До белого каления - А. Квиннел

– Теперь он свою миссию выполнил? Тебя, небось, скоро в генералы произведут?

Тон Сатты резко изменился.

– Я его на это дело не посылал! Ни оружия, ни снаряжения, ни квартир, ни машин я ему не доставал и фальшивых документов тоже. Не я ему наводки на главарей мафии давал. Давай-ка не будем попусту друг с другом лицемерить.

Гвидо отвернулся от окна и взглянул на полковника. Впервые за время разговора на его лице отразились чувства, которые он испытывал.

– Ладно! – выпалил он. – Да, я действительно ему помогал, и мне не стыдно в этом признаться. Но теперь все изменилось. Я тебе поверил, думал, в тебе хоть капля совести осталась. В этом я, как видно, здорово ошибся.

Теперь заговорил Беллу.

– Ты, Гвидо, заблуждаешься, причем очень сильно. Полковник за Кризи личной ответственности не несет. Но я знаю, с какой симпатией он к нему относится. Теперь он сделает все, что в его силах. Все.

– Так что, получается, и вам от него прок был?

Сатта кивнул.

– Да, и еще какой! Имей в виду, больше я этого никому не скажу. Все началось с убийства Конти. Я бы никогда не подумал, что Кантарелла начнет после этого так паниковать. Даже если Кризи не достанет его, с властью Кантареллы будет покончено навсегда. Уже и теперь мафия на континенте переживает полный разброд. Кантарелле никогда больше не восстановить былое могущество по всей стране. Его влияние пока сохраняется на Сицилии, да и то с каждым днем оно становится все слабее. Иди сюда, Гвидо, садись. Сейчас самое главное – найти Кризи. Только ты знаешь образ его мыслей. Ты можешь напрячься и представить себе, что он сейчас думает. Как он попытается напасть на Кантареллу? С какого края возьмется за это дело?

Гвидо пожал плечами и подошел к ним.

– Дай-ка мне еще раз взглянуть на план.

Беллу убрал со столика газеты и разложил крупномасштабную схему виллы Колаччи и ее окрестностей. Все трое согнулись над ней. Сатта указал на план.

– Сегодня утром нам стало известно, что Кантарелла приказал вырубить фруктовые деревья, чтобы между садом и стеной было открытое пространство. Работают прожектора. По ночам вокруг стен виллы освещается вся территория на несколько сотен метров.

– А внутри ограды? – спросил Гвидо.

Сатта покачал головой.

– Нет. Очевидно, саму виллу Кантарелла освещать не хочет. Внутри по ночам темно, хотя, конечно, это вовсе не значит, что вилла не охраняется. Вчера туда привезли двух охранно-сторожевых собак – доберман-пинчеров. Их собак специально натаскивали на убийство людей.

В разговор вмешался Беллу.

– Одному человеку туда не проникнуть. Охранники у ворот и с наружной стороны стен вооружены автоматами, а внутри еще небольшая армия. Ни один автомобиль не может даже близко к ее стенам подъехать.

Гвидо печально усмехнулся.

– Все это он уже предусмотрел. Ему прекрасно известно расположение виллы и всех ее окрестностей. Кризи – воин, а Кантарелла – дурак. Он был бы в гораздо большей безопасности, если бы скрывался и постоянно менял укрытия, а не пытался защитить себя высокими стенами и своими головорезами. Самая неприступная крепость становится смертельной ловушкой, когда стены ее разрушены. Если Кризи удастся попасть внутрь, Кантареллу там никакая армия не спасет.

– Но как же он туда проберется? – спросил Сатта.

– Не знаю, – ответил Гвидо. – Но уверен, что у него уже есть план, в котором все предусмотрено до мелочей.

– Да, в этом деле пока что все идет по восходящей, – заметил Беллу. – Способы убийства постоянно все больше усложняются: Раббиа был застрелен из пистолета, Сандри – из ружья, Фосселла – подорван бомбой, Конти – противотанковой ракетой. – Он развел руками. – Интересно, какое оружие Кризи собирается применить против Кантареллы?

Наступило непродолжительное молчание, потом Сатта улыбнулся.

– Уж не знаю, что там на вилле происходит, но не удивлюсь, если завтра мне доложат, что главарь всех боссов роет себе укрытие против атомной бомбы.

– Вон там – еще один!

Пэдди указала на «альфа ромео», которая их только что обогнала. К ее заднему стеклу был приклеен прозрачный транспарант, на котором печатными буквами были написаны те же два слова: «Кризи – давай!».

С тех пор, как они выехали из Бриндизи, это был уже пятый. Уолли довольно кивнул головой и проговорил:

– Это же надо – какую мы знаменитость везем!

С тех пор как они оставили «мёбекс» в окрестностях Бари и вернулись из города с газетой, которую показали Кризи, прошло три дня. Он тогда посмотрел на свою огромную фотографию и медленно поднял глаза.

– Это напечатано во всех газетах, – сказал Уолли. – И вся история этого дела. Так что если ты где-нибудь в Италии высунешь на улицу эту мерзкую рожу, ее узнают ровно в тот же момент. По телевизору ее тоже наверняка уже не раз показывали.

Говорил он шутливым тоном, стараясь ничем не выдать своего напряжения.

Кризи не произнес ни слова. Только переводил взгляд с него на нее.

Обстановку разрядила Пэдди.

– Француз занюханный! – сказала она. – Я с самого начала поняла, что ты – янки.

– Как?

– По тому, как ты ешь.

Кризи улыбнулся, Уолли перевел дыхание и с облегчением вздохнул.

Они предложили ему свою помощь, но Кризи стал отказываться. Ситуация резко изменилась. Опасность слишком очевидна. Он просил австралийцев сесть на поезд до Бриндизи и дальше путешествовать самостоятельно. Их это дело не касалось.

Тем не менее логика все же взяла верх – логика и упрямство. Они спорили около часа. Если он сам поведет «мёбекс», далеко ему не уехать – его тут же вычислят. Если же вести машину будет Пэдди или Уолли, а Кризи останется в фургоне, он запросто проедет хоть через всю Италию. Им пришлось уламывать и убеждать его целый час. В конце концов Кризи сдался. Ему нужно доехать только до Реджо, причем особенно он не торопится. После этого они могут оставить себе «мёбекс» – ему эта машина не нужна.

Пэдди попыталась чуть ли не насильно вернуть ему деньги, но здесь заупрямился Кризи. Они могут на эти деньги переправить «мёбекс» в Грецию и дальше – до самой Австралии. Это было его непременное условие.

Два дня они провели в уединенном лагере около Бари. Кризи выходил из фургона только по ночам, чтобы размяться и сделать зарядку, да и то лишь тогда, когда Пэдди и Уолли следили, чтоб никого постороннего поблизости не было. Как Кризи собирался переправиться на Сицилию, он им не говорил, хотя план у него уже был. Он хотел все объяснить им в Реджо. Может быть, Уолли перед отплытием поможет ему там в одном деле.

– Интересно, как он будет выглядеть, если его наголо обрить? – спросил Кризи как-то у Пэдди.

Она лишь покачала головой.

– Представления не имею. Никогда его таким не видела. Наверное, и взглянуть бы на него побоялась.

– Я чертовски красив, – заявил Уолли. – Эту бороду я отрастил только для того, чтобы отгонять прочь толпы похотливых баб. О чем речь-то идет?

Кризи только улыбнулся и сказал, что расскажет, когда они приедут в Реджо.

Как-то вечером Пэдди попыталась отговорить его от задуманного. Все газеты писали, с каким сопротивлением ему придется столкнуться, что шансов у него практически нет. Ее так и подмывало сказать: «Вот еще, новый Дон Кихот отыскался с мельницами ветряными сражаться!» – однако, взглянув ему в глаза, тут же осеклась.

Теперь, когда они выехали на автостраду, ведущую к востоку от Таранто, ей припомнился тот разговор.

– Уолли, – спросила она, – а ты бы мог чувствовать то же самое, что и он? Испытывать такую же ненависть, чтобы совершить то, что он совершает?

– Многие на это способны, – ответил Уолли. – Но здесь вся штука в том, чтобы иметь не только ненависть, но и средства совершить задуманное. Ты же читала историю этого малого в газетах. Как думаешь, сколько таких, как он, ходят по земле?

– Ты считаешь, он действительно решится пробраться на эту виллу и сможет разделаться там с бандитами?

Размышляя над этим вопросом, он даже губы от напряжения поджал.

– Исключать такой исход дела я бы не стал. Он уже прошел большой путь, но ему для этого еще нужна удача – даже, я бы сказал, дьявольское везение. Но ему фартит – встретился же он с нами.

Пэдди улыбнулась, и на какое-то время в кабине воцарилось молчание.

– О чем ты задумалась? – спросил Уолли.

Она снова улыбнулась.

– О том, как ты будешь выглядеть, если тебя наголо побрить.

Глава 21

Стены эти простояли века, но противиться натиску бульдозера им было не под силу. Чтобы сровнять фермерский домик с землей, потребовалось лишь полчаса.

Франко Мази стоял рядом с тележкой, доверху груженной его пожитками. И жена его сидела на той же тележке. Она смотрела в другую сторону, не в силах вынести это зрелище. Глаза ее были красными от слез.

Но Франко смотрел вдаль, на стены виллы Колаччи, во взгляде его светилась жгучая ненависть. Многие поколения здесь жили его предки, из года в год обрабатывая несколько акров каменистой земли на склоне холма. Хозяева виллы раньше всегда были их благодетелями, Франко жил и работал под их защитой и покровительством. Кое-что, например сыр, который делала его жена, всегда отдавали на виллу в качестве благодарности и признательности.