Осознание. Пятый пояс - Михаил Павлович Игнатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не торопясь, ощущая себя, как Мад, который каждым шагом отрезает жертве путь к бегству, спросил:
— Понимала ли ты, Лая, что Пиатрий отстанет?
Она и не подумала отпираться:
— Понимала.
— Сделала ли ты что-то, чтобы оторваться от Пиатрия?
— Сделала, — снова честно ответила Лая, да ещё и глядя мне глаза в глаза, добавила. — Прибавила ходу, вырываясь в первую треть той толпы, и приказала сделать это и этим двоим.
Мирак испуганно прошипел:
— Лая. Что ты творишь…
К нему тут же шагнул ближайший из Кулаков, пнул по рёбрам:
— Тебе приказали молчать!
Лая не стала оборачиваться, вместо этого криво мне улыбнулась и развела руками:
— Ну что, старший, ты всё выяснил, дорылся до правды. Да, это я решила, что твой благодетель никчёмный слабак, и бросила его на Поле Битвы. Да, я обменяла его жизнь на свою. Не заслужил он, чтобы я тащила его на руках, тратила на него свои силы. Давай, убей меня.
Я изумлённо покачал головой:
— Что же вы всё просите убить себя? — впрочем, ответ на этот вопрос мне не требовался, всё было ясно и так. — Удивительно, насколько вы трое верны друг другу. Жаль только, что даже крохи этой верности не способны дать другим.
— Давай без нравоучений, кусок ободранного мяса.
Рядом с Лаей тут же оказался один из Кулаков, пнул её под колено, заставляя со стоном рухнуть на пол, рявкнул над ухом:
— Не сметь оскорблять гостя главы Морта!
Лая и не подумала послушаться, продолжила выпрашивать:
— Жаль, что мастер Указов тебя не прикончил.
Я хмыкнул:
— Спасибо за подсказку, — вперил взгляд в слугу, что до этого водил меня по Павильону Техник, а теперь, прижимаясь к стеллажу со свитками, жадно глядел оттуда на происходящее:
— Ты!
— Д-да, господин, — подскочил тот от испуга.
— Есть в этом поместье свитки контракта? Для Предводителей.
Слуга сглотнул, захлопал глазами, но всё же сумел ответить:
— Не знаю, господин. Может, найдутся в хранилище старейшины Павильона.
Теперь я развернулся к ближайшему из Кулаков.
— Ты, отправляйся с ним и принеси мне три таких свитка. Лучших, что там найдутся.
Кулак замялся, но его старший тут же рявкнул:
— Живо! Только туда не суйся, там наверняка формация от воров есть. Возьми Шустрика и живо метнись с ним к Дому Найма, тому, что у рынка-трёшки. Пнёшь дверь, пригрозишь, купишь, слышал, купишь у них три, нет, четыре свитка для контракта с Предводителями и бегом обратно. Хорошие свитки купи, не дешеви, придурок.
— Понял, бегу.
Сам же главный из Кулаков тут же шагнул ко мне:
— Сейчас всё устроим, старший, — ткнул в плечо уже шагнувшего было к выходу слугу. — Ты там не нужен. Вернулся на место.
Слуга пару мгновений повертел головой, переводя взгляд с меня на Кулака, но, видя, что я молчу, тихонько вернулся к своей полке и постарался с ней срастись.
Времени, конечно, это всё заняло изрядно: Лая успела ещё пару раз попробовать разозлить меня, я успел проглядеть с десяток техник из тех, что отложил на второй круг, успел даже снять свои кандалы с этой троицы и прочее.
Лая успокоилась только тогда, когда я спросил, не думает ли она, что от злости убью, вообще, всех троих?
Больше всего я волновался, что этот Дом Найма окажется пуст, разграблен или что-то в этом роде и свитков так и не найдут.
Но нет, приволокли. Четыре штуки, как и требовал Кулак, даже не знаю зачем. Правда, не очень высокого качества, явно хуже, чем тот контракт, что я заключал в каморке Хурта, но главное — видимость — будет соблюдена.
Я в который раз оглядел Лаю и её двойку подчинённых, которых Кулаки усадили на колени передо мной. Перед каждым положили свиток и кисть с чернилами.
Довольный, я кивнул и сообщил:
— Моего благодетеля предали многие в этом городе. Главный виновник уже мёртв. К сожалению, я даже не успел задать ему ни одного вопроса, его настигло возмездие Властелина Аранви, которого он тоже успел задеть. Но я не такой добрый человек, как старший Аранви…
В этот миг я порадовался, что Седого нет рядом и что он слишком занят, чтобы подслушать вот это — то, как я в очередной раз называю его старшим, да ещё и по имени.
— Я хочу от вас совсем другого. У моего благодетеля осталась семья и дело. Управляющий алхимической лавкой уже заключил со мной контракт, где поклялся верно служить семье Пиатрия, развивать его дело, поклялся, что не присвоит даже единого духовного камня. Но долго ли протянет это дело без участия Предводителей? Даже не буду проверять. Вы трое причастны к смерти моего благодетеля и будете искупать свою вину. Берите кисти и пишите. Я, имя, клянусь…
Мирак даже не подумал взять кисть, вместо этого спросил:
— А что, если я не буду писать?
Я улыбнулся, глядя на него, и сообщил:
— Тогда тебя заставят.
— Это не так просто сделать и сохранить почерк разборчивым.
— Ты удивишься, но твой почерк вообще не нужен на этом свитке. Я могу написать на нём всё что угодно, а затем под страхом смерти заставить тебя влить в него духовную силу.
— Для этого нужно будет снять с меня хотя бы половину кандалов и тогда…
Я устал, поэтому выпустил из тела духовную силу, окутал ею всю троицу, вминая в пол, заставляя их хрипеть в попытке втянуть в грудь хоть каплю воздуха, и поставил их перед простым выбором:
— У вас два пути. Первый — я выжигаю вам средоточия и отпускаю. Второй — вы остаётесь целыми, но становитесь долговыми слугами семьи Пиатрия. Решайте.
Они упрямились. Хрипели, задыхались передо мной, неспособные, по сути, такие же как я, Предводители, даже подняться на четвереньки, не то что утвердиться в полный рост. А ведь разница между нами не так уж и велика. Три, четыре звезды? Слабаки.
Но слабаки гордые.
Я вздохнул. Да ещё и царапнуло воспоминание о нравоучении, которое когда-то мне дали. Много ли толку в верности тех, кто тебя ненавидит? Можно ли доверять спину, ребёнка и дело тому, кто на самом деле только и жаждет отыскать в своём Указе слабину, отыскать всего на
