Семь камней радуги - Диана Удовиченко

Наконец, распрощавшись, путники выехали из ворот замка и направились к постоялому двору. Гольдштейн встретил их нетерпеливым восклицанием:

– Ну как, сработало?

– Не притворяйтесь, Лев Исаакович, - сердито ответила Виктория, сдергивая ошейник, - Вы ведь прекрасно все рассчитали заранее!

– Тогда будем ждать, - довольно ответил Гольдштейн.

Макс прошел в свою комнату, где его ждал разобиженный Роки:

– Почему меня не взяли?

– В каком качестве? - уточнил Макс, - Для охотничьей собаки ты мелковат, а для любимой левретки - крупноват.

Он улегся на кровать и примирительно обнял пса. Тот немного посопел и уснул. Макс тоже закрыл глаза и тут же провалился в сон, утомленный напряжением вечера.

Глава 34.

Утром его растолкал Гольдштейн:

– Вставай, скоро Пржевецкий приедет!

– Лев Исаакович, а что вы сказали такого, когда отвозили письмо с просьбой о встрече? - сонно поинтересовался Макс, - Он нас встретил прямо как особ королевской крови!

– Это и сказал, - хмыкнул Гольдштейн, - Путешествующие инкогнито августейшие особы.

Макс поднялся с кровати, оделся и спустился к завтраку. Девушки уже сидели за столом. Виктория сердито хмурилась, всем своим видом показывая, как недовольна происходящим.

– Быстро завтракай и переодевайся! - сказал Гольдштейн, не обращая внимания на ее грозные взгляды, - Скоро граф приедет по твою душу, ты должна быть в образе.

Он оказался прав: вскоре после завтрака, как только девушки ушли в свою комнату, на постоялом дворе поднялась легкая суматоха. Прибежала раскрасневшаяся хозяйка и доложила:

– Вас там ищут… его сиятельство граф Пржевецкий, - и заискивающе поклонилась, видимо, пораженная знакомствами своих постояльцев.

Макс спустился в трактир и застал там графа, озадаченно разглядывающего непритязательную обстановку. Тот обернулся и сказал:

– Я приношу свои извинения, граф Гриндейл, за то, что не предложил вам свое гостеприимство. Если бы я подозревал, в каких условиях вам пришлось остановиться, мой скромный замок был бы к вашим услугам!

– Я - бывалый путешественник, - ответил ему Макс, - А моя супруга считает своим долгом разделять со мной любые трудности. Но я благодарю вас за столь любезное предложение. Что привело вас ко мне?

Пржевецкий замялся, не зная, видимо, как начать щекотливый разговор. Затем, внезапно решившись, произнес:

– Скажите, граф, вам очень дорога ваша рабыня, Виктория?

– Мне - нисколько. Скажу больше, она меня даже раздражает - уж очень у нее взгляд непокорный. К тому же у нас на родине - в Сассии - рабства нет. Но жена купила Викторию в Восточном Эмирате, и очень привязалась к ней. С тех пор девица следует за нами повсюду. Приходится терпеть. Каприз женщины - это святое, вы же понимаете.

– Быть может, вы согласитесь продать ее мне? Я заплачу любую цену, - голос графа Пржевецкого задрожал, выдавая его страстное желание заполучить девушку.

– Вряд ли… - задумчиво протянул Макс, - Супруга не согласится. Вы лишь расстроите ее этим предложением.

Пржевецкий кусал губы, не в силах расстаться с мечтой о темнокожей красавице. Было видно, что он судорожно придумывает способ завладеть ею. Наконец он сказал:

– Я заметил, что ваша прелестная супруга неравнодушна к сапфирам?

– Да, - улыбнулся Макс, - Мы покупаем их везде, где можно найти интересные экземпляры. Конечно, самые лучшие вещи остались в нашем родовом замке, но и те, что жена взяла с собой, тоже весьма недурны, как вы считаете?

– И все же вряд ли на свете существует сапфир, равный по ценности тому, который я вам показывал! - горячо воскликнул граф, - И ваша супруга вчера это заметила!

– Да, - осторожно согласился Макс, - Она что-то такое потом говорила…

– Я отдаю камень в обмен на девушку! - глаза Пржевецкого лихорадочно горели, - Прямо сейчас!

Макс решил больше не тянуть время и сказал:

– Я спрошу у графини. Вы же понимаете, что решить это может лишь она. Вам придется подождать здесь, граф. Я приношу свои извинения.

Он начал неторопливо подниматься по лестнице. Исчезнув из поля зрения графа, Макс повел себя совсем по-другому. Он огромными скачками, перелетая через две ступеньки, понесся к комнате девушек.

– Надевай ошейник, скоро твой выход, - сказал он Виктории.

Выждав полчаса, он снова спустился вниз. Граф нервно мерил шагами трактир, не в силах остановиться ни на секунду. Увидев Макса, он нетерпеливо дернулся.

– Я поговорил с женой, - медленно начал Макс, - Сначала она не соглашалась. Но я постарался убедить ее, сделав это в благодарность за ваше милое гостеприимство…

– Она согласна, или нет? - весьма невежливо перебил его Пржевецкий, не в силах больше ждать.

– Да, мне удалось ее уговорить. Я жду вас здесь, привозите камень, и я отдам вам девушку.

Даже не попрощавшись, граф вылетел из трактира. С улицы послышался лошадиный топот: влюбленный, не медля ни секунды, помчался в свой замок за сапфиром.

Он вернулся в трактир через час, держа в руках небольшой сверток. Развернув его, граф извлек квадратный сафьяновый футляр и протянул его Ане. Та открыла футляр и внимательно изучила брошь.

– Все в порядке? - шепотом спросил Макс.

Аня молча кивнула и отошла в сторону. Макс поднялся наверх, и за руку вывел Викторию, снова наряженную в восточную одежду. Девушка по-прежнему смотрела в пол, демонстрируя полную покорность. Лицо графа просияло:

– Коханая моя! - нежно проговорил он, прикасаясь к тонким пальцам Виктории, - Пойдем домой! Я наряжу тебя в лучшие шелка и бархат, надену на твою шейку бриллианты, а этот ошейник мы снимем!

– Подождите, граф, - остановила его Аня, - Я хочу подарить Виктории коня, на котором она ездила. Девушка очень его любит.

– Конечно-конечно! - подхватил Пржевецкий, стараясь во всем угодить своей новой пассии, - Мы поставим его в конюшню, и конюх будет ухаживать за ним, как за моим собственным!

Граф раскланялся с Максом и Аней, вывел Викторию на улицу, помог ей оседлать Красавца, вскочил на своего коня, и отбыл со своим новым приобретением в замок. Как только он исчез из виду, Гольдштейн выдохнул:

– Собираемся!

Друзья кинулись в свои комнаты, затем в конюшню, и уже через несколько минут скакали по дороге, в сторону небольшого леса. Там они нашли уютную поляну и спешились.

– Теперь только ждать, - сказал Гольдштейн и развалился на пушистой траве.

Макс выпустил Роки из мешка и присел рядом. С обеих сторон от него на траву опустились девушки. Медленно потянулось время. Все заметно нервничали.

– А если она не сумеет вырваться? - причитала Милана, - А если он что-то заподозрит? А как же она без оружия?