Председатель - Вай Нот
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анатолий заорал и схватился за нос, из которого уже текла струйка крови. Кажется, драться он и не собирался. Только вопил как бешеный:
— Вы что творите?! Филатов, мать твою! Останови этих придурков.
Тем временем к нему уже подбежал Андрей и добавил ещё тумаков, а Грядкин так ничего и не понял, продолжая возмущённо кричать и даже угрожать:
— Да я про вас такую статью напишу! Озверели вы что ли! Девка сама хотела, а потом передумала! Я здесь не причём.
Мария всё это время только рыдала в голос, вцепившись в меня, как в спасательный круг. От слов насильника, она затряслась ещё сильнее. Вот же сволочь!
Солидарные со мной Иван с Андреем врезали ему ещё несколько раз.
— Связываем его, товарищи, — наконец, решил я вмешаться в этот самосуд.
Как бы мне не хотелось прибить его на месте, позволить себе такое мы не могли.
— Вы ещё пожалеете! В тюрьму поедете все трое, вот увидите!
— Надо бы кляп ему какой придумать, эти крики начинают надоедать, — задумчиво произнёс я.
— Эт легко! — тут же отозвался Иван и одним резким движением оторвал у Грядкина кусок рубашки, а затем грубо затолкал ему эту ткань в рот.
Я кивнул.
— Вот так-то лучше! Ведите его в машину.
Второй раз говорить не пришлось. Мужики потащили почти не сопротивляющегося Грядкина к дороге, а я обратился ко всё ещё плачущей Лукиной:
— Мария Никаноровна, не беспокойтесь, вас никто не тронет.
Она подняла на меня глаза и попыталась что-то сбивчиво пояснить:
— Я... он... должны быть ещё люди. Он сказал, что будет много фотографий с колхозниками и попросил меня тоже прийти. Я не хотела... ничего такого... Он врёт!
Я снова заговорил самым тёплым и успокаивающим тоном на какой был способен:
— Никто ему и не верит. Не беспокойтесь. Давайте вернёмся в деревню? Скоро приедет милиция.
Она кивнула, и мы пошли вслед за мужиками. А потом Мария переспросила:
— Милиция? Но как вы узнали? Да и он ведь не успел...
Блин. Кажется, это не самый удачный момент, чтобы поведать ей о расчленёнке. Девушка только начала приходить в себя. Поэтому я решил немного приврать:
— На этого товарища поступало много жалоб и от других колхозниц.
— А, вот как, — коротко ответила она и замолчала, чтобы снова заговорить только когда мы вышли к дороге, — товарищ, председатель, можно я не поеду в одной машине... с этим...
— Боюсь, что тогда не смогу вас проводить, я ведь за рулём. Мария Никаноровна, вы уверены, что сами дойдёте до деревни?
Она быстро закивала:
— Да, конечно. Я уже в порядке.
— Так мы проводим, товарищ председатель, — вмешался в разговор Андрей Попов, — мы так этого козла упаковали, что он на заднем сидении доедет и без присмотра, не развяжется.
— Не беспокойтесь, — начала было Лукина, но Иван не дал ей договорить.
— Это ты не беспокойся. Мы хоть и не знакомы, но в обиду не дадим.
— Всё правильно, — подтвердил я, открывая водительскую дверь и забираясь внутрь машины, — Мария Никаноровна, позвольте им вас проводить, на всякий случай.
— Хорошо... простите, я не имела в виду, что не доверяю, — Мария хоть и пыталась теперь держаться уверенно, но я видел, что она всё ещё не в себе, — и спасибо. Если бы не вы, не знаю, что бы было... — её голос дрогнул.
— Даже не думайте об этом. Возвращайтесь домой, скорее. И ждите. Возможно милиции понадобятся ваши показания.
Мы попрощались, и я поехал в правление. Половину дороги Грядкин что-то мычал на заднем сидении, но я не обращал на него никакого внимания. И, в конце концов, он смирился со своим положением и затих.
А через несколько часов приехал Огурцов. Да не один, а с целым нарядом милиционеров из областного центра. С частью из них я был знаком ещё по делу Николая и мародёрского золота, но встречались и новые лица. Кроме того, я понял, что появления КГБ тоже не избежать.
Впрочем, всё равно кто. Лишь бы побыстрее забрали этого ублюдка из моего колхоза. И так весь день насмарку.
Телефон просто разрывался. Такое ощущение, что мне успела позвонить каждая собака в Калуге и окрестностях. Я даже имел «удовольствие» пообщаться с отцом и матерью Грядкина, которые недвусмысленно предлагали мне лжесвидетельствовать о том, что фотографии с расчленёнкой его сыну кто-то подкинул. Кажется, они совсем уж впали в отчаянье, раз просили меня о подобном.
Особенно грустно было слышать женщину. Она совершенно отказывалась верить, что что-то такое могли найти у её сына. А в конце концов и вовсе начала угрожать связями мужа, что он дескать позвонит куда следует, и это я сяду, а не её Толенька.
В итоге я просто положил трубку. Грядкин старший, конечно, товарищ влиятельный в пределах области. Но тут дело такое серьёзное, что замять его уже никак не получится. И слава богу. Не хватало ещё убийц покрывать.
К моему удивлению одним из свидетелей по его делу стала бабка Веры. Та самая знаменитая ведьма-травница. Оказывается, главной целью нашего корреспондента была вовсе не статья про Новый Путь, а посещение Раисы Петровны.
Я чуть не заржал, когда она на голубом глазу сообщила следователю, что «Стручок у него завял». А потом рассказала, что лечение шло успешно и, видимо, «зачесалось».
Сначала то, конечно, смешно было. А потом я задумался, уж не поэтому ли он девок убивал, что по нормальному с ними не мог? Впрочем, даже если так, всё равно ублюдка не жалко.
Со всей этой суматохой, я даже не успел нормально поговорить с Марией. Меня беспокоило её состояние, хотя при милиции она держалась молодцом. Но я боялся, что после этого она полностью замкнётся в себе. Горбаков и так, помнится, говорил недавно, что она нелюдимая совсем.
В общем, на следующий день, я первым делом поехал на животноводческую ферму, где нашёл Марию на конюшнях.
К моему облегчению, она даже улыбалась, расчёсывая одну из лошадок.
— Рад видеть вас в хорошем настроении, — начал я, подходя ближе.
Девушка перевела на меня взгляд, и уже по нему я заметил, что не всё так радужно.
