Магиня - Дмитрий Федотов

Оказавшись в темноте, я непроизвольно напряг все органы чувств, стараясь не пропустить ни единого шороха, лучика света или какого-нибудь подозрительного запаха. «Ветер смерти» волнами накатывался из тонувшего во мраке коридора, ледяной сквозняк в затылке буквально замораживал мозг, вдобавок появилось неприятное чувство давления на сознание, словно кто-то или что-то пыталось подчинить, растворить мое «я», рассеять его на мельчайшие частички и поглотить их по одной, как гигантский кит пожирает невидимый простым глазом планктон. И я опять же инстинктивно воспротивился этому ужасному процессу, сжался в твердый комок, как бы отгораживаясь глухой стеной от непонятного и невидимого врага, а потом, неожиданно для самого себя, но, видимо, повинуясь каким-то еще более древним и мощным силам, дремавшим доселе в глубинах памяти, я нанес изо всех сил — мысленно! — один удар навстречу этой непонятной, сдавливавшей меня силе, и в тот же миг она исчезла! Точнее, как будто отступила, удивленная моим сопротивлением.

И тогда я услышал знакомый голос:

— Идите сюда, в зал, Дмитрий Алексеевич!

Над моей головой на потолке вспыхнул неяркий голубоватый круг света, запульсировал и медленно поплыл впереди, освещая путь, но как-то странно, в виде поперечного сектора коридора не больше метра шириной. Помедлив несколько секунд, я все же решился двинуться за ним и вскоре оказался перед знакомой двустворчатой «дверью в Иновременье», как я окрестил ее в прошлое посещение. Но тогда хозяин встречал меня у входа, и в зале горели по углам загадочные бездымные светильники, похожие на факелы, с живым огнем. А теперь, толкнув створки, я оказался в совершенно другом помещении без струящихся туманных стен, без странного ковра с бездонной воронкой узора посередине, с низким сводчатым потолком, с которого местами свисали какие-то нити, обрывки паутины и даже, по-моему, самые настоящие сталактиты! Слева у стены, казалось, сложенной из ноздреватого кроваво-черного камня, находилось необычное ложе, похоже, просто висевшее в воздухе без каких-либо видимых опор, на котором лежал страшно древний старик, завернутый в светлую ткань наподобие римской тоги. Одного взгляда даже неискушенного в медицине человека было бы достаточно, чтобы понять: этот человек — не жилец на свете! Сморщенная кожа, заострившийся нос и скулы, оскал зубов из-под ссохшихся губ, тонкие руки с гипертрофированными суставами, перевитые темными жилами вен, и в то же время от старика, в котором уже невозможно было узнать цветущего и самоуверенного мага и целителя Андрея Венедиктовича Золотарева, исходила некая могучая и непреклонная сила, едва ли не зримо заполнившая все помещение плотным, труднопреодолимым нечто.

Осторожно ступая по зыбкому щербатому полу, я приблизился к ложу и встретился с пронзительным и жестким взглядом старика.

— А вы молодец, Дмитрий Алексеевич! — прозвучало прямо в моей голове, и я при этом нисколько не удивился, будто всегда владел телепатией. — Быстро учитесь! Ирина Андреевна в вас не ошиблась: вы действительно Идущий.

— Как это понимать, Андрей Венедиктович? — по привычке я заговорил вслух. — И что с вами произошло?!

— Идущий, это человек, вышедший на Путь Знания и сделавший по нему самый первый, но очень важный шаг: он поверил в Знание! Проблема лишь в том, какой дорогой он пройдет, — Золотарев чуть повернул голову в мою сторону и неожиданно добавил: — хотя это и не принципиально, на мой взгляд… Ну а со мной случилось то, что должно было случиться. Рано или поздно к сильному магу приходит еще более сильный и, главное, более способный маг и забирает себе его Знание, а заодно и жизнь. Ибо без Знания жизнь магу тоже ни к чему.

— Нурия Саликбекова? — спросил я его уже мысленно.

— Вот видите, Дмитрий Алексеевич, вы и так все прекрасно знаете и очень быстро учитесь! — усмехнулся он одними глазами. — Но мадхъя — это еще не маг. Это зародыш. Ему не хватает понимания, не взирая на неограниченный доступ. И если мадхъя найдет того, кто смог бы стать… скажем, транслятором или декодировщиком этого сложнейшего потока информации, то задача будет решена.

— Похоже, я и есть тот самый… транслятор, — догадался я. — Поэтому она меня и не убила до сих пор!

— Правильно… Вы все понимаете…

— И что в этом случае мне грозит?

— Смотря по обстоятельствам, — голос Золотарева заметно ослабел, но он еще держался. — Если сумеете договориться, — что маловероятно, ибо мадхъя в принципе не способен к сотрудничеству, — останетесь в живых, то есть в виде самостоятельной биологической и психической единицы…

— А если нет? — меня передернуло: все-таки маг действительно не был человеком в прямом смысле — «единицы», надо же?!..

— Если нет, я вам не завидую… В самом приличном варианте — растворение.

— Это что еще за хрень?! — не сдержался я, но тут же спохватился: — Извините, Андрей Венедиктович.

Но маг и ухом не повел.

— Мадхъя просто растворит вашу личность в своей и воспользуется всем ее наработанным опытом, — Золотарев вдруг закашлялся, и на ссохшихся обескровленных губах его выступила серо-коричневая пена, больше похожая на пепел.

— Я не справлюсь с ней без вашей помощи, Андрей Венедиктович, — тоскливо произнес я вслух. — Только вы знаете как ее одолеть? И что делать с двойниками, психомами, как их назвал этот сумасшедший профессор Вольский?

— Профессор оказался прав только наполовину. Его группа действительно вышла на новый уровень понимания энергоинформационных взаимодействий в живой и неживой природе. Но теперь этот путь закрыт, потому что черный мадхъя не заинтересован в положительных аспектах его применения, ему нужен абсолютный контроль над биологическими процессами, чтобы через него получить власть над процессами социальными и подчинить своей воле весь социум. Это, по сути, сверхзадача для любого черного мадхъя.

— А что, разве есть еще и белые? — не удержался я.

— Конечно, — маг снова закашлялся, и пергамент, обтягивавший его тело, когда-то бывший кожей, покрылся сеткой трещин, из которых медленно выступила прозрачная вязкая жидкость. — Белые, это те, кто использует полученные Знания для поддержания Мирового Равновесия.

— А ведь я считал вас едва ли не мессией, — с откровенным сожалением сказал я, — Во всяком случае, кем-то вроде эмиссара высших сил на земле…

— Сильно сказано, — он попытался улыбнуться, — но, увы, не соответствует истине…

— Я уже понял… Нурия каким-то образом получила доступ к вашей Муладхаре?

— И да и нет, — Золотарев помолчал, словно собираясь с силами, потом снова в моей голове зазвучал его ровный и бесстрастный голос, но, показалось, немного ослабевший.