Ночь разбитых сердец - Нора Робертс

– Но я вовсе не хочу, чтобы ты меня зашивала! Я пришел только потому, что Лекси и Кейт заставили. Кстати, если бы Лекси не изводила меня, я бы вообще не порезался. Так что полей меня антисептиком, забинтуй и отпусти.

– Не капризничай! – Она крепко взяла его за руку и повела в кабинет. – Сядь и веди себя как мужчина. Когда в последний раз тебе делали противостолбнячный укол?

– Укол?! О, послушай…

– Значит, давно. – Керби быстро вымыла руки, положила необходимые инструменты на поднос из нержавеющей стали, взяла бутылочку с антисептиком и села напротив Брайана. – Ладно, столбняком займемся позже. Сейчас я промою порез, продезинфицирую, потом сделаю местную…

Брайан почувствовал, как рана запульсировала в одном ритме с сердцем, и этот ритм становился все быстрее.

– Местную – что?

– Местную анестезию. Вокруг пореза все онемеет, и я смогу сшить края.

– Иголки – это твоя навязчивая идея?

– Покажи, как ты двигаешь пальцами, – приказала Керби, игнорируя его замечание. – Хорошо, хорошо. Не думаю, что ты перерезал сухожилия. Так ты, стало быть, боишься иголок?

– Конечно, нет! – Но когда она взяла шприц, вся кровь от­хлынула от его лица. – Черт побери, Керби, убери от меня эту штуковину!

Брайану было стыдно за свое малодушие. Втянув голову в плечи, он ждал, что она сейчас рассмеется над ним. Но Керби не рассмеялась, а серьезно посмотрела ему в глаза.

– Глубоко вдохни, выдохни, потом еще раз и смотри на кар­тину за моим правым плечом. Просто смотри на картину и счи­тай вдохи-выдохи. Раз, два, три… Вот так. Всего лишь легкий укол, – прошептала она, и иголка скользнула ему под кожу. – Продолжай считать.

– Все нормально… – Брайан чувствовал, как пот струйкой стекает по спине, и сосредоточился на акварели с дикими ли­лиями. – А ты, однако, упускаешь возможность сделать какое-нибудь высокомерное замечание.

– Ох, Брайан, я сама хороша. А ведь я работала в отделении «Скорой помощи», за один год увидела больше крови, чем нор­мальный человек за три жизни. Огнестрельные ранения, ноже­вые, жертвы автокатастроф… И никогда не впадала в панику! Но когда увидела, как ты заливаешь кровью пол в моей кухне, я была очень близка к панике.

Он отвел взгляд от акварели и заглянул в ее глаза.

– Я вымою твой пол.

– Не будь идиотом!

Она схватила стерильную хирургическую бумагу, чтобы об­ложить его порез, но он накрыл ладонью ее пальцы.

– Керби, со мной тоже происходит что-то странное. Когда я думаю о тебе… И как это могло случиться, черт побери?!

– Не знаю. Как ты думаешь, что мы должны с этим делать?

– Я не уверен, что у нас с тобой что-нибудь получится, Керби…

– Может, и не получится. – Она нахмурилась и взяла игол­ку. – Не шевели рукой, Брайан.

Он опустил глаза, увидел, как она втыкает иголку под кожу, и его замутило. Он глубоко вздохнул и снова посмотрел на картину.

– Ты не особенно старайся. Главное – побыстрее…

– Я прославилась в больнице своими аккуратными швами. Расслабься и дыши глубже.

Брайан повиновался, так как решил, что обморок будет еще унизительнее.

– Я не боюсь иголок. Просто не люблю их.

Керби не поднимала головы, чтобы он не видел ее улыбку.

– Это легко понять. Так чем была недовольна Лекси?

– Как обычно. Всем. – Брайан постарался проигнорировать неприятное ощущение, когда Керби стянула края раны. – Я бесчувственный. Мне на нее плевать… и всем остальным тоже. Я ее не понимаю. Никто не понимает. Если бы я был настоя­щим братом, то одолжил бы ей пять тысяч долларов, чтобы она смогла вернуться в Нью-Йорк и стать звездой.

– А я думала, что она решила провести лето здесь.

– Лекси поссорилась с Джифом. Но поскольку он не при­полз к ней на коленях, она перестала дуться – это мы уже пере­жили вчера – и перешла ко второй стадии – отвратительному поведению. Ты уже заканчиваешь?

– На полпути, – терпеливо ответила Керби.

– Половина? Прекрасно! Чудесно! – Его снова затошнило, и он решил срочно подумать о чем-нибудь другом. – Кто был тот бродяга?

– Ожог второй степени. Схватка с кофейником. Говорит, что художник, собирался на коралловый риф. Остановился в кемпинге. Имя не называл.

– И что за художник?

– Вроде пишет маслом. Хотел, чтобы я позировала ему. Черт побери, не дергайся.

– И что ты ему сказала?

– Что я польщена, большое спасибо, но у меня нет времени. Признаться, он заставил меня понервничать.

Свободная рука Брайана внезапно взметнулась и впилась в ее плечо. Керби выругалась.

– Он посмел дотронуться до тебя?!

В его глазах больше не было страха – одна исступленная ярость. И Керби это порадовало.

– О, Брайан! В приступе похоти он одной рукой свалил меня на пол и сорвал одежду!

Пальцы Брайана еще сильнее вонзились в ее плечо.

– Прекрати паясничать! Он дотронулся до тебя?

– Нет, конечно же, нет! Просто я понервничала немного, потому что никого рядом не было, а он казался слишком… за­интересованным. Потом выяснилось, что он просто хотел нари­совать мои руки. – Она помахала пальцами левой руки. – «Руки ангела». Теперь сиди спокойно, а то испортишь мою ра­боту, и у тебя останется отвратительный шрам. Хотя твоя рев­ность мне льстит.

– Я не ревную. – Он отпустил ее плечо и усилием воли по­старался избавиться от зеленой пелены, застилавшей глаза. – Просто не хочу, чтобы какой-то бродяга приставал к тебе.

– Он не приставал, а если бы пристал, я бы справилась с ним. Последний стежок! – Керби натянула нитку, завязала узел, отрезала и внимательно осмотрела линию аккуратных стежков. – Отличная работа, хотя себя хвалить не принято.

Она поднялась, чтобы приготовить противостолбнячный укол.

– И как бы ты, интересно, справилась?

– С чем? А, мы все еще об этом… Вежливым категорическим отказом.

– А если бы не помогло?

– Я бы хорошенько надавила на ожог, и он свалился бы на пол, визжа от боли.

Когда Керби снова повернулась к нему, предусмотрительно пряча шприц за спиной, Брайан улыбался.

– Ты действительно сделала бы это?

– Конечно! Однажды я охладила пыл перевозбудившегося пациента, нежно нажав на его гортань. Он тут же прекратил де­лать грязные предложения мне и медсестрам. Брайан, ты еще не соскучился по лилиям?

Он побледнел.

– Которые у тебя за спиной?

– Ну да. Просто посмотри на лилии.

– О господи! – Он отвернулся, а спустя секунду дернулся, вскрикнув от боли. – Укол, черт побери. Ты чем пользуешься, обивочными гвоздями?

– Вот и все. – Керби протерла место укола и села, чтобы перевязать его руку. – Не мочи повязку. Я буду менять ее по мере необходимости. Дней через десять-пятнадцать, может быть, снимем швы.