Теории личности и личностный рост - Роберт Фрейджер

«…Ведь это ж так и было! Вот что: я хотел Наполеоном сделаться, оттого и убил… Ну, понятно теперь?» (Достоевского Ф. М. Преступление и наказание. М., 1970. С. 321).

В этот образ также вписываются понятия «беспомощности, страдания и мученичества», сочувствие и понимание искусства, природы и других человеческих существ (1950, р. 222). Надменно-мстительные люди считают себя непобедимыми и владеют любой ситуацией. Они умнее, жестче, реалистичнее других людей и поэтому могут взять над ними верх. Они гордятся своей бдительностью, способностью предвидеть и планировать, и им кажется, что ничто не может причинить им боль. Нарциссистский тип личности — это «помазанник божий, судьбоносная личность, человек, готовый все отдать и пожертвовать, благодетель человечества» (1950, р. 194). Людям нарциссистского склада кажется, что они наделены неограниченной энергией, способны многого достичь без особых усилий. Перфекционисты считают себя образцами правильности, чьи поступки всегда безупречны. Они обладают ясной способностью суждения, справедливы и обязательны в человеческих взаимоотношениях. Идеализированный образ смиренных, склонных к уходу людей состоит из «самодостаточности, независимости, сосредоточенности на себе, безмятежности и свободы от желаний и страстей» в сочетании со стоическим равнодушием к ударам и стрелам жестокой судьбы. Они стремятся освободиться от ограничений и невосприимчивы к давлению извне. Идеализированный образ для каждого решения базируется на религиозном или культурном идеале, историческом примере или личном опыте.

Идеализированный образ не обязательно повышает нас в собственных глазах, он, скорее, усиливает нашу ненависть к себе и ожесточает конфликт внутри нас. Хотя качества, которыми мы себя наделяем, продиктованы доминирующей в нас межличностной стратегией, второстепенные решения также представлены в нашей личности. Поскольку каждое решение поощряет различные черты характера и идеализированный образ имеет противоречивые аспекты, мы должны попытаться реализовать их все. Более того, так как мы ощущаем собственную ценность, только если соответствуем нашему идеализированному образу, то все, что недостаточно для этого образа, не представляет для нас особой ценности, и возникает презираемый образ (a despised image) — главный объект презрения к самим себе. Многие люди, пишет Хорни, колеблются между «ощущением высокомерного всемогущества и собственного абсолютного ничтожества» (1955, р. 188).

Создав для себя идеализированный образ, мы пускаемся на поиски славы (search for glory), цель которых — реализовать наше идеальное «я». Понятие славы и побед варьируется в зависимости от выбранного нами решения. Поиск славы приводит к образованию нашей собственной религии, заповеди которой определяются нашим неврозом. Мы также можем воспринять систему славы и триумфа из культуры: из традиционных религий, различных форм групповой идентификации, в армии и во время войн, из спортивных соревнований, чествований и различных иерархических систем.

«Один из пациентов представлял себя благодетелем человечества, мудрым человеком, достигшим полной безмятежности и сосредоточенности на своей персоне, он мог совершенно без колебаний убивать своих врагов. Эти аспекты — все сознательные — нисколько не противоречили его личности. В литературе этот метод ухода от конфликта с помощью изоляции представлен в повести Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»» (Horney, 1950, p. 22).

«У нас есть все основания задаться вопросом, не слишком ли часто человеческие жизни в буквальном и переносном смысле приносятся в жертву славе» (Horney 1950, р. 29–30).

Система гордости. Создание идеализированного образа приводит не только к поиску славы, но и развивает систему гордости: невротическую гордость, невротические притязания, тиранические долженствования, ненависть к себе, — все черты, варьирующиеся в зависимости от решения.

Невротическая гордость (neurotic pride) заменяет удовлетворение нашим идеализированным образом на реалистическую уверенность в себе и самоуважение. Угроза чувству гордости вызывает тревогу и чувство враждебности; его крушение приводит к отчаянию и презрению к себе. На базе нашей гордости мы строим наши невротические притязания и претензии к внешнему миру, требуя от него, чтобы с нами обращались в соответствии с нашим величественным представлением о самих себе. Эти притязания «переполнены ожиданием волшебства» (1950, р. 62). Они усиливают нашу ранимость, так как их утрата сбивает с нас спесь и создает ощущение беспомощности и неадекватности, которых мы избегаем.

Наличие идеализированного образа вызывает не только чувство гордости и притязания, но и развивает то, что Хорни называла тираническими долженствованиями (the tyranny of shoulds). Их функция состоит в том, чтобы побудить нас жить в соответствии с нашими величественными представлениями о самих себе. Эти долженствования определяются чертами характера и ценностями, связанными с доминирующим решением, но так как наши второстепенные тенденции тоже представлены в идеализированном образе, мы часто попадаем под «перекрестный огонь противоречивых долженствований». Например, скромный человек хочет быть хорошим, благородным, любящим, прощающим, щедрым. Однако у него есть агрессивная сторона, которая говорит ему: «Делай все для своей выгоды» или «Ударь того, кто тебя оскорбит». «Соответственно, такой человек будет в глубине души презирать себя за любое проявление „трусости“, неэффективности и уступчивости. Он всегда находится под перекрестным огнем. Он проклинает себя, если делает что-то и если ничего не делает» (1950, р. 221). Это хорошо показывает пример Гамлета (см. Paris, 1991а). «За любыми долженствованиями скрывается угроза карающей ненависти к себе», — отмечает Хорни. Это действительно держит человека в режиме внутреннего террора (1950, р. 85).

«Долженствования саморазрушительны по своей природе. Они загоняют личность в смирительную рубашку и препятствуют внутренней свободе. Даже если человеку и удается сформировать образцовое поведение, оно получается в ущерб непосредственности и аутентичности чувств и убеждений. Долженствования, как и любая тирания, направлены на подавление индивидуальности» (Horney, 1950, р. 118).

Долженствования создают базу для нашей сделки с судьбой (bargain with fate). Неважно, какое решение мы выбрали, — наша сделка состоит в том, что наши требования будут удовлетворены, если мы будем жить в соответствии с данными долженствованиями. Мы стремимся к тому, чтобы волшебным образом контролировать реальность, подчиняясь для этого собственному внутреннему диктату. Мы, конечно, считаем наши притязания и требования разумными, но только когда у нас есть право ждать лучшего при нашей величественной концепции собственной личности. Тогда, если наши ожидания не оправдываются, мы можем считать жизнь несправедливой. Наше чувство справедливости определяется доминирующим решением и связанной с ним сделкой.

«Я люблю пушистую киску —

В ее шерстке так много тепла.

Если я ее не обижаю,

Она тоже ко мне добра.

Рядом с растопленной печкой

Поставлю ей плошку с едой.

Пусть меня киска полюбит,

Раз я хороший такой.»

(Сказки Матушки Гусыни. № 407)

Чувство ненависти к себе (self-hate) — это конечный продукт интрапсихических защитных стратегий, каждая из которых усиливает наше ощущение неадекватности и неудачи. Чувство ненависти к себе представляет собой гнев, который наше идеальное «я» (the idealized self) ощущает по отношению к реальному (the real self) за то, что мы не такие, какими «должны» быть. Хорни видит в ненависти к себе «пожалуй, величайшую трагедию человеческой души. В стремлении к бесконечности и абсолюту человек начинает себя разрушать. Когда он заключает сделку с дьяволом, обещающим ему славу, то приходится следовать в ад — ад внутри себя самого» (1950, р. 154).

«Легкий путь к бесконечной славе является неизбежно и путем во внутренний ад презрения к самому себе и самоистязания. Вступив на эту дорогу, человек фактически теряет свою душу — свое реальное «я»» (Horney, 1950, р. 39).

Динамика.

Суть теории Хорни в динамике: решения объединяются, конфликтуют между собой, становятся сильнее или слабее, их нужно защищать, они могут порождать порочные круги, сменяемые другими кругами, когда рушатся эти. Конфликты между защитными стратегиями вызывают колебания, неуверенность и ненависть к себе. В системе гордости существуют колебания между идеализированным и презираемым «я» и перекрестный огонь конфликтующих долженствований.

Базовый конфликт

В любой из межличностных защитных стратегий один элемент, маркирующий базовую тревогу, выделяется больше других: беспомощность в решении в пользу уступчивости, враждебность в агрессивном решении, изоляция при решении в пользу уединения и ухода от людей. Так как в патогенных условиях вероятнее всего проявятся все эти чувства, человеку приходится вырабатывать все три защитных движения одновременно. Возникает конфликт, который Хорни называла базовым.