Кремль 2222. Юго-Восток - Виталий Сертаков

— Только ты про Насосную станцию не забудь, — напомнила Иголка.

— Покажу, покажу, отчего не показать? — Отшельник развязал маску. Ешкин медь, не мог я на глаз его слепой долго смотреть, лучше бы он тряпки свои не разматывал. Еще я подумал — если Чич захочет, всех троих нас заколдует и обманет. Я рыжему тихонько шепнул, чтоб позади отшельника держался. Если чо, так сразу чтоб по коленкам стрелял. Со стреляным коленом далеко не уползешь! Голова очень радостно согласился, но я вовсе не был уверен, что он успеет выстрелить…

— Мы здесь не одни, — сказал Чич. — Будем долго отдыхать — дождемся. Осмы где-то рядом. До станции топать еще.

Сидели мы на карнизе, прямо над надписью про эту самую грануляцию. Передохнули маленько после страхов, ага, мы с Головой даже мяса погрызли. Иголка как порося вяленого увидала, и ну давай блевать, чуть наизнанку не вывернулась. На меня напустилась — как ты, кричит, жрать могешь после такого? Дык ясное дело, она же не охотник, на Пасеке небось каждый день друг другу бошки не отгрызают…

Спустились мы с той крыши кое-как по наружной лесенке, чуть не грохнулись, но ничо, обошлось. Внизу в цеху ползал Сто девятый, упрямый гад оказался. Чич посоветовал его пристрелить, но эту мысль мы не одобрили. Выживет — пусть живет. Мешки мы свои подобрали, пушки. Рыжий развязал ранцы вояк, жутко антиресное внутри нашлось. То есть, если бы не Голова, мы бы могли сдуру ихнее барахло выкинуть. Потому как никакой пользы в дороге, да и вообще для хозяйства не обнаружили. Мы с Иголкой глазья выпучили, ничего не понятно, Чич тоже в затылке стал чесать, злился он маленько, когда кто-то умнее его был.

— Они прожгли… — Голова сквозь тряпку потрогал одну странную штуку, она была еще горячая, вроде как из кусков сложенная, кругляши всякие, болты торчат, колеса.

— Ой, тут и глупому ясно, что прожгли, — зафыркала Иголка. — Вон, веревки огрызок, долго в Поле держали, может дня два.

— Это чо такое, Голова? Нам-то зачем лишнее таскать? — Я хотел потрогать, но он ловко дал мне по пальцам. Иголка заржала, но я не обиделся.

— Ой, до чего ты, Славушка, у меня пытливый! Разве не слыхал, что ничего прожженного сразу трогать нельзя, особенно у кио?

— Откуда мне такое слыхать? — удивился я. — Мне кио ничего не продавали. У меня вон меч синий, механики ковали, ваши пасечники жгли. И ничо, который год с ним в обнимку сплю.

— Это ты зря, — сказала Иголка. — Один вон тоже с топором в обнимку спал. Теперь ни одна девка не дает.

Голова завернул странные штуки назад, крепко почесал в затылке.

— Приборы это, для чего-то шибко важные. Давай возьмем с собой, бросать-то глупо.

— Не мое дело, красавчик, — встрял Чич, — только ты и без этой тяжести на ногах худо стоишь.

— Сам понесу, — обхватил ранец Голова.

— Вот сам и тащи, — согласился я. — Когда тебя осмы убивать начнут, попробуй их своим прибором напугать.

— Идемте, я вам кое-чего покажу, — Иголка вдруг засобиралась, хотя до того сама просилась отдохнуть.

Слезли мы с карниза, прошли по краю внутреннего двора. Тут, вроде ежей колючих, заросли непролазные. Голова — он умный, он первый догадался. Штуки эти назывались лесами, только в землю корней не пускали. Их вокруг домов строили, чтобы чинить да красить. Только они, ешкин медь, давно осыпались, того и гляди, брюхо или ногу об них проткнешь.

— Тихо, вон оно…

Это Поле было маленьким, ну прям детеныш. Висело оно над куском плотной черной земли. Возле были забиты колышки, от них прямо в Поле тянулись веревки.

— Новые оставили, — сказала Иголка. — Долго будут прожигать, может, дня три. Потом придут, вытащат, вот так. Ой, Голова, близко так не подходи!

— Там кастрюля, что ли? — Я и так и эдак вглядывался в розовую тучку.

— Делают шлем против шамов, — Иголка косо глянула на Чича, тот откупорил фляжку, стал пить. Не хотелось мне смотреть, чо он там пьет.

— Может, заберем? — обрадовался Голова. У него с башкой точно беда какая-то приключилась. Иголка назвала это воспалением жадности, ага. Прицепил к себе, кроме своего мешка, еще ранец кио, автоматик ихний подвесил, обрез пустой. Если куда бежать, ешкин медь, он же на месте грохнется, подумал я. Но вообще-то рыжий прав, оружие бросать нельзя.

— Эй, красавчики, у нео нюх сильный, — сказал Чич. — Лучше вы ихнего ничего не трогайте. Найдут после — не расплатитесь.

Выбрались мы из ржавых лесов, еще два Поля там в глубине видели. Голова сказал, что земля черная от пролитого когда-то масла. Машины тут много лет мыли, маслом заправляли, а старое масло в землю сливали. Голова вспомнил — на Автобазе у них такое место тоже есть, там на три метра в глубину земля мертвая.

— Не опоздаем ли, девонька? — ласково спросил отшельник.

Совсем я на него глядеть не мог, особенно на глаз его третий, недоделанный. А еще у Чича на губах кровь засохла. Он от нас уже особо не скрывал, отстал, горячей кровушки из Рырка насосался.

— Здесь оно, — повторила Иголка, — не дергай меня, отшельник, я от тебя не убегу.

Чич ухмыльнулся, промолчал. Был такой момент, как тогда на промзоне, я вдруг почуял, что он у меня уже в башке ворочается. Поганое ощущение, точно червяк сквозь ухо заполз и жрет мозги. Но Чич тут же отстал, очень уж, видать, ему Иголка нужна была.

Слезли мы с карниза. Прошли по краю два здоровых внутренних двора. Здесь взрывами повыбивало окна, сорвало со стен замазку. Земля под ногами еще горячее стала и трясется, дым сквозь дыры всюду прет. Вонючий дым, ешкин медь, не продышаться, пришлось взад тряпки мокрые нацеплять.

— Прямо под нами горит, — пробурчал Голова. — Не нравится мне, того и гляди провалишься…

Ну чо, еще дважды Поля смерти видели, маленькие такие. В одном гадость какая-то плавала, вроде куска теста или вроде киселя. Иголка сказала, что это опять нео, которого Поле поймало. Затем вроде осмов в тоннеле видели, но Чич их отогнал. То есть это он так сказал, что отогнал и что ненадолго. По тоннелю мы почти бежали, дышать стало совсем нечем, потом за Иголкой свернули дважды и полезли в квадратную трубу.

— Здесь тихо, — приказала Иголка.

Полезли мы по квадратному коридору. Рыжий сказал, что это шахта для принудительного воздуха. Вентилятора в конце шахты не оказалось, просто дыра здоровая, а за дырой — обрыв. Ну чо, заглянули мы за край, я мигом узнал тот длинный цех, где мы от мороков бегали. Только мы с другой стороны залезли. В самом дальнем конце виднелся вроде как навесной балкон, на нем стеклянная будка с пультами, мы оттуда совсем недавно прыгали. Маленько мне не по себе стало, не то чтобы страшно, а все ж напужался. Вдруг мороки сволочные опять вылезут, куда тогда бежать?

— Мороков насылало Поле, но в этот раз оно нас не видело, — Иголка, как всегда, догадалась, о чем я думаю, по руке погладила. — Мы же с другой стороны обошли. Ты мне верь, Славушка.

— А вон то не может подослать?

— То не может, то другой породы.

— Ты глянь, сколько тут заразы этой, — присвистнул Голова.

Кажись, даже Чич маленько заробел. Потому что Иголка собралась спускаться по гнутым железным скобам, они прямо из черной обгорелой стенки торчали. И качались, ешкин медь.

Пол в цеху был до половины, а прямо под нами — здоровенная дыра, с бортиками по краям, вроде колодца, только в сто раз шире. Рыжий поджег факел, вниз закинул. Факел упал в серый пепел. Посреди пепла метров на десять в высоту торчала странная штуковина. Конструкция походила чем-то на застывшего био, наверху круглая башка, лесенки сбоку, трубы, краны, ниже еще круглая штука, внизу разорвана…

— Это чо?

— Это реактор, — сказала Иголка. — Тут было самое грязное место.

— Реактор? — нахмурился Голова. — Это от которого лучи смертельные? Ядреный который?

— Ядренее не бывает, — покивала Иголка. — Только вот лучей никаких нет. В реакторе мусор жгли, газ из него горючий добывали. Самое грязное место на фабрике, вот так.

— А ты чо тут раньше делала? — Я старался следить сразу за темной трубой позади нас и за цехом, куда Иголка собралась спускаться.

— С папаней вместе ходили, прожигали кое-что.

Я свесился из трубы, опробовал ступеньки. Скобы шатались, стена была вся в жирном черном нагаре. Полыхало тут неслабо, ешкин медь.

— Я туда не пойду, — объявил Голова. — Ты глянь, там эта сволочь кружится!

— И не одна, — добавил Чич.

Ну чо, принюхался я маленько. Целых три Поля кружили возле реактора. Приятного совсем мало. Ясное дело, их было почти в темноте не видать.

— Слава, вылазь оттуда. Мы пойдем вдвоем, я и Чич, — сказала моя женщина. — Вы ждите здесь. Ни в коем разе не спускайтесь.

— Ты чо, борщевика погрызла или бегать стала быстро? — вежливо спросил я.

— Вы оба мысли прятать не умеете, — сказала Иголка.

— Опять баба у нас теперь за главного? — разозлился Голова. — Славка, уйми ты ее, не то я…