Шепот крови (СИ) - Мирослава Драгович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Будем стоять насмерть, милорд, — один из лучников, немолодой, со скорбным лицом, натягивал тетиву, ожидая очередного приказа. — Если кто-то из них доберется до сотни Тадде — мы проиграли.
Морган оглядел холм. Дюжина лучников выглядывала из укрытий то здесь, то там. Южане подбирались все ближе. Он не мог сказать, сколько их затаилось в сумерках — никто из южан не рвался вперед с боевым кличем.
— Морган! — стрелы вновь запели, но не заглушили приказ Артура, упавшего на колени у подножия холма. — Бей!
— Заряжай!
— Пусть знают, что с нами маг, милорд, — тихо прохрипел старый лучник, закладывая новую стрелу. — Сбейте их спесь. Жалкие бастардовы ящерицы. Вздумали, что могут подмять под себя долину Ангеррана! Ха!
Принц медленно подбирался выше, опираясь на магов из двух разных миров. Их свела вместе лишь война против семьи Руаль, разглядевшей в них выродков, достойных лишь смерти, и Артур мог зваться самым страшным из них оттого, что на его бурые кудри со временем ляжет корона. Мир не знал королей-магов и оттого содрогался, готовясь встретить правителя, наделенного силой, немыслимой ранее. Янош Пратт и Касс Форсетти разные, как мгла и свет, готовы были биться за каждый клочок земли. Но им не было дела до короля Мелора — они бились за принца, похожего на них своим даром, как сказали бы на Севере, или же пороком, как сочли бы на Юге.
— Бей же! — крикнул Пратт, но Морган уже не видел его.
Он закрыл глаза, зажмурился крепко, насколько только смог. Разозлился, впервые по-настоящему рискнув выудить из глубин честности, за кого пришел сражаться сам — за мага Артура или же короля Ангеррана Мелора. Ответ, запрятанный слишком далеко, так и не явился ему.
«Я буду биться за семью, — подумал он, сдирая с оледеневших рук короткие перчатки. — За вековое родство, случившееся так давно, что могло перестать быть правдой».
— Они хотят видеть магию, я покажу им ее, — слова отяжелели и перестали принадлежать ему.
Он готов был поклясться, что помедли он еще, старый лучник плюнул бы ему под ноги как трусу. Но этого не случилось. Старик кричал ему что-то вслед, где-то вдали слышалась брань Пратта, но Морган не желал слышать ничего. Перепрыгивая с валуна на валун со звериной ловкостью, он молился лишь о том, чтобы она не оставила его. Прыжок. И ему показалось, что он вовсе не коснулся земли. Он чувствовал, как южане пристально глядят на него, надеялся, что кто-то от удивления раззявил рот. Никто из них не должен был оторвать взгляд, заметить взбирающихся на холм магов. Поднявшись на самый высокий из камней, он обернулся к врагам и, наконец, ударил так сильно, что закружилась голова. Его сила обрушилась с неба, как кулак Создателя. Земля взметнулась вверх вместе с камнями, палой листвой и пылью. Он желал напугать руалийцев и ударил по пустой прогалине, но кто-то из них взвыл, и Морган опасался, что из-за этого крика никто не различит его слов. Он заговорил на ломанном староруалийском наречии, на языке, едва ли поддавшемся ему.
— Я — Морган Бранд из Эстелроса, и я здесь, оттого что вы принесли в земли Толдманнов свои мечи, — он вскричал изо всех сил, косясь на своих спутников, убеждаясь, что те добрались до надежного укрытия. — Кто из вас здесь по собственной воле? Кто верит в своего короля и хочет войны? Тот, кто хочет жить, пусть бросит меч и уйдет. Оставшимся — мы несем смерть!
Морган прорычал последние слова, взметнув кулак к небу. Лучники за его спиной отозвались одобрительными возгласами.
— За Артура! За Ангерран!
Белое пламя осветило камни, заплясало на траве, взметнулось на ветви деревьев. К нему мгновенно присоединился живой янтарный огонь с красными языками — Форсетти укрылся позади Моргана, смотря на оба поля битвы с высоты. Пратт остался рядом с принцем Артуром и легко сметал с ног бегущих врагов. Немногие из лучников продолжали тратить стрелы. Совсем молодой мальчишка, замеченный Морганом, зажал нос рукой, и вовсе не стремился видеть то, что умирало, шкварчало, кипело у подножия холма. К смертоносности магии нельзя было привыкнуть также как к омерзительной вони горящей плоти. Южане поддались панике прежде, чем Морган ударил по ним. Удирая, почти никто не думал об укрытии. Самых нерасторопных все же настигали стрелы.
— Вперед!
У них не было времени для ликования. Как только подступы оказались чисты, Артур приказал лучникам двигаться через холм — Пятый королевский полк все еще бился у прилеска. Принц хромал, но уже сам взбирался на вершину. Морган дожидался его, чтобы протянуть руку. Его больше не сковывал холод. От крови и дыма, от криков ярости и боли он чувствовал себя хмельным. По ухмылке Артура он видел, что тот несет ему очередную колкость, дружескую насмешку и ему не терпелось услышать ее.
Где-то в гуще боя успел ударить Форсетти — яркая вспышка озарила все вокруг и тут же погасла. Морган оглянулся на нее и тут же безотчетно ощутил, что в следующий миг все оборвется. Все вокруг заволокла беспросветная мгла, прежде чем он успел осознать увиденное.
Арбалетный болт вошел в шею Артура мягко, бесшумно, пробив ее насквозь. Он глядел широко распахнутыми глазами на Моргана прямо у его ног, не успев забраться на последний выступ. Его губы шевелились, но вместо слов с губ лилась кровь.
Те самые лучники, что выкрикивали имя принца с гордостью, теперь смешали его с ужасом. Но Морган не видел их. Он не мог приметить, что старик, встреченный на холме, бросился к Артуру, как и тот юноша, не выносивший запаха войны. Морган смотрел на южанина в багровой куртке саламандр, стоящего среди камней. Он был немногим старше убитого им принца. Статный, благовидный юноша и, очевидно, безгранично смелый и верный своему королю. Он выжил среди тех, кто умер, и не бросился в бегство среди тех, кто остался жив. Он закладывал в арбалет новую стрелу, и Морган знал, что та предназначалась ему.
Он не ощутил жалости, когда поднял стрелка над камнями, и его позвонки стали выгибаться один за другим, противоестественно корежа тело. Он закричал почти сразу, но не громче, чем кричал сам Морган. Их объединила боль, непостижимая в своей многогранности, но смерть встретила лишь одного из них. Морган ослабил хватку, когда понял, что та навсегда приняла южанина в свои объятия. Безжизненное тело тряпичной куклой упало у подножия холма
