Напарник чародея - Кристофер Сташеф

— Ты самая красивая! — возразил Род.

— Молчи, дурачок! Я некрасива по сравнению с их спутницами! Я уродлива!

— Ты прекрасна! — закричал Род. — Под пятнами машинной смазки скрыто самое красивое лицо, какое мне приходилось видеть! От твоей фигуры дыхание перехватывает! Из-за таких лиц мужчины в прошедших веках убивали друг друга на дуэлях! Твои глаза — омуты, и мужчина может в них утонуть!

Она смотрела на него во все глаза. И даже перестала плакать:

— Ты... ты на самом деле так считаешь?

Она икнула.

— Клянусь!

— Ну... Ты богатый мальчик, ты видел лучших...

— Лучших! Да равных тебе не Найти во всей галактике!

— Но... но у них такие прелестные платья... и сами они грациозны, утонченны, как...

— Они грациозны, как беременные пингвины на суше! А ты ходишь, как принцесса из сказки!

— Ты видел меня только в невесомости...

— Дай мне шанс посмотреть на тебя при нормальном тяготении, — умолял неудачливый воздыхатель. — Пойди в увольнительную! Поверь мне: у девушек Максимы нет ни грамма твоей красоты!

— Но сцены на экране...

— Какие сцены? А, ты имеешь в виду клипы, которые вставляют в исторические драмы? Это актрисы, а не реальные девушки с Максимы. О, конечно, иногда показывают один-два кадра с настоящих балов, но камера по обыкновению располагается далеко, лиц и фигур не видно.

— Но они поголовно аристократки!

— Да, и выглядят как аристократки. Но разве это меняет дело? Да стоит тебе только подобрать подходящий наряд и макияж, и ты их всех за пояс заткнешь!

— Но я не знаю даже, что делать с пудрой и румянами!

Род набрал полную грудь воздуха:

— Доверься мне. Я знаю.

В свое время на множестве удивительно скучных банкетов Род занимался исключительно тем, что изучал макияж на девичьих лицах: приходилось смотреть на соседок по столу, и нужно было чем-то занять мысли, так что он думал о том, как девицы достигают задуманного эффекта. К тому же он не раз бывал в гримерных любительского театрального общества Максимы и имел возможность вблизи изучить процесс, пока женщина с Земли, профессиональная гримерша, работала кисточкой и лигниновыми тампонами.

— Да, нужно использовать основание! Я знаю, у тебя прекрасная кожа, но ты никогда не подставляла ее солнцу.

— Нет, конечно, — Малдун сердито посмотрела на него. — Я выросла на Леокадии-5. Но меня в юности обсыпало угрями.

— Значит, у тебя был плохой врач. Кожа есть кожа, она как холст, а ты — художник.

— Ну, ладно, — согласилась Малдун, разгладила краску губкой и взяла контурный карандаш.

— Нет, — указал Род, — только не карандаш. Воспользуйся лучше кисточкой: тени карандашом не наносят.

— Но карандашом гораздо легче! — пожаловалась Малдун.

— Тебе нужна легкость или результат? Помни: нужна светотень, нужны контрасты, как на картине. Вот чем ты должна стать, когда работа будет закончена, настоящим произведением искусства. А сейчас сделай чуть помягче тон на щеках.

— Но я не могу ходить в этих штуках!

— Тогда ты никогда не сможешь грациозно двигаться при тяготении. Фесс сконструировал магниты так, чтобы они создавали притяжение, равное одному g. Помни, по одной ноге за раз, и короткими шагами.

— Так я никогда не доберусь.

— То, куда ты собираешься добраться, измеряется не в метрах. Можно двигаться короткими шагами и быстро. Хорошо, попробуй... Отлично! Вот теперь ты правильно переставляешь ноги. Держи спину прямо, плечи чуть назад.

— Но это делает мои... Ну, ты знаешь. Будто я их выставляю напоказ.

— В чем дело? Ты что, стыдишься их? Нет? Ну, так ходи гордо, вот так! Теперь чуть подними подбородок...

Род крутил головой, как заведенный.

— Оставь свои попытки, — насмешливо сказала Малдун. — Ты не можешь увидеть все сразу.

— Но я хоть попытаюсь. Ну и ну! Так вот каков Ганимед!

— Да, сплошной большой магазин, за исключением космопорта. Здесь можно купить все что угодно.

— Послушай! Но ведь должны быть какие-то законы!

— Не говори об этом вслух. Туземцы решат, что ты бранишься.

— О, ну и ну, ну и ну. НУ И НУ!

— Помигай, или у тебя глаза пересохнут, — посоветовала Малдун. — Мы пришли посмотреть на платья, а не на их отсутствие на этих тощих девицах!

Род с трудом оторвал глаза от захватывающего зрелища:

— Да, это, конечно, не твой стиль!

Малдун сердито посмотрела на него.

— Откуда ты знаешь, что должна надевать женщина?

— Мэм, когда речь заходит о женской красоте, я не любитель, я специалист. Я хочу, чтобы ты была одета, как картинка.

— Мне показалось, ты говорил, что мой стиль не таков.

— Причесываешься? — Род приоткрыл дверь каюты. — Помни, сначала нужно волосы промыть шампунем, желательно с кондиционером, тогда...

— Отвали, уборщик! — Малдун повернулась со ртом, полным булавок. — Хоть это я знаю!

— Правда? — Род не мог оторваться. — А где ты поучилась?

— Еще до школы, ежедневно в течение тринадцати лет.

— Тогда по... — Род едва успел проглотить остальное.

— Потому что, поступив в колледж, я решила, что больше не стоит тратить время на свою внешность, и поклялась никогда не делать этого снова. Ты уберешься отсюда?

— Но как же твоя клятва?

— Начну нарушать ее через три секунды. А теперь убирайся!

— По магазинам? — Вайсер едва не подавился. — Малыш отправляется по магазинам? Эй, если увидишь что-нибудь красивое и пенящееся, хватай и вели наполнить!

— Оставь его, Вайсер, — бросил Маккракен. — Он, по крайней мере, уговорил Грейс выйти.

— Да. Отличная работа, мистер, — Вайсер подошел с улыбкой. — Кстати, приятель, откуда ты столько знаешь о женских нарядах?

— Мистер Вайсер, — очень вежливо ответил Род, — я постоянно и внимательно изучал наряды — и, то, что в них обряжено.

— Да? И чему же ты научился?

— Очень многому, особенно в том, как упаковываться и драпироваться, — Род повернулся, услышав стук шпилек. — Готовы, мэм?

— Еще бы, уборщик! — в каюту плавно ступила Малдун в бархатном платье, волосы ее ниспадали мягкими волнами, макияж был безупречен. Она подмигнула. — Пошли посмотрим Титан! — и девушка подцепила Рода под руку.

Вайсер поворачивал голову, следя за достойной парой. Он изучал удаляющиеся фигуры, но главным образом ту, что принадлежала очаровательной женщине.

— А знаете, этот парень умнее, чем кажется.

— Да, и, может быть, он так умен, что даже кое в чем глуп, — согласился Маккракен. — Я очень встревожен, Олби.

— Выпускная школа д'Арманда, — усмехнулся Вайсер.

— Я у тебя что-нибудь выпущу, если не перестанешь ржать.

— Я не ржу, я усмехаюсь.

— Ну, все равно, прекрати, она идет.