Не уймусь, не свихнусь, не оглохну - Николай Чиндяйкин

Вчера, т. е. 30-го, неожиданно для нас выписывают с рекомендацией в ЦНИИГ (знакомый нам по 83 году). Вот мы и здесь. В нашей московской «квартире». Новый год. Господи, помоги нам. 2-го поедем в ЦНИИГ.

Готовимся. Сейчас пойдем к Горбенкам встречать Новый год. Который ждем. Ждем и надеемся. Ждем и надеемся.

31 декабря 1988 г., Москва

1989

Полетим в Барселону через Цюрих и Рим. В Риме ночевка, и 2-го, значит, будем в Барселоне. Мне нужно до зарезу махнуть на денек в Одессу. Что делать?

А. А. — «Сложности в моей работе возникли сразу же, в 82 году, после „Взрослой дочери“ („Взрослая дочь молодого человека“ — пьеса Виктора Славкина), когда я предложил играть так, чтобы все было явным… Связано это, наверное, с психическим состоянием человека, с ситуацией постановочного камуфляжа, в котором он пребывает… Поскольку это уже национальное состояние души, то переступить очень сложно. Сложно».

26 января 1989 г.

А. А. — «Театр ошибается дважды. Во-первых, он отражает „не ту жизнь“ (т. е. не „сумасшедшую“, а какую-то „правильную“). Во-вторых, не так ее показывает».

«Т. е. первая ошибка касается содержания, а вторая — эстетики».

«Если не будет этой двойной ошибки театра, остановится все в 1-м акте».

«В искусстве драматической игры есть какие-то фундаментальные идеи. Правда, театр времен социализма занимается только приоритетом основного события».

29 января 1989 г.

А. А. — «Это вообще абсурд — все время играть назад. В энергетическом отношении это катастрофа, игры, конечно, не будет».

«На Достоевского повесили черт-те что. Что и религиозный монархист, и цепи, и т. д. Забыли только, что он плут, и картежник, и сочинитель, и Пушкина любит, и романы сочиняет такие… И играют все время назад, примитивно. Ни боли, ни глубины страдания подлинного не открыть никогда, играя Достоевского назад».

«Сложный вопрос — ведение диалога. Все мы наслаждаемся виртуозностью исполнения в музыке, в живописи и т. д… А актер должен виртуозно исполнять диалог, это обязанность, это далеко не все, конечно, это то, без чего нельзя начинать остальное».

…Вчера на репетиции грезил детством. Совсем отключился от разговоров, сижу и вижу… буквально весь свой поселок, дом за домом, отдельные деревья даже… Вспомнил по фамилиям почти всех соседей, вижу дом, вспоминаю фамилии жившей в нем семьи. И так весь план в голове нарисовал… С одного краю (от Черного) прошел до другого. Гараж, дом Потаповых, Нелидовых, Гуляевых, Снежкиных, Груничевых, пожарка, потом Славины, Чиндяйкины (наш в три окна домик), Гусев, дядя Ваня и тетя Анна с дочками, Олей, Верой и Галей, Косаревы, Гущины, Кныжовы — вот и конец по нашему ряду… так помню весь поселок. С 59-го года прошло… Боже!!! прошло 30 лет! Боже! Как хочется съездить туда. И как страшно.

30 января 1989 г.

1-го рано утром вылетели из родного Шереметьева в Цюрих. Там провели пару часов в чудесном аэропорту и дальше — в Рим. Там ночевка. Пока поселились в гостинице, недалеко от аэропорта Леонардо да Винчи. Вечером на электричке в Рим! Сначала Ватикан, потом пешком, бегом, бегом, чтобы успеть все… Пантеон, фонтан, знакомый по фильму Феллини, Капитолийский холм, Колизей. Уже темнело, и это хорошо, так как можно получить удар… не солнечный — эмоциональный. Теперь только понятно, почему — «Вечный город». Вечный город… Несмотря на беготню, на поспешность, несмотря ни на что, впечатление ошеломляющее. В который раз приходится писать: «как никогда»…

Ночью в электричке возвращались в Lido Ostia, где мы остановились в гостинице.

Утром завтрак (итальянский — сладкий). И уже другой компанией, испанской «Iberiа», на «Боинге-727» — над Средиземным морем, над Корсикой — к Барселоне.

Ноtеl «Аutо Ноgаг», самый дешевый из всех, где приходилось жить (за границей), — две звезды. Даже телика нет в номере. В 20.00 — репетиция (танец, импровизация), и с 10.00 пошли бродить по городу, начиная от порта и… Гауди… Барселона — это Гауди… Сейчас три ночи. Устали. Ноги гудят. Трудно поверить… вчера еще утром — Теплый Стан, Москва, потом — Цюрих, Рим… И вот уже от Барселоны гудят ноги… Испания.

Город готовится к карнавалу. Украшаются улицы. Дети, дети в ярких изумительных карнавальных костюмах.

2 февраля 1989 г., Барселона

«Мегсаt dе lеs flors» — так называется культурный центр Барселоны, где мы будем играть спектакли. Старинное здание, что-то вроде замка, отреставрированное и отданное выставкам, спектаклям и т. д.

Вчера посмотрели здесь современный балет «Саламандра», какой-то каталонской труппы на 5 человек. Интересно очень. Меня поразила публика. Молодежь, почти исключительно молодежь, хорошо одетая, трезвая. Очень заинтересованная, тепло очень принимали спектакль, довольно сложный, может быть даже авангардный, но на основе каталонских национальных танцев.

Мы работаем непрестанно. Поэтому сильная усталость. Теперь с нами нет Васи С., и Г.А. занимается танцем два раза в день. Кроме того, тренажи с Гришей и импровизации, которые мы проводим по очереди. Остаются какие-то часы дня и ночь на город. Так много приходится ходить в поездках. А еще ведь самое начало. Первый спектакль завтра. Начало здесь, в Барселоне, в 9 вечера. Играем 5 спектаклей с 5 по 10. В городе огромные афиши, плакаты, целые хоругви на столбах развеваются. Мы здесь первый советский театр, по официальному приглашению муниципалитета.

4 февраля 1989 г., Барселона

Я ошибся: сегодня нет еще спектакля, зато репетировали целый день. Тяжело. Ночью почти не спал. Почти всю ночь на ногах. Город кипит. Как нам повезло: приехать именно в это время, во время карнавала. Впечатление, пожалуй, на уровне Скала, Прадо, Авиньона… в этом ряду. Все время вспоминаю М. Бахтина, его книгу о средневековых категориях культуры… Фантазия неистощима, кажется, все, что есть на свете — и в материи, и в воображении, — все здесь, в карнавальных костюмах. Не просто нарядились, но еще и «играют» костюмы, вступают в общение, почти сценки импровизируются на ходу. Город переливается огнями, рекламой, светом, толпа бурлит, сшибается, хохот, музыка, вереницы машин, и в них тоже маски, лица… молодые, старые, совсем дети на руках у родителей с разрисованными мордашками. Может быть, это раз в году, но радость, веселье такое неподдельное, такое искреннее, даже моя простуженная душа отогревается, кажется… хотя… так одиноко, так грустно среди всего — всего сверкающего праздника. Мне очень одиноко и — бессмысленно жить. Просто не знаю, что делать. Такой долгий месяц впереди. Как его пережить? Где взять силы? Думаю о ней непрестанно, и тяжкий-тяжкий груз вот тут… в грудной клетке. Практически всегда так. На сцене, на репетициях, на улице, на карнавале.