Побег - Роман Глушков

Вконец сбитые с толку Харви и Эйтор обменивались вопросительными взглядами. Ни тот, ни другой все еще понятия не имели, что за дьявольскую игру затеял Обрубок. Ясно было одно: выкладывая компромат на Ковача, он долбит по клину, который уже был вбит в отношениях директора и начальника охраны. Но что выиграет сам Кальтер от намеренного разжигания их вражды? Заигрывать с этим — все равно что пытаться поджарить шашлык над жерлом извергающегося вулкана. Теоретически эта задача, конечно, выполнима. Но на практике такой горе-шашлычник сам сгорит еще до того, как свое блюдо отведает.

— Ты принес сюда все пакали, которые обнаружил? — продолжал допрос незваного гостя ван Хейс.

— Разумеется, нет! — ответил Куприянов. — Я же не настолько глуп, чтобы складывать все яйца в одну корзину. При мне сейчас лишь один артефакт — тот, который вы видели. Остальные я припрятал в надежных тайниках. Очень надежных, сэр, могу вас заверить. Вы не отыщете их даже с тем прибором, который нам начальник Ковач выдал для поисков пакалей.

— Прибор?! — Голос директора вновь обрел недобрую интонацию. — Что еще за прибор?

— Так точно, сэр! — подтвердил Кальтер. — Дескан! Специальный сканер, сделанный в России, в Центре изучения катастроф. Чертовски дорогая игрушка, насколько я разбираюсь в подобного рода технике. Ищет только и исключительно пакали, а на прочее железо ноль внимания. Готов поспорить, что у вас в тюремном арсенале такие штучки официально не числятся.

— Да чтоб вас!.. А ну-ка покажи мне это устройство, Куприянов!

— О, без проблем, сэр! Вот оно, глядите!

И Кальтер высунул из-за цистерны дескан, который вчера на подводные уровни принесла группа ныне покойного Аньелло.

Для Ковача это был удар ниже пояса. Причем такой, который он уже не мог парировать. От простых словесных наездов Кальтера он еще мог отбрехаться — мало ли, в чем взбунтовавшиеся зэки обвиняют своего главного врага! А вот выдумать легенду, откуда у зэков взялось столь редкое и дорогостоящее оборудование, Ковачу было уже не под силу. И сказать директору правду он тоже не мог. Это означало бы чистосердечно сознаться в грубом неподчинении приказу, ведь ван Хейс категорически запретил охране спускаться на подводные уровни. Она же не только туда спустилась, но и оказалась экипирована всем необходимым, включая даже дескан! Не говоря об оружии, которое в итоге оказалось в руках у Диких Гусей.

Знал ли ван Хейс, где главные зачинщики бунта разжились автоматами, униформой охраны и электронным ключом, с помощью чего они проникли на административные уровни и в арсенал? Скорее всего, не знал, а довольствовался гипотезами, которые выдвинул ему все тот же Ковач. Однако теперь, когда стараниями Обрубка на поверхность всплыли новые грязные факты — пускай наполовину и лживые, — раскол в лагере противника был неизбежен. Насколько глубоким он окажется, пока неясно. Но если Куприянову будет этого недостаточно, он выбросит из рукава еще парочку козырных тузов, чтобы доиграть начатую партию до победного конца.

Переговоры вновь были приостановлены. По долетевшим до Кальтера обрывкам спора, завязавшегося между боссами, он понял, что директор предложил начальнику охраны выйти в коридор. И уже там объясниться тет-а-тет, чтобы их не услышали подчиненные и зэки.

Воспользовавшись паузой, Скарабей подал знак, что хочет о чем-то сказать Обрубку. И, получив добро, поинтересовался раздраженным шепотом:

— Четыре пакаля, мать твою?! Ты что, брат, ополоумел? Ляпнуть такое боссам — все равно что тыкать в нос голодному волку куском сырого мяса! Я понимаю, что ты обожаешь лгать и блефовать, но надо же и здесь меру знать! Четыре пакаля! Да эти твари теперь на все пойдут, чтобы их заполучить! И от нас, дерьмовых шантажистов, даже мокрого места не останется. Причем еще до того, как боссы поймут, что мы их продинамили!

— Хочешь разжечь в противнике настоящий азарт — играй по максимальным ставкам, — невозмутимо ответил Кальтер. — Вопрос лишь в том, как далеко готовы зайти Ковач и ван Хейс, чтобы заполучить маячащий перед ними столь жирный куш. Я даже затрудняюсь предсказать, кто из них двоих войдет сейчас в эти двери и продолжит переговоры. Но то, что войдут уже не оба, — это я тебе гарантирую.

— Хочешь сказать, что один из них убьет другого? — Багнер взглянул на компаньона с откровенным недоверием. — Вот так запросто, безо всяких сантиментов?

— Это был бы для нас наилучший вариант, — признался Кальтер, — но на столь большую удачу я не рассчитываю. Скорее всего, до этого дело не дойдет. Ковач сильно напуган. Напуган, как никогда. Но у него есть шанс воспользоваться всей этой неразберихой, чтобы подчистить за собой улики. Те, которые позволят директору объявить его главным ответственным за случившийся бунт. А если ван Хейс выйдет из этого скандала не только чистеньким, но и с четырьмя пакалями в кармане, Ковач себе этого до конца жизни не простит. Но убить ван Хейса на глазах подчиненных, среди которых немало тех, кто держит сторону директора, — нет, на такое Ковач не пойдет. Ван Хейс должен умереть так, чтобы вся вина за его гибель легла на взбунтовавшихся зэков. А как это сделать, если все бунтари находятся снаружи, а мы — слишком ценные кадры, чтобы вешать на нас это убийство.

— Ценные? С какой стати?

— Да, мы такие. До той поры, пока не отдадим все пакали, которые якобы где-то припрятали, — уточнил Кальтер. — После чего, уверен, мы не проживем на белом свете и пяти минут. Большая игра — большие ставки — большие жертвы в случае проигрыша.

— И как же, по-твоему, поступит в этой тупиковой ситуации Ковач?

— Я бы не назвал ее тупиковой, — возразил Куприянов. — Выход из нее есть, хотя и очень рискованный. Но будь я на месте этого мерзавца, то счел бы риск вполне приемлемым. Особенно на фоне всего того, что мне светит, если я позволю назначить себя козлом отпущения за всю ту хрень, что здесь стряслась.

— И что за выход?

— Простой и эффективный. Все, что надо сделать Ковачу, это лишь…

Кальтер не договорил, потому что в этот момент громыхнула входная дверь, дав понять зэкам: кто-то из боссов вернулся на склад, чтобы возобновить переговоры…

Глава 28

— Итак, Куприянов, продолжай! Я очень внимательно тебя слушаю…

Голос принадлежал ван Хейсу, и Обрубок удовлетворенно хмыкнул. Потрепанные хозяева Поднебесья являли собой уже не ту грозную силу, что прежде, но дисциплина в их рядах еще сохранилась. В противном случае Ковач не позволил бы так легко отстранить себя от этого важного разговора. И остался бы здесь под любым предлогом, наплевав на директорское мнение. Или вообще без предлога, если бы между ним и ван Хейсом царил полный раздрай. Но как бы то ни было, директор вернулся на склад, а изобличенный в закулисной игре босс охраны остался за дверью…