Любимая для эльфа (СИ) - Astra Maore
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что же она творит? И почему это ей настолько, до мурашек, сладко?
— Нанами, — неожиданно возникшая в баритоне Оливера хрипотца напугала и странно воодушевила ее. — Чего ты хочешь? Я дико хочу тебя. Я почти все время только о тебе и думаю, но ужасно опасаюсь тебя обидеть. Скажи!
Нанами понятия не имела, как у мужчин проявляется возбуждение, но инстинктивно чувствовала, что сейчас имеет над Оливером власть. И эта власть почему-то опьяняет ее саму.
От Оливера умопомрачительно пахло парфюмом, и Нанами почувствовала, что у нее слегка кружится голова.
Она хочет целоваться.
Она хочет обниматься.
Да, вот с этим явно порочным мужчиной, чьи чувственные губы прямо намекают, что он отменно разбирается в наслаждении.
Нанами тихо сказала:
— Хочу, чтобы мы целовали и гладили друг друга. Ничего больше…
Ее щеки защипало от стыда и непонятного, но очень сильного желания.
Оливер встряхнул длинной челкой.
— Хорошо.
Как экстрасенс он напрямую видел особые точки на женских телах, умелые прикосновения к которым открывали их обладательницам дорогу в чувственный рай. Даже не эрогенные зоны. Обычным языком не объяснить, что это такое.
У Нанами он их тоже видел.
Но касаться не хотел. Он же этак все испортит.
Нанами потом с ума сойдет, что отдалась практически первому встречному.
Если просто ее целовать, она настолько не улетит.
Сам Оливер, конечно, измучается от пытки воздержанием, ну и наплевать. Он и так виноват, что обидел Нанами.
Но если Нанами все же решится и захочет секс прямо сейчас, Оливер сделает их секс восхитительно незабываемым.
Магнус, дьявол… Кто ты на самом деле такой?!
У Оливера было ощущение, что Магнус намеренно приводил его туда, где Оливер набирался опыта, и его талант к сексу раскрывался ярче.
Бесчисленные женщины, которых он брал за руку, вел куда-то и любил — все они тоже сделали его дар и навыки сильнее.
А Нанами как с ума сошла. Оливер посадил ее себе на колени, лицом к лицу. Так, чтобы его стояк пришелся точно на ее самое чувствительное местечко. И начал Нанами целовать.
Просто обнял, не гладил.
Нанами сама возбудилась так сильно, что начала к нему притираться, ерзать и даже неумело попыталась снять его куртку.
Оливер видел в ее ауре нотки гнева — Нанами точно хотела, чтобы он ее «ослушался».
Ну да, Нанами и так наверняка сказала максимум, который ей позволяли ее стыдливость и воспитание.
Оливер решил: будь что будет. Жениться его не заставят, конечно, а от прочей ответственности он сбегать и так не собирается.
И сдерживаться прекратил.
Оливер умело ласкал все точки на теле Нанами, которые видел, и дождался того, что Нанами совсем решительно начала его раздевать.
Готовая, мокрая. Оливер представил, насколько она узкая, и это окончательно сорвало его тормоза.
Никакой боли Нанами вообще не заметила.
У нее было странное ощущение, будто ее демон похитил. Не простой, а демон секса. И питается он ее удовольствием.
Удовольствия было столько, что Нанами с ума сходила. Оливер просто ее трогал, а она свое тело совсем не узнавала.
Оно будто отдельной жизнью стало жить, но такой, что Нанами чувствовала: пусть Оливер ее выгоняет.
Сама она от него теперь не уйдет.
Все, что у нее было с Такео — глупые мечты. Полудетские, совершенно нереальные.
А настоящая жизнь все это время мимо текла.
— Я люблю тебя, малыша. Останься со мной. Не уходи никуда, — Оливер лихорадочно шептал и гладил ее, а Нанами удивлялась: куда же она теперь пойдет.
Вслух она, правда, не говорила ничего. Только улыбалась.
Зато говорил Оливер. Он предложил Нанами послушать все написанные благодаря ей песни. Предложил вместе сходить в магазин за едой — они и сходили в обнимку. Приготовил для Нанами обед и потом ужин.
У Нанами не было занятий, в подработке она не нуждалась, а работа Оливера начиналась поздним вечером, когда открывался ресторан.
Оливер постоянно целовал Нанами. Не дал ей ничего готовить, велел только помогать, и рассказывал о мирах, в которых был с Магнусом.
На удивление, в его памяти остался не только угар, но и всякие красоты.
Оливер чувствовал себя так, будто его встряхнули, взбаламутили, а теперь вся грязь снова осела на дно, открывая новый, неведомый, но удивительно красивый рельеф его души.
С Нанами ему было очень комфортно. Они весь день с раннего утра вместе провели, а у него ни капли раздражения.
Нанами ощущала то же самое. Ни грамма стыда из-за случившегося, одно желание вместе быть.
Расстались, когда Оливер совсем опаздывал на работу — он довел Нанами до ее дома и убежал.
С кем Нанами пришла, никто из ее соседок не видел.
Нанами юркнула в свою комнату и заперла дверь на замок.
Сегодня никаких расспросов и бесед с девочками. Сперва самой надо осознать, что случилось.
Насладиться пикантными восхитительными воспоминаниями еще раз.
А пока она не передумала, Нанами набрала Такео и сказала ровным голосом абсолютно без тени смущения:
— Привет. Извини, у нас ничего не выйдет. Я подруга Оливера.
На том конце повисла тишина, и Нанами просто сбросила вызов.
Ей надоела эта муторная дикая чушь.
Зачем биться в глухую стену, когда у нее есть реальный мужчина? Умопомрачительный. Горячий. Влюбленный.
Он уже ей сообщение прислал:
«Не могу дождаться завтра, малыша. Умираю от желания тебя увидеть и обнять. Люблю безумно».
***
Такео, хотя и ничего не сказал Нанами, почувствовал себя так, будто ему всадили нож под ребра.
Он не был влюблен в Нанами. Такео не был даже ни капли ей увлечен.
Такео совершенно другие женщины нравились: яркие внешне, уверенные в себе, раскованные.
Последнее особенно стало важно после его несчастной истории с Ванессой: с Такео Ванесса, реально очень эффектная и самолюбивая, совершенно закрылась.
То ли его стеснялась не пойми с чего, то ли непонятно.
Такео мечтал о женщине, которая сама подойдет к нему и прикажет делать ей приятно.
Ну, явно не Нанами, которая от смущения и слова сказать не могла.
Ванесса номер два прям, только внешне гораздо менее яркая.
И все же Нанами сама ходила за ним по пятам. Для чего-то сама Такео хотела.
А тут полный облом.
И главное, снова разрыв совершенно неожиданно.
Все же хорошо было. Ну, не хорошо, а стабильно.
И главное, Нанами с ним порвала, когда сам Такео не просто ее внимание терпел, а решил ей навстречу пойти.
Такео сидел, выключив свет, когда домой вернулся Кацуо.
Кацуо ужасно раздражала вечная меланхолия старшего брата. Активный
