Радио Свобода как литературный проект. Социокультурный феномен зарубежного радиовещания - Анна Сергеевна Колчина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андрею Шарому и Кириллу Кобрину также приходится разделять литературное творчество и работу на радио. Хотя, по словам Андрея Шарого, сотрудничество с РС иногда все-таки становится частью литературной работы. Например, его книги о Югославии «После дождя. Югославские мифы старого и нового века» (М., 2002) и «Трибунал. Хроника неоконченной войны» (М., 2003) написаны в значительной степени на базе его корреспондентских работ на радио, а книга об убийстве сербского премьер-министра Зорана Джинджича «Молитва за Сербию. Тайна смерти Зорана Джинджича» (Прага, 2005) – в соавторстве с Айей Куге, корреспондентом РС в Белграде.
В свою очередь, Кирилл Кобрин, в начале своей карьеры на РС работавший в отделе новостей, замечает: «Написание новостей – это совершенно особый жанр, который имеет опосредованное отношение к литературному языку, но, как ни странно, вот эта экономность, сжатость языка довольно сильно повлияла на то, как я принялся с того времени писать. И стилистически (в литературном смысле) мой стиль изложения стал значительно суше. Иногда преграды, сложности и формальные требования могут привести к значительным эстетическим изменениям. Ну и, конечно, благодаря работе на Свободе я освоил довольно большое количество информации, которая поступает все время. Когда долго работаешь в информационной службе, ты знаешь очень много всего и понимаешь цену того, как устроено наше представление об этом мире, – это помогает в размышлениях, в том числе художественных… Те писатели, которые не работают в информационном вещании, делают культурные программы, для них радиосреда – возможность реализовывать вещи, которые они знают и любят. Для них радио и литература – это счастливый брак. В моем случае эти вещи находятся довольно далеко. Мне кажется, что хорошо, когда есть разные способы существования литературы и радио у нас на Радио Свобода»[590].
У Александра Гениса, наоборот, работа на радио дополняет литературную деятельность: «То, о чем я пишу, часто попадает на РС, но не наоборот. Радио для меня – школа риторики: все, что хорошо написано, легко прочесть не запнувшись. “Американский час” трактует культуру предельно широко: все, чем живут люди. Я пытаюсь делать то, что обещает анонс передачи: “Еженедельный портрет американской культуры. Ведущий Александр Генис рассказывает об умных фильмах и популярных книгах, о шумных выставках и дерзких премьерах, о дискуссиях на улице и в прессе, о веяниях моды интеллектуальной и обыкновенной”. Мои темы – это то, что интересно нашим слушателям, Америке и мне. Разобраться с первым мне помогает переписка (я отвечаю на все без исключения письма) и регулярные визиты в Россию. Во-вторых, моя любимая газета “Нью-Йорк Таймс” и пять “высоколобых” журналов, которые я выписываю. Ну а третье, – это личный опыт, накопленный за 30 лет жизни в Нью-Йорке и бесконечных путешествий по стране»[591].
Передача отдаленно перекликается с книгой Гениса «Американская азбука» (СПб., 2000), которая посвящена американской культуре и образу жизни. Концепции передачи и книги соприкасаются: «если раньше в отношениях СССР – США оппозицию составляли Восток и Запад, капитализм и социализм, то теперь противопоставляются Новый Свет и Старый», частью которого, по мнению Гениса, вновь становится Россия. Рубрику «Книжное обозрение» в программе «Американский час» ведет Марина Ефимова[592], – поэт, редактор, переводчик, сотрудничает с РС с 1989 года.
О своей работе на радио Борис Парамонов рассказывает: «Я был комментатором, живьем ничего не делал, а писал тексты. Все, что от меня требовалось в смысле радио, – это перебивка голосов, для чего я вставлял в свои тексты цитаты, читавшиеся женским голосом. Ну и, конечно, нужен для радио голос самого выступающего – у меня, говорят, подходящий…»[593]. Самым интересным периодом на РС Парамонов называет время, когда было прекращено глушение и он начал вести свою аналитическую программу «Русские вопросы»: «Помню один круглый стол в самом начале гласности и перестройки, когда все выступавшие, кроме меня, говорили, что это липа и маневр коммунистов. Тут я оказался прав, но ошибки, конечно, были в освещении позднейших событий. Главная, на мой взгляд, и главная моя – сильно завышенный оптимизм в отношении перспектив постсоветского развития»[594]. О концепции программы: «Это была попытка вписать проблемы русской культуры – в самом широком смысле, включая политический, в контекст мировой истории. Я старался показать, что многое неизвестное в СССР, скажем, дореволюционная философия, став известным, отнюдь не решит русских проблем. И в связи с этим много писал о пресловутой русской литературоцентричности, призывая ее преодолеть. Она была преодолена столь радикально, что приходится и пожалеть. Но главное во всей этой истории – что сама литература никуда не делась, она сейчас очень интересна, писатели как класс не перевелись»[595].
Совершенно особую творческую позицию на РС занимает Игорь Померанцев: по его собственным словам, он отстоял свое право быть «шутом гороховым» в эфире, от него ждут только «собственных инспираций и никто не требует никаких информационных поводов». Он работает «с воздушной массой» – с голосами насекомых, с шумом ветра, воды, с человеческими голосами. Он говорит, что работа на радио может быть видом искусства, позволяющим человеку сохранить его творческое начало: «Когда я говорил, что радио позволяет мне оставаться поэтом, я имел в виду общую либеральную атмосферу на радио. Я помню, как-то я давал в эфир современных футуристов, работающих с радиоматериалом. Это художники радио, которые принадлежат к направлению арсакустики[596]. И тогдашний директор Юрий Гендлер насторожился, потому что это был кажущийся хаос звуков, акустический авангард. Он сказал: “Обоснуйте, почему вы даете это в эфир?”. Я ему говорю: “Потому что наше радио называется ‘Свобода’, и оно имеет отношение не только к политике, но и к культуре”. Вот так мне удалось остаться поэтом на радио.
Моя поэзия, которую я создаю в звуках, не имеет никакого отношения к моей литературной работе, к стихам, которые я пишу, потому что язык радио не имеет ничего общего с литературным языком. В основе радиоязыка – чередование звуков, это сталкивание, не знаю, носами, локтями… Намерение художника, работающего на радио, его цель – выбить искры во время сталкивания этих звуков; все это почти не имеет отношения собственно к поэзии. Я открыл для себя совершенно новый язык – пластичный, он богаче любого языка, потому что он включает в себя разные
