Зимнее солнце - Татьяна Нартова

— Лида, зачем ты бинт разматываешь? — вернул меня в фургон из поднебесья голос эльфа.

— Я?! — вот теперь точно не удастся ничего скрыть.

— Нет, сущность моей бабки, — хихикнул Викант. Я даже обиделась немного, хотя уже то, что приятель мог шутить, говорило о том, что он идет на поправку, — Ты перевязку делать будешь или переводить казенное имущество?

— Да, сейчас. Шернес, ты мне поможешь?

— Всегда рад тебе помочь, Лида, — улыбнулся парень, — Я приподниму его, а ты постарайся найти кончик старой перевязки. Ну-ка, давай.

Эльф с легкостью подхватил советника под мышки, давая мне возможность спокойно освобождать того от уже мокрой повязки. Викант сморщился, но промолчал. Больше всего я волновалась за его сломанный позвоночник, остальные кости при невероятно быстрой регенерации лекверов должны были за прошедшие часы хотя бы частично срастись. Как ни странно, но сломанная рука почти не мешала, хотя и пользы от неполноценной конечности было не так много. Но пальцы-то шевелились, а это уже многое позволяло сделать, тем более, что с помощью эльфа я могла особенно не торопиться. Не знаю, кто накладывал советнику повязку, но сделали это очень качественно, особенно хорошо поработали с завязкой. Так что мне пришлось, наверное, не менее десяти минут провозиться только с узелком, так и выскальзывающим из-под пальцев. Бинты можно было выжимать, настолько много потерял Викант чуть светящейся прозрачной жидкости, имевшей запах хороших пряностей. Это было намного приятнее, чем возиться с кровью. Вот вид раны не слишком настраивал на позитивный лад. Кожа вокруг глубокого рваного пореза воспалилась, покраснела. Наружу показались самые настоящие кусочки мяса. Некоторые пучки мышц были повреждены и болтались розоватыми лохмотьями. Но самым страшным был вид абсолютно прозрачной, как стекло, вены. Тонкая полая трубочка пульсировала, внутри нее переливалась голубоватая жидкость.

— А я думала, что выражение "голубая кровь" — всего лишь метафора, — к горлу подкатил комок, а желудок угрожающе сжался.

— Это не кровь, — не согласился эльф, — это так называемая жидкость сущности, квеселла. Когда она окисляется кислородом, то становиться бесцветной. Эй, Лида, ты что?

— Мог бы и не пояснять, — не слишком вежливо откликнулась я, — Мне и так предельно паршиво. Почему рана не заживает?

— Не знаю. Что-то мешает ее краям стягиваться.

— Значит, придется самим стягивать, — отрубила я.

— Как? — вмешался в нашу научную дискуссию Викант.

— Зашивать. Надеюсь, у советников найдется достаточно тонкая игла и крепкая нить. Иначе придется это делать как попало, а результат может оказаться не столь хорошим.

— Лида, ты с ума сошла? — задал мне самый подходящий в данной ситуации вопрос леквер, — Да ты сейчас в обморок грохнешься, а еще собираешься меня сшивать. Ко всему прочему, я еще не готов на такой подвиг. Мне, знаешь ли, больно будет.

— Ты же сам говорил, что у тебя болит все. Значит, сильнее болеть не должно! — резонно заявила я.

— Лида, надо хотя бы анестезию провести, — попытался образумить меня эльф. Конечно, он был, безусловно, прав. Да только ничего подходящего для оного благородного дела я не находила среди выставленных и выложенных на плетеном подносе предметов. Но неожиданно решение проблемы буквально само пришло к нам:

— Кто-то произнес слово "анестезия"? — рядом с моим левым плечом возникла светящаяся макушка элемы, — За это можете не беспокоиться. Что-что, а заговаривать боль наш народ может лучше всяких лекарств.

— Да ну? — скептически уточнила я, — А чего же ты мне тогда боль не заговорила, когда я только руку сломала?

— Ну, отчего же. Ты же тогда ей даже стену разбирала, — с "милой" улыбочкой парировала Мэрке, но потом добавила уже безо всякой издевки, — У лекверов гораздо быстрее проходят нервные импульсы. Отсюда и разница в действии телепатического вмешательства со стороны других существ. Мы не притупляем чувствительность нервных окончаний в районе повреждения. Элемы воздействуют на сознание, как бы вылавливая сигналы, посылаемые мозгу о том, что что-то не в порядке с телом.

— А ты уверена, что сможешь полностью "выловить" все сигналы? Ведь накладывать швы без наркоза — это, знаешь ли, не петушков на палочке сосать.

— Чего делать? — влез Викант, явно заинтересовавшись.

— Да так… — отмахнулась я.

— Конфеты есть, — пояснил за меня неожиданно эльф, — Петушки на палочке — это карамель такая.

— Откуда ты знаешь? — на сей раз уже мне стал интересен источник его информированности. Хотя я и раньше не сомневалась в его глубоких знаниях, но чтобы они были столь обширны, рождало странные предчувствия. Не то, чтобы подозрительные, но какие-то не слишком хорошие. Но Шерненс тут же развеял их, тем более, что сейчас всем было вовсе не до палочек и карамели.

— Просто подобные сладости доставляют эльфам из вашего мира. Да и в других мирах есть нечто подобное. Правда, вместо петушков на палочки сажают маленьких дракончиков, цветы или еще что-нибудь. Говорят, есть такой мир, где очень мало источников сахаров. Так что там сладости — это еще и съедобный эквивалент денег.

— Вот и славно, — сделала я вывод, — Раз ты у нас такой просвещенный, Шерненс, поищи-ка все необходимое для швов, и, пожалуй, пора начинать. А то, боюсь, сейчас у нас Викант сознание потеряет.

— Не потеряю, — обиделся парень, бледнея на глазах. Ага, так я ему и поверила. Тем временем эльф быстро вскочил на ноги, и, буквально, вылетел из фургона. Я только довольно хмыкнула. А то все Лида бегай да чужие задания выполняй. Нет уж, надо хоть раз побыть главнокомандующим.

— Ну, Мэрке, что мне делать-то? — рассеянно поинтересовался Викант у девушки.

— Попытайся расслабиться, подумать о чем-то хорошем. И главное, не заостряй свои мысли на боли. А я постараюсь как можно быстрее подобрать необходимый ключ к твоему сознанию.

— Может, мне тогда рассказать тебе, о чем я думаю?

— Не надо, — улыбнулась Мэрке, — Во-первых, мне нужна не конкретная тема, а общие визуальные и слуховые образы. А во-вторых, твоя речь меня только собьет.

— Все будет нормально, — больше по привычке попыталась успокоить я моего бывшего конвоира. На самом деле сейчас успокаивать надо было меня. Если Виканту остается спокойно лежать, то мне же придется шить. Причем не ткань, а живую, теплую и почти человеческую кожу. Но я отлично понимала, что любую брезгливость и страх надо отбросить. За то время, что рана оставалась неперевязанной, мне пришлось раза три менять прикладываемый к ней бинт. Я ободряюще коснулась светлых волос Виканта, отчего тот с нескрываемым удовольствием прикрыл глаза.