Банды Чикаго - Герберт Осбери

Едва ли менее порочным, чем «Джунгли», был пятидесятицентовый бордель на юге Пеория-стрит, в доме № 75, где заправляла Бесси Лэйн. Принадлежал же кабак Леоне Гэррити, которая жила в хорошем доме на северном побережье, в пригороде Гленко. Там она представилась миссис Лемюэль Шлоттер, женой странствующего коммерсанта, и на протяжении нескольких лет безуспешно пыталась пробиться в высшее общество Гленко. 20 июня 1907 года мадам Гэррити арестовали за привлечение в бордель шестнадцатилетней девицы по имени Флоринс; дело довели до суда, и мадам была признана виновной. Приговор составил от года до пятнадцати лет тюрьмы. Бесси Лэйн тоже была признана виновной, но ее суд решил пощадить, обосновав это тем, что основная тяжесть вины лежала на Леоне Гэррити.

«Да, вот такая это женщина, – сказал после процесса один из судей. – Она подавала себя как дама из высшего общества, а уровень жизни ей обеспечивали деньги, предоставляемые ее агентшей».

Одной из основных улик, фигурировавших на суде, была бухгалтерская книга мадам Гэррити, в которой было записано количество мужчин, ежедневно посещавших ее заведение, количество обслуженных каждой из девушек и заработок самих проституток. По этой книге выходило, что за четыре дня шесть постоянно работавших девушек обслужили триста девяносто четырех мужчин и получили за это 98,5 доллара, и столько же ушло в карман мадам. Две из шести девушек обслужили за пять дней двести шесть мужчин, из них сто тридцать – Флоринс, причем в один из дней она обслужила целых сорок пять человек. Получила же Флоринс за эти пять дней 32,5 доллара.

2

К середине 1904 года в южной части Чикаго откровенный порок, за исключением рассеянных публичных домов на Мичиган-авеню, сконцентрировался в районе Тридцать первой улицы, в Южном Чикаго, и в районе, границами которого служили Кларк-стрит, Уэбаш-авеню, Восемнадцатая и Двадцать вторая улицы. Эту территорию, которая включала в себя, кроме четырех перечисленных улиц, еще и Стейт– и Дирборн-стрит, Арчер– и Армур-авеню, именовали просто Прибрежным районом. Это было самое большое, самое примечательное и самое отвратительное из всех чикагских гнезд порока; в нем были объединены наихудшие черты Гиблых Земель и Маленького Шайенна, и нет такого слова даже, чтобы достойно охарактеризовать это место. Там были салуны, винные лавки и невероятно развратные танцевальные залы. По улицам, аллеям и кабакам там шныряли проститутки, разбойники, грабители, дегенераты, отравители, воры, карманники, просто бродяги и, конечно, сотни сутенеров, организованных в Ассоциацию поддержки сводников. Там были самые грязные и отвратительные кабаки и публичные дома; серия двадцатипятицентовых борделей, населенных негритянками и известная как «Клоповник», была не лучше сараев для скота в Новом Орлеане или Сан-Франциско. Там проводились пип-шоу, в основном рассчитанные на мальчиков, и обеспечивались развлечения для холостяцких вечеринок; в 1908 году известная исполнительница пип-шоу, Веселая Вдова Киддо, послужила причиной небольшого скандала, сплясав голышом на вечеринке в честь одного лейтенанта полиции. Там были банды сутенеров, содержавшие кабаки для «слома», и школы, где девочек обучали различным извращениям после того, как их «сломают» профессиональные насильники. Там находились аптеки, где собирались наркоманы и в открытую кололи друг другу кокаин и морфин, который здесь же и покупали. В одной из таких аптек предоставлялись и иглы для инъекций. Там жили король и королева кокаина, Юджин Хастьон и его жена Лотти – у них на квартире на Дирборн-стрит хранился запас кокаина фунтов в тридцать и вполовину меньший – морфина, и еженощно они рассылали продавцов по борделям. Лотти Хастьон была выпускницей колледжа, говорила на пяти языках, а в свободное время сочиняла музыку, рисовала портреты и прекрасно вышивала.

3

Витриной Прибрежного района, ярким символом откровенного порока, находящегося под покровительством властей, был бордель на юге Дирборн-стрит, расположенный в домах № 2131 – 2133, – трехэтажный, пятидесятикомнатный двойной особняк стоимостью 125 тысяч долларов, который построили в 1890 году Лиззи Аллен и Кристофер Коламбус Крэбб. Там находился всемирно известный клуб «Эверли», которым заправляли замечательные сестры Ада и Минна Эверли, пустившиеся в бизнес проституции безо всякого опыта и связей в преступном мире. Они никогда не работали проститутками, однако в результате превратились в самых успешных мадам, каких только упоминают записи. Когда они отошли от дел, им было по тридцать с небольшим, а позади были двенадцать лет, на протяжении которых двери клуба «Эверли» никогда не закрывались, разве что для того, чтобы дать проституткам поспать, – и накопили сестрицы за это время миллион долларов наличными, около двухсот тысяч ювелирными изделиями, на двадцать пять тысяч – расписок от клиентов и на сто пятьдесят тысяч – книг, картин, статуй и других предметов искусства. Их мебели хватило бы, чтобы обставить небольшую гостиницу, среди прочего у них было сорок – пятьдесят медных кроватей, выложенных мрамором и снабженных специальными матрацами и пружинами, и двадцать плевательниц с золотыми пластинами, которые стоили каждая по шестьсот пятьдесят долларов. Греховные деньги обеспечили им неплохую старость.

Сестры Эверли родились в небольшой кентуккийской деревушке неподалеку от Луисвилла, Ада – в 1876 году, а Минна – два с небольшим года спустя. Они были дочерьми адвоката и получили полное школьное образование, чего в те дни было достаточно для леди на юге. В Чикаго об их происхождении знали лишь несколько самых близких друзей, но Минна, возглавлявшая их совместное предприятие и распоряжавшаяся финансами, всегда подписывала банковские документы как «Минна Лестер» – возможно, это и была их настоящая фамилия. Друзьям они говорили, что назвались Эверли в честь бабушки, которая всегда подписывала письма «Everly Yours» – «Всегда Ваша». В 1897 году две сестры вышли замуж в своем родном городе, причем за двух братьев, но не прошло и года, как они бросили своих мужей – по их словам, оба брата были грубы и пытались подавить их. Больше ни та, ни другая замуж так и не вышли. На самом деле, если верить некоторым пожилым жителям Чикаго, которые еще застали расцвет клуба «Эверли», ни у той, ни у другой и любовников не было, и этим они отличались, пожалуй, от девяноста девяти процентов других мадам.

Бросив мужей, наши сестры присоединились к театральной труппе и около года путешествовали по Среднему Западу, играя эпизодические роли в мелодрамах варьете «Ист Линн». На двоих у них было около тридцати пяти тысяч долларов, большую часть из которых составляли деньги, полученные к свадьбе, и позже Минна Эверли рассказывала, что они «искали себе городок, куда бы эти деньги вложить». В начале 1898 года они играли в Омахе и обнаружили, что в этом городе, бывшем в ту пору одним из самых открытых городов страны, ожидается открытие Трансмиссисипской выставки и, соответственно, прибытие множества народа. И везде, где бы наши девушки ни были, они слышали об огромных деньгах, которые получают хорошо управляемые бордели, и в итоге они решили, что проституция – это именно то дело, которое позволяет получить максимальную прибыль при минимальном риске.