Драконы моря - Франц Гуннар Бенгтссон

Божие священникам, епископам и всем добрым христианам, дабы они оставили свои усилия обратить, в христианство язычников севера и позволили им вместо этого погубить друг друга. Что касалось самого брата Вилибальда, то у него никогда не возникало искушения обратить кого-нибудь в тех краях, и он готов провозгласить это перед Крестом, на котором был распят Иисус, в присутствии всех, кто пожелает его услышать, вплоть до самого архиепископа Бремена.

Его глаза мерцали, он осушил кубок, причмокнул губами и заметил, что пиво более питательно, чем мясо, для истощённого голодом человека. Орм наполнил вновь его кубок, и он продолжил своё повествование.

Когда епископ Поппо услышал, что датские викинги причалили к восточному побережью Англии, он пожелал узнать, как обстоят дела в Датском королевстве, живы ли ещё христиане, правдивы ли слухи, что король Харальд умер, и много чего другого. Но епископ был слишком слаб, чтобы самому отправиться в путешествие из Вестминстера, поэтому вместо себя он послал брата Вилибальда, дабы он собрал все необходимые сведения.

— Ибо епископ сказал мне, что они вряд ли причинят мне зло и радушно примут благодаря моим знаниям и умению исцелять людей. Кроме того, наверняка найдутся люди, которые встречали или знали меня при дворе короля Харальда. У меня было своё мнение, но епископ слишком хорош для этого мира и знает вас хуже, чем я. Но не подобает противоречить епископу, я поступил так, как он просил. Однажды вечером я приехал в этот город, очень устал и после торжественной вечерни лёг спать в церковном доме. Затем я проснулся от крика и от густого дыма, мимо меня пробегали полуодетые мужчины и женщины, вопя, что полчища дьяволов обрушились на нас. Я увидел не дьяволов, а гораздо более грозных врагов рода человеческого, и мне не пришло в голову учтиво обратиться к ним и передать приветствия епископа Поппо. Итак, я вместе с остальными обратился в бегство и укрылся в башне собора, где бы я и умер вместе со всеми, если бы Господь не освободил нас в этот святой день Троицы.

Он скорбно покачал головой и взглянул на Орма усталыми глазами.

— Всё это произошло четырнадцать дней назад, — промолвил он, — и с тех пор я почти не спал. У меня слабое тело… нет, не слабое, пока в нём жив сильный дух. Но и сила не безгранична.

— Ты поспишь позже, — сказал нетерпеливо Орм. — Знаешь ли ты, что случилось с Ильвой, дочерью короля Харальда?

— Не более того, — ответил брат Вилибальд, — что если она как можно скорее не сойдёт с неправедного пути, то сгорит в адском огне за бесстыдство духа и жизнь греховную. Но ни одна дочь короля Харальда не сойдёт с однажды выбранного ею пути.

— Ты к тому же ненавидишь наших женщин: — спросил Орм. — Какой вред она причинила тебе?

— Неважно, что она сделала мне, — горько промолвил маленький священник, — но она называла меня старой лысой совой только за то, что я грозил ей карой Господней.

— Ты грозил ей, поп, — произнёс Орм, медленно выпрямляясь во весь рост. — Почему ты угрожал ей?

— Ибо она поклялась, что поступит так, как ей угодно, и возьмёт себе в мужья язычника, даже если все епископы мира постараются остановить её.

Орм схватил себя за бороду и взглянул широко открытыми глазами на маленького священника. Затем он опять сел.

— Я тот язычник, которого она пожелала взять себе в мужья, — тихо произнёс он. — Где она сейчас?

Но он не получил ответа в тот вечер, ибо, пока он говорил, брат Вилибальд уронил голову на стол и заснул. Орм пытался разбудить его, но тщетно. Тогда он поднял его, перенёс на лежанку, положил его там и накрыл сверху шкурой. Он с удивлением заметил, что привязался к этому маленькому священнику. Некоторое время он сидел в одиночестве, размышляя за пивом. Затем, когда он обнаружил, что не может заснуть, его нетерпение начало увеличиваться, он вскочил, бросился к лежанке и сильно встряхнул брата Вилибальда.

Но брат Вилибальд лишь повернулся во сне и пробормотал сонным и сварливым голосом:

— Хуже, чем дьяволы!

На следующее утро, когда священник проснулся, он, казалось, несколько смягчился и смирился со своим положением. Орм, не теряя времени даром, подробно разузнал у него, что же случилось с Ильвой с тех пор, как он видел её последний раз. Она бежала из Еллинге вместе с епископом, предпочтя изгнание пребыванию дома под опекой её брата Свейна. Она провела с епископом зиму в Вестминстере, с нетерпением ожидая хороших вестей из Дании, позволивших бы ей туда возвратиться. Но позже разнеслась молва, что король Харальд умер в изгнании. Эта весть заставила Ильву принять решение отправиться на север, к её сестре Гунхильд, которая была женой датского ярла Налинга из Нортумберленда. Епископ неохотно позволил ей пуститься в это опасное путешествие, предпочитая, чтобы она осталась на юге и вышла замуж за какого-нибудь вождя из этих мест, которого он бы подыскал ей. Но как только он заговаривал об этом, она становилась белой от ярости и осыпала страшной бранью каждого, кто находился поблизости, но прежде всего самого епископа.

Вот что сообщил Орму маленький священник об Ильве. Орм был счастлив узнать, что она избежала опеки короля Свейна, но ему по-прежнему не приходило в голову, как и где он её может увидеть. Кроме того, его тревожила боль от раны на затылке, которая его ещё мучила. Но брат Вилибальд пренебрежительно усмехнулся и сказал, что такой крепкий череп, как у него, вынес бы удар и пострашнее. Он всё же поставил Орму пиявок за уши, и вскоре тот почувствовал себя гораздо лучше. Тем не менее он не мог избавиться от мыслей об Ильве. Ему пришло в голову уговорить Торкеля и других предводителей совершить опустошительный набег на Лондон и Вестминстер в надежде, что ему удастся встретиться с ней. Но предводители были заняты утомительными переговорами с посланниками о дарах, которые они должны были получить от короля Этельреда. Всё войско сидело сложа руки, ничего не делало, только ело и пило да