Греховный намек - Дженнифер Хеймор

Фиск, должно быть, наблюдал это, – заметил Гарет, – отсюда и способ мести. Он решил сделать меня «безумцем» и при этом собирался украсть мое состояние и мою сестру, – пробормотал Гарет, уронив руки – словно не в силах был вынести свалившейся на него тяжести. Господи, какой же он идиот! Если Фиск и в самом деле сотворил все, о чем тут говорилось, то может убить Софи или Ребекку. И тогда ему, Гарету, не будет прощения!

С вновь пробудившейся энергией герцог надел бриджи, рубашку и жилет, после чего открыл восточный шкафчик, чтобы взять оружие.

– О черт, – проворчал он.

– Что там? – встревожился Тристан.

– Она взяла мой пистолет.

– В оружейном шкафу есть еще пистолеты. Нужно ехать. Немедленно.

– Да-да, конечно, – кивнул Гарет. Он прикрыл глаза и увидел маленького белокурого ангела, свою красавицу дочь. – Но сначала я должен попрощаться с Мирандой.

– Папа! – воскликнула девочка при виде Гарета. – Ты встал с постели?

– Да, Миранда. Мисс Долуорти, я бы хотел немного побыть с дочерью.

– Разумеется, ваша светлость. – Гувернантка присела, после чего вывела Гэри из комнаты.

Гарет взял маленькую ручку дочери и осторожно сжал.

– Я должен ехать, Миранда.

– Чтобы вернуть маму?

Гарет невольно улыбнулся. Малышка слишком наблюдательна. Таких сильных эмоций, как в присутствии этой девочки, ему раньше не доводилось испытывать.

– Да, дорогая.

– Ты вернешься?

Вопрос острым дротиком вонзился в грудь. И улыбка его сама собой исчезла.

Он не мог сказать, что вернется. Не знал, что произойдет. Но он твердо решил убить Фиска, если только тот не доберется до него первым. Тоска и дурные предчувствия терзали его, и вопрос дочери лишь усилил терзания.

Но нет, он не станет лгать Миранде. Глядя в ее милое личико, Гарет ответил:

– Не знаю, дорогая.

– Мама тебя тоже любит, знаешь ли…

ТОЖЕ? То есть не только его? Да, конечно. Часть сердца Софи отдана Тристану. Теперь он это сознавал.

Гарет молча обнял девочку.

– Я люблю тебя, папа, – пробормотала она, уткнувшись лицом ему в грудь.

– А я тебя, дорогая. Очень.

Герцог поцеловал дочь в макушку и вышел из детской. Прежде чем идти на конюшню, где его ждал Тристан, он взял в кабинете миниатюрный портрет Миранды, написанный весьма талантливым художником – тот сумел передать выразительность ее глаз и прекрасно изобразил румянец на щеках и светлые локоны.

Гарет сунул портрет в карман плаща. Что бы ни случилось, дочь навсегда останется с ним.

Глава 20

Тристан поравнялся с кузеном, пустившим своего гнедого рысью. Лошади уже устали, как, впрочем, и всадники. Они скакали всю ночь, пока едва не попадали на землю, а после нескольких часов отдыха снова отправились в путь, и обоих терзало сознание того, что Бекки и Софи грозила смертельная опасность.

– Сегодня вечером мы их настигнем, – пробормотал Гарет, под глазами у него залегли черные тени, а веки покраснели. Он едва держался в седле, и Тристан понимал, что ему ужасно тяжело. Гарет еще не отошел от опиумного отравления, однако ни разу не пожаловался.

Тристан кивнул и посмотрел в небо. Солнце уже опускалось, выглядывая из-за густой тучи. Жители последней деревни, через которую они проезжали, говорили, что видели, как экипаж Фиска и Бекки останавливался здесь в полдень, а через три часа по дороге промчался и экипаж Софи.

Какое-то время оба молчали. И вдруг Гарет воскликнул:

– Я вспомнил еще кое-что!

Тристан взглянул на кузена:

– Что именно?

Гарет упорно смотрел прямо перед собой.

– Битву. Впервые я вспомнил, что случилось. Думаю, что вспомнил. Лейтенант Фиск. Моя первая и единственная встреча с ним.

– Расскажи.

– Меня ранили в голову. – Гарет потрогал шрам на лбу. – И я упал, хватая ртом воздух. О Боже, весь рот был забит грязью и кровью!

Он вытащил из кармана фляжку и приложился к горлышку. Тристан молча за ним наблюдал. Сунув фляжку в карман, Гарет продолжал:

– Я думал, что умер. Вокруг был хаос, настоящее безумие. Я не знал, куда девались мои адъютанты. А вокруг ржали лошади, падали люди. Кровь заливала мне глаза, и я словно ослеп, но все слышал. Слышал вопли, стоны… Звон стали и выстрелы – пистолетные, пушечные… Казалось, я утопал в этом шуме. Но тут кто-то перевернул меня и вытер кровь. И я увидел обезумевшего от жажды крови юнца.

– Фиск? – спросил Тристан.

– Да. – Гарет нахмурился. – Думаю, это был он. Но тогда он выглядел далеко не столь… цивилизованным, как сейчас. Однако я уверен, что это был Фиск.

– Что было дальше?

– Сначала – судил по выражению его лица – я принял Фиска за врага, который собирался прикончить меня. Но потом я увидел его красный мундир, и он тут же спросил: «Вы ранены, полковник?» Но я не мог ответить, язык мне не повиновался. Тогда он оттащил меня в какой-то подвал. И я потерял сознание. А очнулся, лежа на твердом земляном полу. Свет пробивался только через щель под дверью.

Гарет нахмурился, упорно продолжая смотреть прямо перед собой. Но Тристан понимал, что тот видел не дорогу, а ту сцену, которая таилась в его мозгу целых восемь лет.

– А может, там было окно… Не знаю. Но рядом сидел на корточках Фиск, жующий травинку. И даже сюда доносились звуки битвы. Я не знал, что он делал. Казалось, просто наблюдал за мной. И не пытался перевязать мои раны. Не звал на помощь. Это было… неприятно. Я тогда… чего-то испугался. Заметив мой взгляд, он улыбнулся и сказал: «Полагаю, нужно привести помощь». Я попытался кивнуть, но не слишком получилось. Усилием воли я пытался не потерять сознание. Тут Фиск наконец поднялся, и он показался мне настоящим великаном. Я увидел его пистолет, медленно приближавшийся к моей голове…

Гарет снова вытащил фляжку и сделал глоток.

– Это все, что я помню.

– Он хотел убить тебя, но потом передумал, – пояснил Тристан.

– Думаю, что так. Если только это был он… Впрочем, нет, я уверен, что это он. Но почему он потом, уже в Лондоне, постоянно был рядом. Неужели не боялся, что я его вспомню?

– Может, считал, что ты его не узнаешь. Или же никогда не вспомнишь тот момент, когда он пытался тебя убить. Возможно, он настолько уверовал в собственное могущество, что посчитал, будто ему все сойдет с рук. Будь он в своем уме, взял бы украденные деньги и давно сбежал, – добавил Тристан. В горле у него пересохло – было сухо как в пустыне. Он потянулся к фляжке Гарета и выпил виски, затем отдал фляжку кузену. – Полагаю, он знал, где ты был все это время. Когда же мы искали тебя, не сказал ни слова.