Уснут не все - Адам Нэвилл

Напольный красный ковер с вьющимися зелеными листьями вызвал у него ассоциации с языками хамелеонов, лижущими огонь. Фрэнк посмотрел на узор, и этот рисунок захватил все его внимание. Ковер впитывал большую часть тусклого электрического света и вытягивал из Фрэнка остатки оптимизма.

Из пыльного сумрака гостиной на него навалилось какое-то странное отрезвление, будто он только что сделал неуместное замечание в приличном обществе.

Фрэнк протянул руку и потрогал стену, не совсем понимая, зачем ему это потребовалось. Бумага обоев была старой и ворсистой на ощупь, рисунок лозы был уже не сиреневым на кремовом фоне, а сепией на пергаменте. Теплота и запах комнаты словно усилились вокруг него, вкупе со странным чувством вины.

Его мысли тотчас же потяжелели от раскаяния, будто он был вынужден наблюдать дополнительные страдания, которые его злобные мысли насчет декора причинили кому-то уже напуганному и… обиженному. Он даже испытал желание вслух извиниться перед комнатой.

Только звук грузовика перевозчиков, дающего задний ход и сигналящего, вырвал Фрэнка из необъяснимого чувства стыда. Неприятные ощущения прошли, и он снова окинул взглядом комнату.

С чего же начать? Прежде чем отдирать прибитый к полу ковер, нужно убрать мебель. Всю.

Он потянулся к телефону. Значит, что тот ужасный обеденный стол «Формика» с выдвижными досками по-прежнему загромождает вторую комнату первого этажа, вместе с жуткими стегаными креслами. Он проверил и убедился, что вся мебель продавца осталась на месте.

– Твою ж мать! – прошептал он и удивился, что понизил голос.

Фрэнк бегом поднялся по узкой лестнице, чтобы прогнать чувство усталости, предположительно вызванное духотой или предвкушением ремонта.

Главная спальня была по-прежнему перегорожена огромным, облицованным ореховым шпоном шкафом, который он видел во время двух просмотров дома. Рядом с вызывающим видом стоял тиковый комод. Кровать, которая, вероятно, пережила немецкие бомбардировки военных заводов на соседнем Гранд Юнион Канал, безжалостно заняла оставшееся пространство пола.

Быстрый взгляд за дверь второй спальни показал, что она тоже использовалась предыдущим владельцем in absentia, в качестве хранилища картонных коробок, старых рождественских украшений, вышитых «фитильками» покрывал, полосатого льняного белья и вязальных принадлежностей.

Стоя на крошечной площадке под белым чердачным люком, Фрэнк гадал, съехала ли вообще старуха или, может, она вернулась домой.

«Думаю, она в доме престарелых. Не выдержала. Стала немного чудить. Деменция или типа того,» – сказал тот кретин, Джастин, агент по недвижимости из «Уоткинс, Перч и Мэнли», когда Фрэнк спросил его про бывшую обитательницу. Так почему же родственники не забрали ее вещи?

Может, у нее никого уже не осталось?

Фрэнк был потрясен негативным представлением о старости, связанных с ней унижениях, неуклонном стирании твоего прежнего «я» и утилизацией твоего прежнего крошечного места в этом мире. Однажды такой же трагический конец ждет и его самого. И тоже здесь.

Он даже растерялся, внезапно почувствовав острое сочувствие одиночеству, которое могло быть абсолютным. Ему потребовались сознательные усилия, чтобы подавить это ужасное чувство. Вытирая глаза, он спустился на первый этаж.

Позвонив в агентство недвижимости, он прослушал автоответчик и оставил короткое сообщение для Джастина. Затем окинул гостиную взглядом и попытался изменить ход мыслей. Представил себе трансформацию дома, которую они с Маркусом произведут. Деревянные полы, белые стены, деревянные жалюзи, минималистичные светильники, светорегуляторы, настенный телевизор, черно-белые кинокадры в стальных рамках, кожаная мебель, кухня из нержавеющей стали, мощеный дворик для обедов на улице, свободная комната для его аппаратуры и гостей, встроенный стенной шкаф. В главной спальне ничего, кроме его новой кровати и торшера. Четкие линии, простые цвета. Пространство, свет, покой, современность, защита.

Ему придется хорошенько поработать.

* * *

В первую пятницу Фрэнка в доме мебель прежней обитательницы все еще оставалась на своих местах. И стояла она так довольно долго, поскольку ковер под диваном и одиноким креслом в гостиной был темным. Это мешало обдирать обои. Пока мебель не вывезена, кухня была единственной частью дома, которую он мог разбирать, хотя и полюбил готовить на ней яичницу с картошкой, которую не ел со школы. Также ему нравилось слушать в той комнате радиоприемник, особенно канал «Би-би-си Рейдио Ту», который он не слушал с детства. В результате он отсрочил вынос старых деревянных шкафов с дверцами из матового стекла. Было что-то уютное и обнадеживающее в этих шкафах и маленькой белой плите. В любом случае, раз Маркус должен был приехать с инструментами на следующее утро, в субботу, Фрэнк мог отложить разрушение до того времени.

Также ему требовались продукты на выходные, а он еще не был готов к тому, чтобы делать покупки в супермаркете, поэтому бегал за едой в местную лавку. Магазинчик назывался «Хэппи Шоп» и был удачно расположен в конце дороги. Продавцом там работал улыбчивый индус. За неделю это будет уже его четвертый поход в магазинчик. Или пятый? Неважно. Он хотел побаловать себя «Арктик роллом», который присмотрел себе вчера. Или это было в среду? Все дни его первой недели в доме словно размылись. Тянулись медленно и приятно.

На неделе Фрэнк редко покидал дом и испытывал потребность в человеческом общении. Эти дни он не отваживался ходить дальше местных магазинчиков, поскольку дом был очень теплым и уютным, в отличие от внешнего мира.

В своем первом за полгода отпуске он быстро привык сидеть по утрам на диване и смотреть телевизор с зеленоватым экраном. Впервые за долгое время у него появилась возможность расслабиться, что, похоже, объяснялось апатией. Но дом расслаблял чудесным образом. После ланча Фрэнк спал как убитый целый час, пока не начинались его передачи. Раньше из-за работы он почти не смотрел телевизор, но быстро обнаружил интересные ему программы на пяти доступных ему эфирных каналах.

В шкафу под лестницей Фрэнк нашел клетчатую хозяйственную сумку на колесиках. Она стояла рядом с ковровым пылесосом, который он непременно потом впарит через «Ибэй» какому-нибудь чокнутому фанату ретро. Поскольку всю неделю приходилось таскать из «Хэппи Шопа» большое количество консервов, идея использовать сумку на колесиках постепенно стала казаться не такой уж и смешной. А перед тем, как покинуть дом в пятницу, он даже задержался возле шкафа и задумался, не будет ли кто-нибудь из молодежи смеяться над ним на улице, если он выйдет с этой сумкой. Но если и будет, он сомневался, что его это как-то заденет.

Внутри «Хэппи Шопа» его вкусы менялись. Мысль о суши, обжаренных овощах или блюдах с рисом и кокосовым молоком, о чем-нибудь замороченном, вроде карри и чили, которые он часто ел, густо поливая соусом… выворачивала ему желудок наизнанку. Вызывало настоящее