Последняя битва Пономаря - Баян Ширянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот и все! – Даун торжествующе улыбнулся. Витя, закончив телепатическую трансляцию, не удержался, и несколько раз хлопнул в ладоши. Его поддержали и все остальные и через минуту наркобоевик, словно звезда сцены, уже раскланивался перед аплодирующей группкой, стоящей на крыше.
– Невероятно! – Воскликнул Пономарь. – А скажите-ка мне, как вам удается сохранять такую великолепную концентрацию?
– Все очень просто… – Начал объяснять рыбаковец.
Дождь постепенно начал стихать, целитель оказался полностью поглощен беседой с Дауном, которая закончилась лишь когда Белый Эгрегор, в лице Андрея Андреевича, стал возвращать пары «неподдающихся» обратно в квартиру на Башиловке.
3.
Михаила Львовича пронесли аж три круга вокруг здания монастыря. Людское ликование понемногу стихало и, хотя руки, поддерживавшие Грибоконя в воздухе, постоянно менялись, под конец движение замедлилось и лишь самые стойкие донесли недавнего зека до роскошной иномарки. А внутри…
Внутри его ждал Пашка-Кулак, он же Павел Самсонович Ладушкин, представитель Космэтики в четвертом отряде.
Со всеми возможными почестями Основателя сгрузили в шестисотого «мерина». Машина бесшумно тронулась и, пробравшись сквозь восторженную толпу, покатила в сторону недалекого Хумска.
– Что это такое? – Возмущенно выпалил Михаил Львович.
– Как что? – Пожал плечами Ладушкин. – Встреча великого человека, который обещал принести счастье в каждый дом.
– Паша, ты же знаешь, я не политик и не кинодива, чтобы меня так…
– Шаман! – Оборвал Грибоконя Павел Самсонович. – Слушай внимательно. Пока ты там прохлаждался, – Кулак кивком указал на удаляющиеся стены зоны-монастыря, – на воле очень многое изменилось.
– Ты думаешь, я телек не смотрел?
– Не думаю. – Ухмыльнулся Ладушкин. – Но ведь там да-алеко не все.
– Ну…
– Там, например, пока никого не интересует численность малюсенькой секты Космической Этики. А ведь это интересует нас !..
– И какова же численность? – С видимым безразличием поинтересовался Грибоконь.
– Триста… – Сказал Кулак.
– Всего-то…
– Тысяч! Человек! – Торжествующе воскликнул Павел Самсонович.
– Триста тысяч? – Недоверчиво повторил Шаман.
– Именно! – Подтвердил Ладушкин. – Мы – уже сила. Реальная сила. С нами считается вся хумская область. Да что хумская! Уже в Ебурге к нам прислушиваются!
Михаил Львович не верил своим ушам. То, что начиналось как группка, которая должна была всего-навсего защищать зека-интеллектуала от наездов, разрослась в разветвленную тайную сеть.
– Хотя прислушиваются – не то слово… – Продолжал хвастать Кулак. – Вся верхушка области – наша! Коммунисты, демократы, хозяйственники – они все у нас уже вот тут! – Павел потряс сжатым кулаком. Машина вильнула, но Ладушкин быстро восстановил контроль над «Мерседесом».
– И как же вам… Нам это удалось?
– И не спрашивай! – Весело отмахнулся Павел Самсонович.
Но по тому, какая вдруг возникла пауза между невинным вопросом и таким же ответом, Грибоконь понял, что не все так просто и чисто, как хочет показать Кулак.
– Ты, главное, ничему не удивляйся. – Ладушкин посмотрел на Михаила Львовича и как-то излишне нарочито подмигнул.
– А что такое может быть? – Насторожился Шаман.
– Ну, поклонение там всякое. Сам же знаешь, экзальтированные бабенки при виде харизматической личности… Ну, способны на всякие, там, выходки… Так что к этому будь готов…
Мы представляли дело как? Невинный страдалец за счастливое будущее, преследуемый властями центра… Так, оно, собственно и было. Ведь, правда?
– Ну… В общем-то да… – Вынужден был согласиться Михаил Львович.
– Так что сейчас я завезу тебя в одно местечко, там ты прибарахлишься, прикинем тебя за всю малину и – вперед! На банкет!
– Банкет?? – Поразился Грибоконь.
– Маленькая вечеринка. Только для своих. – Заверил Шамана Павел Самсонович. – Ничего особенного.
Для этого «ничего особенного», как оказалось, был снят гигантский ресторанный комплекс в гостинице «Москва», самый роскошный из имевшихся в Хумске и окрестностях. Михаил Львович, облаченный зачем-то в снежно-белую косоворотку с национальной вышивкой и в великолепный парижский костюм, восседал во главе стола и чувствовал себя крайне неуютно. Стол перед ним ломился от экзотических кушаний, которые Грибоконь вынужден был пожирать лишь глазами: желудок, привыкший за годы пусть и не к чисто зековскому рациону, но притерпевшийся к малым объемам пищи, при всем желании своего обладателя не мог вместить и тысячной части от имевшегося на столах.
Пашка-Кулак, восседавший по левую руку от Шамана и Ухват, занявший место справа, наперебой подсказывали освободившемуся кто именно сейчас произносит здравицу в его честь.
– Этот жирный – хозяин стекольного завода… – шептал Андрюшка Ухват.
– Подлец еще тот. – Вторил Ладушкин. – Организовал сбор вторичной посуды по бросовым ценам и так на этом наваривает.
– Но все его работники – уже у нас!
– А этот гусь – заместитель генпрокурора.
– А этот коротышка – депутат…
– Этот – заместитель директора банка…
– Этот – нефть…
– Этот – золото…
– Этот – власть…
– Этот – деньги…
– Этот – поп…
– Этот – мафия…
Уже через час все гости были для Михаила Львовича на одно лицо. Этого времени хватило недавнему заключенному, чтобы напиться, что называется, до синих помидоров. Бутылки «Наполеона» ему оказалось мало, он потянулся за стоявшей неподалеку пузатой баклагой шотландского виски, не удержал равновесия и, если бы не Апостолы, позорно стащил бы на себя всю скатерть. Но Грибоконя вовремя подхватили.
Едва Шамана поставили на ноги, весь огромный зал моментально замер. Даже оркестр, наигрывавший что-то блатное и лирическое, сразу же умолк.
– Спасибо! – Выкрикнул Михаил Львович и его моментально стошнило.
Но того, что произошло потом, не мог представить и вообразить даже самый смелый полет фантазии только что освободившегося.
Все, кто был в зале, ринулись к нему! Апостолы, подхватив Грибоконя под мышки, резво поволокли его прочь, а он, расфокусированным взором смотрел и не понимал ровным счетом ничего. Все гости, банкиры, политики, коммерсанты, их подруги и жены разом накинулись на небольшую, сравнительно, лужу, извергнутую его желудком. Они старались ухватить хотя бы капельку из нее и немедленно отправить в свой рот. Конечно, хватило не всем. Завязалась драка. Женские визги перемежались со смачными ударами, кто-то даже несколько раз выстрелил, посыпались куски потолка, но даже это не остановило словно сошедшую с ума толпу. Все продолжали пытаться ухватить, урвать, дотянуться до исторгнутых Михаилом Львовичем масс.
От такой дикой картины Грибоконь протрезвел почти сразу. Он и его Апостолы оказались в каком-то подсобном помещении ресторана. Вдалеке все еще шумела драка.
– Ну, брат, и устроил ты нам вечеринку… – Покачал головой Андрей Николаевич.
– Ты объясни мне… – Шаман порылся в карманах в поисках платка, затем, махнув на него рукой, вытер губы рукавом своего костюма. – Почему они бросились?
– Так ты же нынче типа живого Бога. – Простодушно выдал Ухватов. – И твоя блевотина – типа – твоя плоть… Вот они и возжаждали причаститься…
– Я??? Бог??? – Что есть мочи заорал Михаил Львович. – Вы что, охренели все тут???!!!
– Тихо, тихо… – Замахал на него Павел Самсонович, но было уже поздно. Привлеченный криками персонал ресторана тоже был не против докоснуться до живого божества и Грибоконю со Апостолы пришлось спасаться банальным бегством.
Уже в машине, проводя ревизию оставшегося на нем, Шаман обнаружил, что остался практически голым: не нем остались лишь трусы, один лаковый ботинок, да ворот от рубашки. Все остальное досталось ликующей толпе.
– Мужики… Это надо прекращать. – Вздохнул Михаил Львович. – Не гожусь я на такую роль.
– Поздно, Шаман. – Покачал головой Пашка-Кулак. – Поздно… А на счет роли ты не беспокойся… Что-нибудь придумаем…
После этих слов Грибоконь вдруг понял, что все уже давным-давно и придумано, и продумано… И ему ничего больше не остается делать, как плыть по течению и рыпаться…
Глава 29
1.
Простой разговор с наркозомби дал Игорю Сергеевичу гораздо больше, чем он даже мог раньше предположить. Если прежде у Дарофеева было некое предубеждение против «наркоэнергетических технологий» Гнуса, даже не столько против них самих, сам-то целитель никогда бы и не подумал пользоваться подобными преступными методами, а против тех «продуктов», которые они выдавали, то нынче он взглянул на этих людей, своих телохранителей, полностью другими глазами. Наркобоевики как-то сразу перестали быть для Пономаря простым пушечным мясом, а превратились в уникальных по своим возможностям личностей. Те суггестивные методы, которыми действовал Даун оказались не только просты и совершенны, но и без проблем проникали за защиту «благодати». Они так глубоко потрясли биоэнергетика, что он немедленно решил испробовать новое умение на окружающих, чем поверг в немалое смятение вернувшихся «неподдающихся».
