Анатомия Комплексов (Ч. 2) - Райдо Витич

Он с минуту обдумывал состояние дел и пришел к выводу, что расследование нужно начинать с брата Алены.

Сегюр резко развернулся и вышел в коридор.

Пожилая миловидная женщина, увидев мужчину, подумала, что тот желает уточнить время ужина, и не преминула сообщить:

— Ужин готов, господин Лоан. Через минуту он будет подан…

— Через минуту можете съесть его сами! — не глядя на нее, бросил тот и стремительно прошел мимо. Следом буквально просвистел еще один, потом целая группа. Женщина проводила их растерянным взглядом и заподозрила, что ее обманули — служба столь странным личностям обещала привнести в ее спокойную жизнь массу самых разнообразных впечатлений, с превалированием негативных. И сильно пожалела, что соблазнилась на оклад.

Январь прошел тихо и незаметно. Февраль безмятежно. Да и март не обещал плачевных перемен. Все успокоилось и даже стабилизировалось, в какой-то степени. Алена перестала страдать аутизмом и больше не бродила по квартире с угрюмым видом, не запиралась в своей комнате. Бывшие друзья не вызывали оскомины, наоборот, она стала много времени проводить в обществе Олеси и ее дочери, то убегая к ней, то приводя девочку сюда, с мамой и без. Этот ребенок, похоже, помог ей больше, чем кто-либо. Она немного оттаяла, расслабилась и больше не впадала в депрессии, бегала по магазинам в поисках веселых игрушек для Машеньки и деликатесов уже для Сашеньки и Мишеньки. В доме стало уютно и тепло. По вечерам они все вместе пили чай и весело болтали, делились новостями, шутили и дурачились. И Саша бы радовался позитивным переменам, но боялся потерять бдительность, горько ошибиться в прогнозах.

Алена, конечно, изменилась, поправилась, лицо уже не напоминало маску чахоточной, губы все чаще изгибала мягкая улыбка, речи стали откровеннее, но в глазах по-прежнему таилась печаль. Саша видел, что прошлое так и не отпустило ее, боль не притупилась, не ушла, а лишь отступала под взглядом Ворковского. Алена не научилась не вспоминать, она научилась прятать свои переживания от окружающих.

" Пройдет, нужно время", — со слабой надеждой подумал мужчина, мешая ложкой сахар в чашке. И посмотрел на оставленную Аленой банку огурцов на столе. Почти полную.

"Это ведь проходит? И остальное пройдет", — подумал более уверенно и довольно улыбнулся, прочитав записку рядом с банкой: " Ушла с Олесей на концерт. Не теряй. Алена". Вот так. Концерт. Молодец, Олеся. Виват хорошим друзьям.

Полез за тортом — отметить бы надо. Это не в магазин с Сашей, не в кафе с Мишей, а с Олесей. Проживалова скучать не будет и ей не даст. Наверняка заставит вспомнить подругу, что та и умна, и красива, и молода. Может, и колубук вдовицы сдернет и выкинет за ненадобностью. Глядишь, жених появится. Конечно, лучше б Михаил, его-то он знает, а там неизвестно кто. Да, ладно, потом разберутся, появился бы только кто.

Саша некстати в окно глянул и…захлопнул холодильник, забыв о торте. Во дворе стоял темно-синий «ниссан». Рядом с машиной крутился лысый дяденька внушительной комплекции в легком спортивном костюме и с сотовым в руке. Нет, может он «морж», для таких первые числа марта — уже лето, но тогда какого черта он с завидной регулярностью крутится в их дворе, а не на пруду в парке, вокруг проруби?

Сколько ж раз он этого дяденьку видел?

А машину? Еще до того, как Олеся про их с Аленой неудавшееся новогодние рандеву, рассказала.

Осенью. Точно. С неделю эта машина у окон его офиса стояла. И потом не раз он ее у подъезда и своей стоянки видел. Стекла тонированные, специальные номера.

Саша подозрительно оглядел двор — все, как всегда, ничего приметного, только этот «ниссан» да морозоустойчивый гражданин, как масляное пятно на белой скатерти.

"Что ж тебе надо?…И от нас ли?" — задумался Ворковский.

Мужчина убрал сотовый и сел в машину. Одна минута, пять. Машина стоит на месте и словно не собирается уезжать. Значит, замер «морж», погреться решил. Слежка продолжается. Слежка?

Саша встревожился, сел за стол, достал сигареты, закурил и задумался. Может, он стал слишком мнительным? Мерещиься ерунда. Может, за кем другим ниссан следит.

За кем? За Витькой — дебоширом из 39?

Теть Верой — пенсионеркой из 46?

Это по их душу целыми днями у подъезда накачанные мальчики торчат? И у Сашиного офиса? Вот уж действительно — ерунда.

Значит, за ними. За Мишей? Не подрос мальчик, чтоб таких за ним отряжали и столько пасли. Размер не тот. Если, конечно, дядюшка — миллиардер за границей не намечается, умирающий. А не намечается — это он точно знал. Во всяком случае, еще месяц назад у Саблиных родни и в Москве не было. Тетка в Воронеже да племянник в Казахстане. Все.

Опять же три дня назад Михаил именно про двух лысых рассказывал. Второй раз, говорил, у подъезда его встретили. Первый раз ласково разговаривали, хоть и витиевато. Что надо было — не понял, но радостными ощущениями проникся. А в последний раз они к нему молча подошли, так же молча по лицу настучали и предупредили: "сроку три дня — не испаришься — убьем". И что надо было? Чтоб квартиру сменил?

Значит, за Сашей или Аленой слежка.

Его пасти не могут, точно. Чист яки агнец божий: долги раздал, крыше регулярно платит, конкуренты вменяемые и лояльные. Ревнивых жен, жадных знакомцев, коллег-карьеристов тоже не наблюдается. Стоп! Долги…

Саша затушил сигарету и прикрыл глаза ладонью, припоминая. После возвращения Аленки он не сильно-то по работе страдал — ее выхаживать надо было, вот и ухнула фирма почти под откос. После Нового года ему бы осталось только объявить о банкротстве и закрыться и вдруг, словно по волшебству, поступает заказ на крупную партию навороченных компьютеров. Перед самым Новым годом. Прямо подарок Санта Клауса. Именно его — оплата налом в долларах и сразу. И о скидке ни слова. А заказчики — двое лысых парней весьма угрюмой наружности и хитрая тетка в соболях и брильянтах. Мутная тетенька больше Ворковским интересовалась, вернее, его семьей. Вопросики странные и все о сестре: как живет, чем дышит. Он тогда насторожился, даже напрягся, да клиенты нужные, да и женщина — не загрубишь, пришлось улыбаться и скупыми, туманными фразами отделываться. Вроде получилось — женщина любопытство поумерила, но вместе с деньгами, сумку передала Алене, в подарок. Она так и лежит на работе, что в ней, Саша не посмотрел, сначала некогда было, потом закрутился, забыл. И домой не донес.

Алене…Лысые…

Сердце заворочалось в груди в глухой тревоге: не за Аленушкой ли эти следят? Неужели из ее четырехлетнего провала знакомцы? Что ж вам надо, сволочи? Что ж вы бродите, как шакалы?

Его подбросило от предчувствия беды, кулаки сами сжались, словно сейчас бой предстоит. Он глянул в окно и изумленно присвистнул: рядом с «ниссаном» стояли три новенькие иномарки. И не просто иномарки — порши. Три. В ряд. Словно на глянцевой картинке автожурнала блестели бока. И лысые макушки. По одной у каждой машины, в позе кремлевских курсантов, выставленных у мавзолея.

Саша потер лоб: что же происходит? А может, это не из прошлого, а из нынешнего знакомцы? Может, влюбился в его сестру какой-нибудь чокнутый миллиардер и решил отследить ее окружение, да и ее саму на предмет моральной устойчивости проверить?

Додумать он не успел, какой-то, не менее чокнутый, нажал кнопку звонка и забыл отпустить палец.

— Я тебе сейчас уши оборву! — пообещал Саша, открыв дверь, и смолк, а вот рот закрыл не сразу.

Прямо перед его глазами висели изумительные ножны, тонкой ручной работы с затейливой вязью из самоцветов и огромным голубым бриллиантом. Такое чудо ювелирного искусства ему видеть не доводилось, что само по себе рождало определенные эмоции, а если учесть, что это великолепие висело на обнаженной, литой груди, которая могла смело сравниться с эталоном мужской красоты, и принадлежала огромному, широкоплечему мужчине в обтягивающих кожаных брюках и намеке на рубашку, из атрибутов которой имелся высокий воротник, прозрачная ткань на ребрах и мускулистых руках, усыпанная стразами, как костюм поп-звезды. Ко всему этому прибавить рост незнакомца — макушка в аккурат подпирала косяк двери и властное лицо с блеклыми, под цвет кожи губами и голубыми, пронизывающими холодом до самых пяток глазами-то становится понятно, что Ворковский пребывал в ступоре не меньше минуты.

— Думаешь, получится? — спросил великан, чуть склонив голову набок и насмешливо прищурившись. Саша вообще забыл, о чем говорил, оттого недоуменно посмотрел на гостя и спросил, прочистив горло:

— Вы о чем?

— Об ушах. Будем уточнять — чьих? Или ты пригласишь меня в дом?

— Зачем?

— Дует, — поджал губы Лоан и шагнул внутрь, отодвинув обалдевшего хозяина с прохода. У Саши не только брови, но и веки вверх полезли от этой наглости:

— Ты куда? Э, мужик!