А.Д.А.М. (СИ) - Хоффман Рита

— Ничего. — она криво улыбнулась. — Берегите себя, что ли.

Стоит, будто хочет еще что-то сказать, но не решается. Резко протянула руку к Рёну, потрепала его по волосам и прошептала:

— Боже, Рён… — ее глаза заблестели. — Мне так жаль.

— Он переживет. — Рён смущенно отстранился. — Не переживай так.

Она закивала, смахнула слезы и села в машину. Ничего больше не сказала, просто уехала. Как странно.

— Думал, она злиться будет. — сказал Зисс. — А она так расчувствовалась.

— Она хороший человек. — Рён прижался к его руке. — Кажется, умирать тебе теперь вовсе не обязательно.

— Думаешь, его посадят?

— Если Тай не просто так вломился к нему, то точно посадят. Думаю, тебя в участок вызовут, Нанико забрать и дать показания.

— Было бы хорошо. — он обнял его. — Не могу поверить, что моей заднице ничего не угрожает.

— Заднице? — Рён приподнял бровь. — В каком смысле?

До вечера ждали звонка из участка, но его так и не было. Пришлось смириться, что в полиции дела быстро не делаются, и начать разбирать вещи.

— Хорошо, что частично мебель все-таки есть.

Рён расставляет чашки, а он пытается отодрать клейкую ленту, которой перевязана коробка с тарелками.

— Вторая комната будет для Нанико? — спросил будто бы невзначай, но Рён сразу его раскусил.

— Интересуешься, буду ли я с тобой спать? — он бросил на него испытывающий взгляд. — Мог бы прямо спросить.

— Будешь, — он покраснел до корней волос, — спать…

— Буду. — он подошел ближе. — Тебе помочь?

Они справились с кухней достаточно быстро, сложили коробки и вытащили их на балкон. Вряд ли это их последний переезд.

— Поверить не могу. — Рён открыл окно и посмотрел вниз. — Мы в Девятом!

— Сам в шоке все еще. И, кажется, я больше не должен сто семьдесят тысяч.

— Жизнь налаживается?

— Похоже на то. Иди ко мне?

Потянул Рёна к себе за край футболки, обнял, убрал волосы, упавшие на его лицо. Красивый, удивленный, почти родной. Пахнет домом и, все еще, Раем, из которого его выгнали. Сами виноваты, не знали, что теряют, теперь пусть кусают локти, он его не отдаст.

Поцеловал его, потому что держать себя в руках больше не может, да и не хочется. Наконец-то ни о чем не болит голова, наконец-то они по-настоящему здесь и сейчас, а не где-то далеко друг от друга, хоть и соприкасаются кожей.

Рён касается его языка своим и улыбается, глаза не закрывает наверняка специально, чтобы видеть, как ему стыдно от того, что они делают. Он чувствует его руки под майкой, держит Рёна за волосы и сходит с ума.

— Пойдем, — он толкает Рёна к двери, — соседи увидят.

А ему плевать на соседей!

Рён прижал его спиной к стеклам и стащил с себя футболку. Он провел рукой по его татуировке. Наконец, разглядел, что это китайский дракон в цветах, кажется, он где-то видел его раньше.

— Анимация, — Рён целует его, — старая, — еще раз, — его зовут Хаку.

— Ммм… — промычал он. — Что ты де…

Рён гладит его через ткань брюк, а ему так мучительно стыдно и приятно, что ноги подгибаются. Непроизвольно толкается в его ладонь и умирает от смущения, а Рён целует и не перестает улыбаться.

Когда он встал на колени, в ушах загудело. Хотелось убедиться, что на соседних балконах никого нет, но он плюнул на это, потому что его брюки оказались спущены до самых щиколоток.

У Рёна горячий рот и нежный язык, его пальцы сжимают бедра, с губ капает слюна. Он не хочет закрывать глаза, хочет видеть его лицо, опущенные ресницы и румянец. Стонет и зажимает рот рукой, ему так приятно, что слезы на глаза наворачиваются. Взял его за волосы и притянул ближе, Рён закашлялся, отстранился и так посмотрел на него, что эрекция стала еще увереннее. Внизу живота ноет, видеть его в таком положении — наслаждение, он так долго его ждал, что теперь дыхание сбивается от этого зрелища. Он гладит его по волосам и смотрит, как губы Рёна раскрываются, видит, как блестит слюна на его языке, как он облизывает его член, как берет его в рот, а дальше не видит ничего, потому что глаза закатились от удовольствия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ужасные, постыдные звуки только сильнее заводят, он снова прижал его к себе, подтянув за волосы, откинулся на окно, запрокинул голову и застонал.

— Боже… — выдохнул он, кончив.

— Всего лишь Адам. — промурлыкал Рён.

Он гладит его по лицу, стараясь удержаться на ногах и не сползти на пол. Губы Рёна липкие, сперма, смешанная с его слюной, стекает по подбородку. Он прижимается к его ладони, облизывает пальцы, и выглядит совершенно счастливым.

Рён тянет его в комнату, он переступил через штаны и идет за ним, как завороженный глядя в его карие глаза. По пути налетел на коробку, Рён тихо смеется и тянет его к матрасу.

Он лег на спину, а Рён сел сверху. Его тяжесть приятная, а губы соленые. Он прижимается к нему бедрами, мягко, но настойчиво. Вдруг наклоняется и тянется за рюкзаком, который валяется рядом.

— Что… — не успел спросить, увидел, что Рён достал из кармана презервативы.

Накатила паника.

— Рён, я… — он задыхается от волнения.

Видимо, он выглядит очень напуганным, потому что Рён скатился с него, лег рядом и, не переставая поглаживать его по животу, сказал:

— О’кей, в другой раз. — он бросил презервативы на пол. — Все хорошо?

— Я… мне… — он хочет провалиться сквозь землю.

— Не волнуйся. — Рён целует его в шею. — Я не сделаю ничего, к чему ты не готов.

— Прости. — выдохнул он, разочарованный сам собой.

— Помоги мне. — прошептал Рён и взял его за руку. — Ни о чем не думай.

Ладонью он почувствовал его стояк и тяжело задышал. Ничего такого он раньше не делал, волнуется страшно, но волнение хорошее, он сам хочет этого, давно хотел.

Стащил с Рёна белье и замер в нерешительности. Он тихо рассмеялся.

— У тебя ведь годы практики за плечами, забыл, как это делается?

Рён приподнялся на локтях и поцеловал его. Взял за руку и положил его ладонь на член, немного сжал и сделал несколько движений, чтобы задать темп. Он все еще целует его, чувствует, как Рён беззвучно постанывает, ловит эти неосязаемые звуки губами.

Он откинулся на подушку и закрыл глаза. У него прекрасное тело, немного смуглая кожа, твердый живот и потрясающие бедра. Не удержался и поцеловал его рядом с соском. Рён запустил пальцы в его волосы, сжимает их, а другой рукой вцепился в простыню. Хочется сделать ему так же приятно, он продолжает целовать его тело и спускается ниже.

— Стой, стой. — Рён приподнялся. — Я же сказал, все в порядке, если ты не готов, я все… — он стонет.

На вкус Рён похож на горячую соленую карамель. Прикоснуться к нему губами было страшно, но теперь, ощущая его во рту, он чувствует, как возбуждается сам. Он не знает, что делать, так что делает то, что хотел бы получить сам.

Рён сжал его волосы и мягко толкается ему в щеку. Его стоны разносятся по пустой квартире, как песни хористов под сводами храма. Пожалуй, вот она, его религия, готов примкнуть сейчас же, стать самым ярым последователем.

— Я сейчас… — Рён пытается отстранить его от себя, но он не согласен. — Ноэль…

Он всхлипнул и кончил, приподняв бедра, залил его рот собой. На вкус — странно и горячо, но точно не неприятно. Он даже слизал капли оставшиеся на губах, чтобы убедиться, что действительно сделал это.

— Быстро… — Рён закрыл лицо ладонями. — Не мог терпеть.

Он убрал его руки и начал целовать. В щеки, в нос, лоб, везде, куда получается. Рён смеется.

— Обожаю тебя. — он обхватил его за шею и прижал к себе.

Он слышит, как бьется сердце Рёна под его щекой. «Обожаю» — это слишком мало. Он любит его всем сердцем, всем, что вложил в него Создатель. Но сказать об этом сейчас — нет уж, слишком сладко, слишком по-киношному, он скажет ему потом, когда покажет набережную в Шестом, когда увидит, как восхищенно он смотрит на небоскребы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Все так, как ты себе представлял? — спросил Рён.

— Лучше. — он все еще лежит на нем. — О таком я даже думать не смел.