Люк Скайуокер и тени Миндора (ЛП) - Стовер Мэтью Вудринг

Кронал решил, что таких мер предосторожности хватит для предотвращения нежелательного вторжения.

Теперь оставалось только позаботиться о том, чтобы новое тело не сгорело в уже начавшемся звёздном пожаре. Трясущаяся рука нащупала в темноте голосовой модулятор камеры, преобразовывавший почти предсмертные хрипы Кронала в певучий бас Кукловода, рождённого тенями. Затем Кронал активировал заранее защищённый канал связи.

– Да, милорд? – раздалось из динамиков. – Уже пора?

– Пора, – просто ответил Кронал. – Приступайте.

Затем он вновь сомкнул веки и вернулся в тело Вэстора. Поскольку в каменной гробнице ждал только мрак, он не стал смотреть украденными глазами. Ему вовсе не нужны были глаза.

Он «настроил» чужой мозг на нужную управляющую волну и легонько подтолкнул. Могила откликнулась на зов, после чего ультратонкие кристаллические иголки принялись пронизывать девчонку-Скайуокер, чтобы вместе с кристаллами она наполнилась волей самого Кронала.

Спи. Это конец всему сущему. Не осталось ничего, кроме сладкого забвения.

Вечного забвения.

* * *

Стоило только расплавленной поверхности вновь затвердеть, как Люк посадил «Сокол» посреди пещеры, не опасаясь, что её дно не выдержит веса фрахтовика. Опустив грузовой лифт в машинном отсеке, Люк встал с кресла.

– Идём со мной.

Эона посмотрела сквозь транспаристальное окно кабины.

– Я… не могу. Не могу пойти туда.

– Нет, можешь.

– Нет… нет, я не шучу, джедай. Ты не знаешь, что это за место.

– Так просвети меня.

– Перед тобой склеп плавильщиков. – Женщина провела по губам тыльной стороной ладони. – А плавильщики… не знаю, кто они. Ты слышал своего друга по коммуникатору. «Напавшие», о которых велась речь – скорее всего, плавильщики и есть. Они просто… вылезают из стен. Или из-под самой земли. Тут повсюду плавлеит. А стоит им прикоснуться к кому-либо – и эффект будет сродни оглушающему разряду. Затем тебя переносят в склеп и запихивают внутрь камня.

Она испуганно посмотрела на Люка.

– И оставляют тебя прямо там.

Люк кивнул в сторону погребённых у стен и пола.

– Результат мне виден.

– Я кочевала по этой планете несколько недель, пытаясь вернуть Ника. Вот почему я спуталась с миндорцами. Им позарез требовался лидер. А мне нужны были бойцы со стволами. Но эти плавильщики… – Эона покачала головой. – Они неоднократно напоминали о себе, нападая безо всякого предупреждения. Иногда нам удавалось сдерживать их достаточно долго, чтобы уйти всем составом… иногда приходилось бросать того, кто прикрывал отход. Нескольких мы потом находили. Пара-тройка ещё оставалась жива. Но прежними им было уже не стать. Только не после вынужденного пребывания во мраке.

– Могу представить.

– Можешь представить, каково это – быть запертым вот так? Один-одинёшенек во тьме? Во тьме, что чернее самой ночи? Чернее вакуума?

– Да, – сказал Люк. – Я – могу представить.

– Вот на этой почве у меня и развилась лёгкая клаустрофобия, понимаешь? В пещере темнее, чем снаружи или чем где-либо.

Люк бы поспорил, но он только поддакнул:

– Как скажешь.

– Итак, теперь ты понимаешь, почему мне нельзя выходить в склеп плавильщиков.

– Я понимаю, почему ты не хочешь выходить. Но ты всё равно пойдёшь.

– Что, собираешься заставить меня?

Люк склонил голову.

– Это единственный способ не дать Хану убить тебя на месте, который приходит мне на ум.

Рука женщины скользнула к кобуре на поясе.

– Меня не так-то просто убить.

– Ты не понимаешь, – мягко продолжал Люк. – Хан – мой лучший друг. Если кому-то из вас двоих и суждено умереть, выбор падёт на тебя.

– Э-э-э…

– Я желаю, чтобы ты уяснила это как можно тщательнее. У тебя в голове не должно остаться никаких сомнений. Совершенно никаких.

– Никаких, – сдалась Эона. – Я тебя услышала. Я пойду.

– Тогда вперёд.

Они пошли по главному коридору к корме фрахтовика, минуя грузовые отсеки, которые всё ещё были заполнены бойцами Эоны. Добравшись до машинного отделения, Люк жестом велел спутнице подождать неподалёку, а сам вошёл внутрь. В опущенном на землю грузовом лифте уже находился дрожащий от нетерпения Хан; его руки и ноги были покрыты комками затвердевшего плавлеита.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Люк! – воскликнул он. – Скорее, мы должны двигаться! Должны отправиться за ней. Поднимай меня!

Люк вздохнул.

– Так ты не видел, кто ещё сидел со мной в кабине.

– А с тобой кто-то сидел? Как ты отобрал «Сокол» у тех пиратов? Пожалуйста, скажи, что пришил их всех. Особенно эту мерзкую рыжую кры…

– Не то, чтобы пришил. – Люк поманил Эону. – Она здесь с извинениями.

Лицо женщины потемнело от негодования.

– С извинениями? – выпалила она. – Ты ничего не говорил об…

– Вот сейчас говорю.

Хан даже подскочил на месте, когда увидел Эону. Переполненный готовностью убивать, он машинально принялся нащупывать бластер.

– Ты! Ты украла мой корабль!

Она пригнулась и укрылась за крышкой грузолюка.

– Взяла во временное пользование, разве нет?

– Хан. Убери бластер. – Быть может, несколько месяцев генеральской службы окупили себя, поскольку властный тон охладил Хана. – Я серьёзно.

– А, да ладно, – недовольно бросил Хан, пожав плечами. Он крутанул бластер на пальце. – Всё равно там пусто.

Люк кивнул.

– Эона? – позвал он.

Она нехотя вернулась в помещение.

– М-м, привет, Соло. Прости. Правда.

– «Прости»? – вспыхнул Хан, чьё лицо пошло красными пятнами. – «Прости»?!

– Эй, да что тебе ещё нужно? Он сказал извиниться. Вот я и извиняюсь.

– Эона, – тихо проговорил Люк. – Скажи, зачем ты это сделала.

– Что-что? Какое это имеет отношение к делу?

– Такое, что это может помочь прояснить картину. С его точки зрения.

Она вздохнула.

– Мне позарез требовался твой корабль, Соло. Мой… э-э-э… в общем, есть один парень, и мы вроде как вместе…

Глаза Хана сузились, а губы сжались.

– Ты влюблена в этого парня по уши, и он попал в беду.

– Вообще-то он уже в твоей башенной турели.

Хан отмахнулся.

– Но ты же влюблена в него.

– Я решила, что разбойное нападение станет моим единственным шансом вернуть его живым. – Эона отвернулась. – Я даже не стала бы пытаться без корабля, но у меня не оставалось времени играть по правилам, ясно?

– Могла бы просто попросить, – проворчал Хан.

– И если бы ты упёрся рогом, сказав «нет», драка всё равно бы состоялась, только всё преимущество было бы у тебя. Что, с учётом всего услышанного о тебе, было бы не лучшей идеей.

Румянец Хана стал только гуще.

– Допустим…

– Проще потом извиниться, чем что-то клянчить, верно? Разве ты сам поступаешь не так, когда в опасности та, которую ты любишь? На ум сразу приходит пара историй…

– Хорошо, хорошо, – сказал он. – Замнём.

– Я не прошу вас двоих добиться взаимных симпатий, – заговорил Люк. – Но вам придётся хотя бы потерпеть друг друга. Любым возникшим между вами разногласиям придётся подождать, пока мы не закончим начатое. Понятно?

– Вот это да! – вместо ответа восхитился Хан. – И кто назначил тебя главным?

– Я спросила его о том же, – фыркнула Эона.

– Позвольте перефразировать. – Люк был сама терпеливость. – Каждая секунда, потраченная мной впустую в тревоге за то, что вы оба перестреляете друг друга, это ещё одна секунда, отдалявшая нас от возможности спасти Лею ― и от необходимости покинуть всем составом эту планету и эту систему прежде, чем это место сгорит.

Он спрыгнул на платформу грузового лифта.

– Эона, собери своих миндорцев и начинай помогать выжившим. Хан, ты позаботься о Чуи. Убедись, что он никого не убьёт по пробуждении, хорошо?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Да, он у нас по утрам бывает не в настроении, – сказал Хан. – А ты чем собираешься заняться?