Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга) - Арина Теплова

— То-то же! Давайте терпите, ради детишек терпите! Через час я вернусь с валенками! Сюда идут! Я пошла.

Марфа быстро отошла к амбарам, нервно сжимая кисти рук и всем сердцем желая помочь страдающей пленнице, но не зная как. Она вдруг подумала, может, сходить за священником и рассказать ему все. Вдруг поп сможет убедить Федора достать несчастную из ямы? Ведь только церковников Артемьев еще мог послушать. Она напряженно размышляла, что ей делать.

Раздался шум со стороны ворот, и Марфа непроизвольно обернулась. На широкий двор въехали две телеги, груженые провизией, из соседней деревни привезли необходимый оброк, который несколько раз в неделю доставляли в усадьбу. К телегам сзади были привязаны корова и три козы. Курицы, утки и свиньи связанные, визжащие, лежали на одной из телег, между мешками с пшеницей и морожеными овощами. Марфа посторонилась, пропуская телеги, мужики-возницы направили лошадей к хозяйственным амбарам.

Молодая баба уже хотела пойти наверх, в терем, но заметила, что за телегами во двор проник некий человек. В длинной запыленной одежде, похожей на монашеское одеяние, с большой палкой, на которую опирался, странный старик приблизился к Марфе и внимательно посмотрел на нее. Невольно она замерла под цепким, поглощающим взором деда. Он был среднего роста, седовласый, с бородой на морщинистом лице, лет шестидесяти, но его ясные глаза словно светились.

— Вижу, гнетет тебя что-то, девица, — вдруг произнес приятным голосом старик.

— Так и есть, — кивнула Марфа и спросила: — Вы монах, дедушка?

— Нет, голубушка, странник я. Брожу по городам да деревням ужо какой год, да на людей смотрю. Везде жизнь-то по-разному идет, а мне и интересно. На одном месте мне скучно сидеть.

— Вы, наверное, голодны, дедушка? Может, в дом пройдете, отдохнете немного? — участливо предложила молодая баба.

С интересом разглядывая старика, Марфа с удивлением отметила, что дед имеет светлый лик и добрые живые очи. Он выглядел старым, однако как будто весь светился изнутри. Она тотчас смекнула, что это не простой странник, а богомолец. Было принято принимать на постой в своих домах путешествующих и богомольцев, так как на Руси считали, что эти люди приносят удачу и счастье. Все знали, что тому, кто приютил и накормил странника, Господь воздаст втройне. Оттого Марфа сразу же вознамерилась предложить старику переночевать в усадьбе.

— Вижу, девица, душа у тебя добрая да светлая, хоть и страдала ты в жизни много, — сказал ласково старик.

— Благодарствую за слова ваши, дедушка.

— А еще чую, что думы-то у тебя теперь о девице какой-то, что в холодной темнице мается. Уж больно переживаешь ты за нее.

— Откуда вы это узнали, дедушка? — опешила Марфа.

— Просто людей насквозь вижу, ибо мысли их открыты мне… — сказал старик одними губами.

— Вы, дедушка, праведник? — тут же ошарашенно выпалила она.

— Да нет, я живу, как и все, — поморщился старик. — Только вот брожу по миру да забрел отчего-то в усадьбу вашу.

— Чувствую сердцем, что Божий вы человек, дедушка, — сказала твердо Марфа. — Вы верно, все говорите, печалюсь я о подруге своей, в темнице она теперича.

— А что девица эта заточенная, никак, где-то поблизости находится? Чую, душа чья-то рядом так жалостливо плачет да стонет. Аж пронимает меня всего…

— Она тут, в яме земляной сидит, — объяснила шепотом Марфа.

— Какой же жестокий человек девицу мог в яму посадить?

— Осерчал на нее сильно барин наш, да и бросил в каменный мешок. А она дитя ждет и больная вся. Нельзя ей в темнице-то. Я вот и думаю, как помочь ей.

— Говорю я, добрая душа у тебя, — кивнул дед и, внимательно посмотрев на молодую бабу, спросил: — А где подруженька твоя сидит? Может, я поговорю с ней да утешу? — Марфа замялась, не зная, стоит ли дальше рассказывать все страннику. Она видела, что седовласый старик как-то напряженно смотрит на нее. Вдруг он сильно нахмурился и выдохнул. — Как ты сказала, зовут ее? Светослава?

— Я не говорила, дедушка.

— Неужели? А я словно мысли твои поймал, да и подумалось, — сказал старик властно, озираясь по сторонам. — Ты, Марфа, проводи меня к ней теперь, мне увидеть ее надобно…

— Вы знаете, как меня зовут? — опешила вновь она.

— Знаю, — кивнул старик. — Сердце мое чует, что звать тебя по-другому не могут…

— Ох, дедушка, вы и впрямь Божий человек.

— Все мы под Богами ходим, только сами свои дела вершить должны, — он уже устремился в нужном направлении к земляным ямам, а Марфа направилась за ним. Старик, хромая, ускорил шаг, тяжело опираясь на палку, и через плечо оглядывался на Марфу, уточняя. — Сюда?

— Да, дедушка, верно, — кивала она.

Глава V. Отчаяние

Заперев Славу в ледяном погребе, Артемьев около часа метался по дому, распекая дворовых и беснуясь. Он искал лишь повод, чтобы наказать кого-нибудь и тем самым излить свою злость. Однако весть о том, что барин злой и ищет, на ком сорваться, быстро распространилась по усадьбе, так же, как и новость о том, что Слава заперта в земляной яме. Дворовые попрятались с глаз разъяренного хозяина, и тот нашел лишь сторожа, который выпустил телегу прочь со двора на рассвете. Именно ему Федор приказал всыпать плетей и только после этого поднялся в свои покои, чтобы пообедать.

За трапезой Артемьев принялся вливать в себя вино, пытаясь успокоиться и забыться. Через пару часов довольно хмельной и пьяный, он уже плохо соображал. Но все равно мысли о девушке, сидящей в ледяном погребе, точили его существо. Как бы ни был Федор жесток, осознание того, что его любимая страдает, не давало ему покоя. Не выдержав, спустя некоторое время он все же устремился на двор, надеясь услышать от желанной строптивицы слова раскаяния. Но вместо этого она вновь повела себя холодно и непокорно. Разозлившись и изрыгая проклятья, Артемьев вернулся в хоромы в клокочущем, невменяемом состоянии и со злости разбил вдребезги деревянную лавку о стену, швырнув ее с недюжинной силой.

И теперь сидел в просторной светлице за неприбранным столом и тупо смотрел на чарку с заморским вином, которое уже не лезло в него. Артемьев мрачно размышлял о том, что Слава вот уже шесть месяцев находится