его помощника обыскали дом Хейдена, и то, что они нашли, подтвердило его одержимость. У него была коробка со старыми фотографиями и газетными вырезками, в основном из моего подросткового возраста в Пайнкресте. Они были в значительной степени испорчены, в большинстве случаев надписями: «Ты меня не видишь» или «Я тебя ненавижу» поверх моего имени или изображения.

Он распечатал более свежие мои фотографии и повесил их на доску в своей спальне. Некоторые из них были зернистыми, как будто их сняли с большого расстояния и увеличили. Другие были тревожно четкими. В его телефоне были еще сотни моих фотографий, а также фотографии моего дома, как до, так и после того, как он сделал на нем надписи. Казалось, он получал какое-то нездоровое удовольствие от планирования и документирования своих преступлений.

Они также нашли фальшивую предсмертную записку, которую он написал, намереваясь выдать ее за мою. Дневник, о котором он мне рассказывал, все еще находился в его ноутбуке, также написанный от моего имени. Он действительно верил, что сможет представить мое убийство как самоубийство; действительно думал, что это сойдет ему с рук.

К счастью, никто не сомневался в правдивости нашей истории. С того момента, как бригада скорой помощи нашла нас на туристической тропе и доставила в больницу, мы говорили всем правду, и нам верили. Улики, найденные в доме Хейдена, лишь подтвердили то, что мы им уже рассказали.

Это было напоминание о том, что никогда не знаешь, через что на самом деле проходит человек. Мы все несем бремя, которое другие не видят. К несчастью, Хейден позволил этому отравить его изнутри.

Я сочувствовала ему — парню, у которого было дерьмовое детство не по его вине. Но я не собиралась оправдывать его. Он мог выбрать другой путь. Но он выбрал тьму, которая в конце концов поглотила его. Я не собиралась брать на себя ответственность за это.

— Пойдем, Макс. Пойдем в дом.

Палец на ноге действительно был сломан, но я лишь слегка прихрамывала. И хотя Макс не понимал, что такое спать, в последние несколько дней он, похоже, приспособился к более медленному темпу жизни. Он довольствовался игрой в мяч на переднем дворе вместо наших обычных длительных прогулок. Но я быстро поправлялась, так что мы скоро вернемся к походам в лес. Тем более что теперь мне не нужно было беспокоиться о слежке или о том, что я обнаружу, когда вернусь домой.

Когда мы вошли, Джосайя был на кухне и готовил кофе. Он был без рубашки, и на его спине виднелся темный синяк от удара о землю. Его руки были в царапинах, но самым страшным повреждением была ножевая рана в ноге. Хотя рана была глубокой, она не нанесла серьезных повреждений, которые не прошли бы со временем. По тому, как он стоял и ходил, можно было понять, что он еще не восстановился, но по большей части раны, которые он получил, спасая меня, не сильно сказались на нем.

— Доброе утро. Я обхватила его за талию и прислонилась щекой к его спине.

Его сонный голос был грубоватым и хриплым. — Доброе утро.

— Как твоя нога?

— Болит. Но я в порядке.

Волна эмоций захлестнула меня, и я крепче прижалась к нему. Он рисковал своей жизнью ради меня. Я так сильно его любила.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Да. Просто сейчас меня переполняют сильные чувства.

Он осторожно ослабил мою хватку и повернулся ко мне лицом, а затем заключил меня в свои объятия. Я расслабилась, и он позволил мне пережить испытываемые мной эмоции. Вспышка грусти по Хейдену, мальчику, который мог стать моим братом, затем облегчение от того, что наше суровое испытание закончилось. И, прежде всего, благодарность и любовь к мужчине, который держал меня в своих руках.

— Я так тебя люблю, — прошептала я.

Он поцеловал мою макушку. — Я тоже тебя люблю.

Я глубоко вздохнула и отстранилась. Слезы утихли. — Прости. Теперь все в порядке.

Он улыбнулся и поцеловал меня в лоб.

Макс, виляя хвостом, ждал своего завтрака, и я покормила его, пока Джосайя заканчивал с кофе. Мы сели вместе на диван, и оба немного поморщились. Бороться за свою жизнь на краю обрыва не так просто.

Я поговорила с мамой сразу после нашего спасения и еще раз после того, как мы вернулись домой. К ее чести, она гораздо больше беспокоилась о нас, чем о том, что измена отца стала достоянием общественности. Я знала, что в ближайшие недели ей будет тяжело встречаться со своими друзьями, но она уверяла меня, что все наладится. И я была склонна ей верить. Казалось, что ей стало легче, словно она освободилась из тюрьмы лжи, в которой жила так долго.

Я надеялась, что это означает лучшее будущее для наших отношений. Я все еще не одобряла то, что она скрыла от меня правду. Но я решила простить ее за это. Это не оправдывало ее поступка, но, если я чему-то и научилась у Хейдена, так это тому, что нельзя держать в себе злость и обиду. Они просто копятся и отравляют меня.

На кухонной стойке зажужжал телефон. Как бы мне ни хотелось остаться на своем месте, прижавшись к Джосайе, это могла быть моя мама. Она часто проверяла меня в последние несколько дней.

Я бы на ее месте делала то же самое.

— Интересно, кто пишет тебе смс в такую рань, — сказал Джосайя, когда я встала с дивана.

— Наверное, мама.

Я поставила кружку и взяла телефон. Но это была не мама.

— Это Лу, — сказала я. — Он хочет знать, смогу ли я встретиться с ним сегодня утром.

— Как раз вовремя.

— Я собираюсь согласиться. Возможно, он просто скажет мне, что закрывает газету.

— Может быть. Хотя ему не обязательно делать это лично.

— Верно. Я напечатала ответ Лу. — Кто знает, может, у меня еще будет работа.

— Заставь его потрудиться ради этого.

Я улыбнулась. — Знаешь, я так и сделаю. После всего, что мы пережили, я не собираюсь соглашаться просто так.

Он повернулся так, чтобы смотреть на меня. — Прежде чем ты уйдешь, задай себе вопрос.

— Какой?

— Ты все еще хочешь эту работу?

Я медленно кивнула. Он был прав, это было то, что мне нужно было обдумать. Подходит ли мне газета в маленьком городке? Удивительно, но ответ дался легко.

— Да. На самом деле я все еще хочу работать там. Но если он будет вести себя как придурок и притворяться, что не сделал ничего плохого, я откажусь. А если он признает, что был неправ и не закроет газету, тогда да, я хочу там работать. На самом деле мне там очень нравится.

Джосайя кивнул. Я поняла. Он поддержит меня, что бы я ни решила делать.

Мне так повезло с ним.

***

Пустой офис газеты выглядел так печально. Мой стол стоял так, как я его оставила: стаканчик с карандашами, стопка случайных бумаг и писем и фотография Макса в рамке. Стол Сандры был пуст. Очевидно, она собрала все свои вещи, как будто действительно не собиралась возвращаться. Стол Леджера выглядел так же, как и всегда, когда его не было рядом, — захламленным. Но его отсутствие все равно ощущалось.

Лу появился в дверях своего кабинета, как только я вошла. — Привет, Одри. Заходи.

Я вошла в его кабинет, но на этот раз я не нервничала. Он либо извинится, либо нет. Дальше мне предстояло решить, как лучше поступить. Мне не нравилась мысль о том, что я снова останусь без работы, но были вещи, которые я не могла контролировать. Все, что я могла контролировать, — это я сама.