Исчадия Ада. Предвестники апокалипсиса (СИ) - Максим Субботин

— Куда идти?! — прорычал Касад. — Чем плохо сдохнуть здесь?

— Будем пытаться связаться с «Серым Кардиналом». Отсюда сигнал не проходит. И еще, спасибо за образец, Дэйд.

Техник промолчал, но даже по молчанию понятно, что он думает и о попытке связаться с кораблем, и о благодарности.

Бег по уходящей из‑под ног земле – не самое приятное занятие. То там, то здесь лавовая корка вскрывалась очередным гейзером или столбом пара. Беглецам пока удавалось маневрировать. Лишь однажды прямо перед ними разверзлась пропасть шириной почти в метр, в которую чуть было не провалился следующий во главе группы Сконев. Он постоянно вызывал «Серый Кардинал», но безрезультатно. Чем дальше продвигалась небольшая группа, чем активнее вела себя планета, тем меньше оставалось надежды на спасение.

Они отбежали от храма примерно на километр, когда очередной подземный толчок опрокинул их. Скатываясь по взбунтовавшейся лавовой поверхности, беглецы старались ухватиться за любые выступы.

Внезапно что‑то изменилось. Сила тяготения упала, чуть ли не в половину.

— Стабилизаторы! — прокричала по внутренней связи аллари, с трудом поднимаясь на ноги. — Разрушены гравитационные стабилизаторы.

— Сколько у нас времени?! — спросил Сконев.

— Не знаю… вряд ли больше получаса по вашему времени.

— Бегом! Бегом!

Константин и сам не мог толком объяснить себе причину, по которой рвался подальше от храма. Добраться до «Серого Кардинала» невозможно. Найти их с воздуха при столь значительных помехах невозможно. Но сесть и терпеливо принять смерть – нет. Только не с покорно склоненной головой.

Теперь они неслись, с легкостью перепрыгивая широкие пропасти. В чем‑то такой стиль бега был даже интересен. В другое время и в другом месте, когда почва не уходит из‑под ног, обнажая раскаленную сущность Абенлу. Между тем поверхность менялась. Огромные массивы планетарной плоти, словно выдавливаясь снизу, начинали подниматься. Другие же, напротив, окутанные облаками пыли, обрушивались в недра планеты. Камни, зачастую огромные, словно скалы, выстреливались в воздух, будто ничего не весили. Все чаще на пути попадались провалы и целые озера, наполненные лавой. То и дело поднимались огненные фонтаны, расплескивающие вокруг себя раскаленные, ярко–красные, почти желтые, капли.

Внезапно Сконев услышал голос:

— Капитан…

Шум помех.

- … слышите меня?

Снова помехи.

— Серый… вызывает…

— Слышу! — что есть мочи заорал Константин. — «Серый Кардинал», это Константин Сконев. Вас слышу!

— Где вы, капи…

— Наводитесь на сигнал! Повторяю: наводитесь на сигнал!

Вокруг беглецов, уже разбросанных друг от друга на значительные расстояния, разверзся настоящий Ад: падающие с неба каменные глыбы, уходящая из‑под ног вздрагивающая земля, достигшая поверхности лава.

Сконев перелетел через очередной провал, его обдало густой, горячей смесью из паров, газов и каких‑то примесей. На мгновение потеряв ориентацию в пространстве, он неловко приземлился, нога соскользнула с самого края провала. Страх вцепился в сердце холодными клещами. Константин ухватился руками за невысокий бугорок, но пальцы заскользили по стеклоподобной поверхности. Горло перехватило. Отчаянные движения позволили немного приподняться, когда новый толчок чуть окончательно не сбросил в бездну.

Сконев замер на краю жизни и смерти. Пальцы судорожно вцепились в край провала, ноги елозили по твердой стенке, но тщетно – опоры нет.

— Капитан, руку!

Константин не поверил своим ушам. Резкий рывок – и вот он уже лежит на мелко подрагивающей земле.

— Не могу дать вам отдохнуть, — сказала аллари. — Осталось чуть–чуть, смотрите, — она указала в сторону остроконечного пика, исходящего паром. Возле его основания завис «Серый Кардинал», и на его борт поднимались две какие‑то фигуры.

Вот оно спасение. Необходимо преодолеть всего каких‑то двести–триста метров.

— Я догоню, идите.

— Капитан…

— Прошу вас. Я справлюсь!

Хеели Де Хан не настаивала, развернулась и метнулась прочь.

Сконев поднялся на четвереньки. Руки и ноги била крупная дрожь. Тем не менее, он заставил себя бежать. Не столь уверенно, как недавно, но все равно каждый шаг приближал к спасению.

Когда до корабля оставалось не более сорока метров, Константин заметил Касада. Техник заметно прихрамывал, но на пути у него не видно никаких преград, должен добраться.

Сконев видел падающий камень только краем глаза, а потому не сразу придал ему значения. Небольшой булыжник прочертил небо, пронзил густой столб дыма, поднимающийся из какой‑то расщелины, и упал в метре от Касада. Упал – и раскололся на десятки плоских, словно лезвие ножа, частей. Импровизированные клинки брызнули в разные стороны. Техник попытался загородиться рукой, чем спас хотя бы лицо, но скафандр тут же пришел в негодность. Множество мелких отверстий, из которых торчат острые части коварного камня. Пластикат – жидкая, быстро затвердевающая масса, предназначенная как раз для подобных случаев, — не смогла заполнить все отверстия.

Сконев бросился наперерез остолбеневшему технику. Как вовремя на планете упало давление – скорость передвижения по ее поверхности значительно выросла. Но торопиться надо все равно. Скафандр Касада стремительно терял запас дыхательной смеси.

— Не стой! — проорал Константин, подбегая к Дэйду.

Удивительно, но тот все еще крепко сжимал в руки добытый образец ткани предвестника.

Касад что‑то глухо промычал в ответ, схватился за горло. Что ж, все понятно. Дышать уже нечем. Сконев выхватил у техника из руки окровавленный кусок чужой плоти, подставил плечо. Дрожь в ногах уже не вспоминалась. Рядом падали камни. Некоторые оставались лежать неподвижными глыбами, другие разлетались подобно тому, который остановил бег техника. Константин считал шаги. Это позволяло отвлечься и сосредоточиться только на передвижении.

У шлюзовых дверей «Серого Кардинала» их уже ждали. Еще несколько последних, самых трудных шагов. Земля уходит из‑под ног, разрывается ослепительно яркими брызгами, но это неважно. Уже ничто не важно. Спасание близко. Рукой подать!

Тяжелый прыжок – Бишоп перехватывает уже задыхающегося Касада. Теперь в шлюз и прочь отсюда!

Сконев распластался на полу. Силы, которых еще минуту назад было много, вмиг улетучились. Тело обмякло.

— Касада в лазарет, — процедил он. — Уходим.

— Не беспокойтесь о нем. С ним все будет в порядке. Такие ранения пережил бы даже аллари, а ваша раса физически крепче.

Хеели Де Хан опустилась рядом на корточки.

— Вставайте. Капитану корабля нельзя валяться при входе. Это плохой жест.

Рев надрывающихся двигателей слышен даже здесь.

— Вы что, пошутили? — Константин стащил с головы шлем, отбросил в сторону. — Долгое общение с людьми до добра не доводит, правда?

— Правда, Константин Сконев.

— И что теперь? Перед кем будем держать ответ? Кто у нас первый в списке?

— Полагаю, в сектора под юрисдикцией Триумвирата человечества вам возвращаться нельзя. О реакции Домината говорить не могу, ничего подобного еще не случалось в их новейшей истории. Полагаю, у нас небольшой выбор. Содружество…

— Простите, что перебиваю, — Сконев сел на полу, облокотился о стену, — мне сейчас пришла мысль. Вряд ли Дааг упустят момент и не перехватят нас в гиперпортале. Значит, либо мы остаемся и разбираемся со ШрейЗиРэн, либо…

— Я свяжусь с Содружеством, — подумав, ответила аллари.

«Серый Кардинал» удалялся от умирающей планеты, чья поверхность все больше напоминала раскрасневшийся кусок угля. Казалось, одновременно проснулись сразу все вулканы, в одночасье сорвав и без того незначительный покров земной коры. В воздух поднялись миллионы тонн газов и вулканического пепла. Вся та мощь, что веками сдерживалась технологиями ШрейЗиРэн, бушевала, обретя полную свободу.

Глава 38

В этой комнате нет людей. Почти все ее пространство занимали громоздкие аппараты и компьютеры. В центре стоял стол. На нем – саркофаг с останками человеческого тела. Саркофаг представлял собой изолированную капсулу из матового стекла, снабженную самой продвинутой в Триумвирате системой жизнеобеспечения и реанимации.

Казалось невероятным, чтобы тот обугленный кусок плоти, который виднелся сквозь стекло, был жив. Руки превратились в почерневшие культи без кистей. Грудная клетка светилась прорехами, обнажавшими ребра и сильно поврежденные внутренности. Лицо почернело. Губы, уши и волосы отсутствовали. Один глаз заплыл, второй превратился в выжженный, все еще кровоточащий провал. На шее зияла рваная рана, в которой судорожно пульсировала напряженная жила. Человек скалился в безумном оскале.