Ущелье смерти - Юрий Бахорин

Не прислушиваясь к шушуканью девушек, он посмотрел в лицо своему спасителю, и тот приветливо кивнул в ответ.

— Расскажи нам, Мурзио,— попросил воин,— что за дорога привела тебя на костер?

— То долгая история,— ответил жрец, чувствуя, как рот наполнился слюной, когда незнакомец протянул ему на ноже огромный кусок ароматного сочного мяса.

— Да мы вроде и не торопимся,— не упустила случая поддеть его рыжеволосая девица.— Кто знает, быть может, ты злодей, которого мы легкомысленно избавили от заслуженной кары! — добавила она, а ее подруга прыснула и закрыла рот ладонью.

Мурзио тяжело вздохнул.

— Да нет…— начал он свой рассказ.— Митра свидетель, не совершал я злодеяний, а грех мой состоит в том, что пытался я всеми силами приобщить этих кровожадных дикарей к единственно истинной вере.

— Что ж за вера такая? — с наслаждением жуя мясо, ехидно поинтересовалась Соня.

— Как, вы не знаете?! — обескураженно воскликнул жрец.— Невежественные иранистанцы едва не убили меня, и до сих пор я пребывал в уверенности, что великий Митра в своей благости позаботился о спасении моей жалкой жизни, послав мне на помощь братьев по вере, то есть вас, незнакомцы! — Он недоверчиво переводил взгляд с одного на другого, но лица всех троих ничего не выражали.

— Так я ошибся?! — воскликнул Мурзио.— Во что же вы верите, несчастные?!

— За всех не могу отвечать,— проговорила Соня.— Я, например, верю в Огненный Цветок и Великую Волчицу.

— О, Митра! — ахнул митрианец, и непрожеванный кусок едва не выпал у него изо рта.

— Ты, верно, думаешь, твой бог придет тебе на помощь? — ухмыльнулась Соня.— Подумай-ка: тебя, своего преданного слугу, Митра оставил в руках дикарей.

— Он послал вас спасти меня,— прошептал зингарец.

— Ну перестань! — Соня сморщила носик.— Неужели же ты и впрямь думаешь, что мы пришли сюда из Гипербореи исключительно ради того, чтобы избавить митрианского жреца от кола?

Зингарец поерзал на месте, словно убеждаясь, что кол остался в деревне рыбаков, подумал о том, во что бы он превратился к этому времени, если бы не эти люди, и понял, что возразить нечего.

— Спасибо вам,— пролепетал он, чувствуя, что краснеет.— Без вас висеть бы мне сейчас на шесте.

— Он, кажется, что-то понял! — восторженно всплеснула руками рыжеволосая красавица.

— Я виноват, что промедлил с благодарностью,— с достоинством ответил митрианец,— но это не значит, что я согласен со всем, что ты сказала.

— Да? — Соня с интересом посмотрела на него, и жрец смущенно потупился.— И как же понимать тебя?

Север ел не торопясь и не вмешивался в разговор. Только веселый блеск его глаз говорил о том, что ему интересно.

Гана уже знала, как Соня относится к митрианцам, и теперь с улыбкой посматривала то на одного, то на другого.

— Все просто,— ответил жрец.— Я, конечно же, не сомневаюсь, что вы ехали по своим делам, но Митра в своей бесконечной мудрости и милосердии, увидев, что я в беде, а вы рядом, внушил вам мысль свернуть и вызволить меня из беды. Что вы и сделали,— заключил он с достоинством.

На этот раз уже Соня не нашла слов. Вместо ответа она пренебрежительно фыркнула и отвернулась. Зингарец удовлетворенно кивнул: наконец-то ему удалось одержать над этой самоуверенной девицей пусть маленькую, но победу. Все-таки мудрость Митры неопровержима!

— А что скажешь ты, воин? — видя, что ни одна из девушек продолжать разговор не собирается, обратился он к Вожаку.

— Зови меня Севером,— ответил тот.

— Север… Север…— задумчиво прошептал толстяк, теребя себя за губу.— Не сочти меня невежей, но где дают такие имена?

Соня с интересом уставилась на возлюбленного: что он ответит на столь неожиданный вопрос?

— Никаких тайн,— непринужденно ответил Вожак.— Моя мать всегда любила суровую зиму с ее морозами и обильными снегами, вот и решила назвать сына Севером. Отец ничего не имел против. Так я и получил свое необычное имя.

«Вывернулся!» — хмыкнула про себя Соня, почему-то ни на миг не усомнившаяся, что ответ его не имеет никакого отношения к истине.

— А что касается митрианства и всего прочего,— продолжил он,— то я всегда стараюсь молчать, когда речь заходит о вере.

— Но почему? — удивился Мурзио.— Разве тебе есть что скрывать?

— Нет,— не задумываясь, ответил Север.— Просто я стараюсь никогда не забывать, что искренняя вера — это сокровенная святыня. Именно вера делает человека человеком, и если эта, последняя, цель достигнута, то не все ли одно, во что он верит и каким путем пришел к своей вере?

— Так ты хочешь сказать!..— воскликнул митрианец, и Север кивнул.

— Именно! — подтвердил он.— Посмотри на Гану! — неожиданно сказал он.— Она не верит вообще ни во что. Душа ее чиста и готова простодушно соблазниться любой приманкой!

Митрианец встрепенулся:

— Я готов зажечь для тебя свет истины!

— Охотно послушаю, Мурзио,— промурлыкала она.— Сегодня же ночью ты расскажешь свою историю, а я в благодарность поделюсь тем, что имею сама. Надеюсь, предисловие не окажется излишне длинным?

Зингарец испуганно отпрянул, досадуя на то, что никто здесь не желает воспринимать как должно то, чему он посвятил свою жизнь. Гана расхохоталась, а Соня нахмурилась.

— Вот, вот,— решительно вмешалась она в разговор,— держись от нее подальше и не вздумай пачкать ее незапятнанную, как выразился Север, душу никчемными митрианскими догмами.

Зингарец непонимающе посмотрел на девушку. Вроде бы разговор был таким мирным, и вот ни с того ни с сего!

— А вот и Соня! — усмехнулся Вожак.— Не удивляйся ее словам и не обижайся на них. Она ярая противница митрианства, но и у нее есть вера,— Зингарец оживился.— Она верит в себя.— Удивление на лице жреца сменилось пренебрежением.— Думаю, что верит в меня,— продолжил Север, и пренебрежение уступило место растерянности: что же это за религия? — Она верит в превосходство Силы и Ума,— продолжил воин, и вместо растерянности на лице Мурзио отразилось разочарование.— И, наконец, она верит в Огненный Цветок,— закончил Север, сознательно повторив уже сказанное самой Соней, и зингарец вновь удивленно посмотрел на красавицу: ну что за каша в мозгах этой девчонки!

Он собрался с мыслями и попытался что-то сказать, но тут заговорила Соня:

— Я, между прочим, даже в зверобогов поверю скорее, чем в твоего Митру.

— Но почему?! — не скрывая отчаяния, выкрикнул бедолага.

— Да потому, что я вижу зримые подтверждения того, что они существуют.— Север покачал головой: надо же, он и не заметил, как его подруга стала убежденной зверопоклонницей! — Они помогают мне,— продолжала девушка.— Они дали мне разумных животных, которые спасли меня сегодня от стрелы, а тебя от погони, в то время как твой Митра пальцем о палец не ударил! Может, его просто нет? — язвительно спросила она.