Пляж - Алекс Гарленд

Последнее средство — купание в озере. В подводном мире я всегда чувствовал себя в безопасности. Полный покой: ничего не видно и не слышно. Отличное убежище. Средство сработало и на этот раз: меня объяла безликая прохлада, но, увы, лишь на некоторое время. Поскольку у меня нет жабр, я вынужден был постоянно выплывать на поверхность, однако как только я показывался из воды, мысли бежали по прежнему кругу.

Спрятаться от случившегося было некуда. В конце концов я осознал это и сдался. Я вылез из воды и направился прямо в джунгли. Я не пошел по тропинке огородников. Я двинулся по тропинкам плотников, следуя которыми мог добраться до пляжа в обход лагеря.

Я буду краток. Ограничусь тем, что я помню, а пробелы заполнять не буду. Нет, до сих пор я и пробовал восстанавливать пробелы; просто мои воспоминания о нескольких последующих минутах носят обрывочный характер. Вне всякого сомнения, это последствия травмирующего утра, а также результат описанного выше состояния психики.

— Прибывшие на плоту убиты, — сказал я. — Христо умрет в ближайшие сорок восемь часов. Все наши проблемы решены, кроме одной. Тебе пора снова стать нормальным.

Карл смотрел на меня своими восковыми глазами. Или смотрел сквозь меня. А может, вообще ни на что не смотрел. Мне было все равно. Я сделал шаг к нему, и тут он со злостью вцепился мне в ноги. Наверное, это была месть за тот пинок по его навесу. Я почувствовал боль, поэтому дал ему сдачи.

Я уселся ему на грудь и зажал коленями его предплечья, пытаясь запихнуть ему в рот горсть риса. Кожа его напоминала мне мертвого отморозка с Пхангана: она была дряблая на ощупь и обвисла на мышцах. Прикасаться к нему было очень неприятно. Особенно когда он начал извиваться подо мной.

Он издавал звуки, а может, и слова.

— Вот это мальчик! — закричал я. — Сейчас я тебя вылечу! — Его пальцы скользнули к моей шее. Я оттолкнул их. Наверное, в схватке я рассыпал рис и зачерпнул песок.

Вероятно, я закрыл глаза. Вместо пучеглазого лица Карла передо мной возникает мысленный образ красно-коричневого одеяла. Полная чушь, поэтому то, что я закрыл глаза, вполне логичное объяснение. Подходящее и еще для одного сохранившегося в моей памяти образа, — голубое одеяло, когда я, падая на спину, снова на долю секунды открываю глаза и вижу безоблачное небо. А потом вновь тот образ — красно-коричневое одеяло.

Я сел. Карл был уже метрах в двадцати от меня, он несся вдоль берега, как сумасшедший. Изумленный тем, что у него осталось так много сил после стольких дней голодания, я вскочил и бросился за ним.

Обоснованные сомнения

Сначала мы бежали по пляжу, затем свернули в джунгли и понеслись по тропинке обратно в лагерь. Я чуть было не поймал его. Протянув руку, я уже мог коснуться его волос, но тут я споткнулся об оттяжку одной из палаток и полетел на землю, а Карл помчался дальше к Хайберскому проходу.

Я тут же вскочил. Несколько человек стояли прямо у Карла на дороге.

— Держите его! — заорал я. — Джессе, Грег, делайте же что-нибудь! Валите его! — Но они были слишком поражены происходящим, поэтому Карл пронесся мимо них. — Идиоты! Он же убегает!

Через несколько секунд он добежал до прохода. В полной недоумения тишине мы стояли и прислушивались, как он продирается через подлесок, а затем все смолкло.

— Черт побери! — бросившись на колени, заорал я и бешено заколотил кулаками по земле.

Чья-то нежная рука коснулась моего плеча. Я оглянулся и увидел склонившуюся надо мной Франсуазу. Позади нее полукругом стояли любопытные.

— Ричард? — с тревогой спросила она.

Другая рука — рука Джессе — обхватила меня и поставила на ноги.

— Ты в порядке, приятель?

— Да, — начал было я, но затем замолчал, пытаясь вспомнить, что же все-таки произошло. — По-моему, Карл вышел из ступора.

— Я уже заметил. И что случилось потом?

— Он напал на меня, — неуверенно сказал я, и все собравшиеся задохнулись от изумления.

— Тебе больно? — спросила Франсуаза, ища у меня на лице раны.

— Я смог с ним справиться. Я в порядке…

— Почему он так поступил?

— Я… Я не знаю… — В отчаянии я покачал головой. Я чувствовал, что не готов отвечать на все эти вопросы. — Может… Может, он решил, что я рыба. Он же был рыбаком, и… он сумасшедший.

Из дерьма, в котором я оказался, меня вытащила Сэл. Толпа расступилась, и она шагнула ко мне.

— На тебя напал Карл, Ричард?

— Только что. На пляже.

Еще раз повторенная новость о нападении Карла вызвала новый вздох изумления в толпе, а потом все хором заговорили.

— Я должен был поймать его! — в бешенстве воскликнул Грязнуля. — Он же пробежал совсем близко от меня!

— Я видела его взгляд, — добавила Кэсси. — Он смотрел прямо на меня. Очень страшные глаза!

— И пена у рта! — сказал кто-то. — Ну прямо вылитый псих! Давайте поймаем и свяжем его!

Из общего хора выбивался лишь голос Этьена.

— Этого не может быть! — крикнул он, перекрывая шум. — Я не верю, что Карл напал на Ричарда! Быть не может! Сегодня утром я заходил к Карлу.

Шум начал понемногу стихать.

— Сегодня утром я провел с ним целый час! Час! И мы вместе ели рис! Карлу уже лучше! Я знаю, он не мог ни на кого напасть!

Собравшись с силами, я скорчил недоверчивую гримасу:

— Ты хочешь сказать, что я вру?

Этьен заколебался, а затем отвернулся от меня и обратился к остальным:

— Мы с ним были вместе целый час! Он назвал меня по имени! Впервые за всю неделю он заговорил! Я знаю, что ему уже лучше.

Я быстро пошел на попятный, но не из-за утверждений Этьена, а лишь стремясь поскорее покончить с этим делом:

— Да, Этьен прав. Наверное, я сам виноват. Я мог напугать его…

— Нет! — резко вмешалась Сэл. — Боюсь, что Карл становится слишком опасным. Сегодня утром я ходила к нему, и он бросился на меня тоже.

С изумлением, но вовсе не собираясь ей противоречить, я пристально изучал выражение ее лица. Хотел бы я научиться ее способности распознавать ложь! Сэл вела себя так, будто говорила правду, но я-то знал, что она лжет.

— К счастью, рядом со мной был Багз, который оттащил Карла от меня. Мы были на пляже, перед тем как Багз с Кити отправились на Пханган. Мне следовало бы предупредить всех вас, но я пыталась найти наилучший способ, как нам поступить с ним… — Она вздохнула с явно деланным и не свойственным ее характеру сожалением. — Глупо вышло. Мне не хотелось омрачать Тэт еще какими-то плохими новостями. Это, конечно, безответственное поведение, но ведь обстановка уже стала постепенно налаживаться… Я не хотела отрицательно повлиять на дух лагеря.

Джессе покачал головой:

— Тэт — это, конечно, очень хорошо, Сэл, но нельзя же, чтобы рядом с нами бродил такой опасный человек.

Все кивали, и по какой-то непонятной причине я почувствовал, что их кивки адресованы мне.

— С этим надо что-то делать.

— Я знаю, Джессе. Ты совершенно прав. Надеюсь, Ричард, ты прощаешь меня? Ты не должен был оказаться в подобной ситуации.

— Не нужно извинений, Сэл, — не раздумывая, ответил я. Даже при том, что это была ложь, — а теперь я не сомневался, что Сэл лгала, — я чувствовал себя крайне неловко от ее извинений. — Я все понимаю.

— А я нет! — в отчаянии воскликнул Этьен. — Пожалуйста! Пожалуйста, вы все должны меня выслушать! Карл не опасен! Ему нужна помощь! Нам, наверное, стоит отвезти его на Пха…

На этот раз Этьена оборвала Франсуаза. Вообще-то она ничего не сказала — просто ушла. Голос подвел Этьена, когда он увидел, как она направилась через площадку. Не в силах говорить, он пошел следом за ней с вытянутыми перед собой руками, парализованный в середине своего призыва.

Фонарь, повернутый вверх

Почти сразу же после ухода Этьена и Франсуазы разбрелись по лагерю и остальные. Вопрос о Карле больше не обсуждался. По-моему, все понимали, что спокойствие, наступившее со смертью Стена, вот-вот рассеется и вокруг вновь возобладает дух отрицания. Это было мгновенное интуитивное всеобщее прозрение, и поэтому обсуждать какой-то мало-мальски спорный вопрос значило бы переступить границы здравого смысла. Тем лучше для меня. Никто не станет донимать меня расспросами о случае с Карлом и о выстрелах. Единственный отрицательный момент в сложившейся ситуации сводился к нескольким пустым разговорам, что, однако, казалось мне справедливой уступкой.

Самым странным был разговор с Жаном, и не в последнюю очередь по той причине, что раньше мы с ним практически не разговаривали. Он подошел ко мне с застенчивой улыбкой и задал один их тех идиотских вопросов, которые возникают только от чувства неловкости:

— Ты занят, Ричард?

В тот момент я курил возле хижины-кухни, пытаясь успокоить издерганные за день нервы.