Оружие Победы - Вячеслав Федоров

Строительство полевых укреплений, начатое вокруг города Горького, имеет огромное государственное значение. Оно является делом каждого трудящегося области.

Товарищи рабочие, служащие, колхозники, студенты и домохозяйки — участники строительства полевых укреплений!

Вы вносите ценнейший вклад в дело укрепления безопасности своего любимого города, богатого героическим прошлым и настоящим, названного славным именем бессмертного Горького.

Вкладывайте в стройку всю энергию и умение, берите пример с героических защитников Одессы, Ленинграда и Москвы!

Стройте укрепления по-фронтовому, так, чтобы город Горький стал неприступной для врага твердыней».

В один только день 11 022 сормовича получили мобилизационные повестки на строительство рубежа обороны.

Каждый мобилизованный должен был явиться в установленный срок на сборный пункт тепло одетым и иметь при себе запасную смену белья, полотенце, рукавицы, котелок или миску, кружку, ложку, матрасную наволочку, одеяло и продукты питания на три дня. Желательно было также иметь свое орудие труда на выбор: лопату, лом, пилу, топор.

Из сел и деревень потянулись обозы. Ехали «на окопы».

И все-таки реален ли был захват города Горького немецкими войсками? Не были ли работы, отвлекшие тысячи людей от более важных дел, перестраховкой?

В планах гитлеровского командования Горький мелькал не часто. В дневнике начальника Генштаба сухопутных войск генерал-полковника Франца Гальдера упоминание о городе Горьком впервые появляется в записи от 19 ноября 1941 года.

«13.00. Доклад у фюрера (высказывание и пожелание Гитлера). Анализ обстановки на фронте…

…Задачи на будущий (1942) год. В первую очередь — Кавказ. Цель — выход к южной русской границе. Срок — март-апрель. На севере — в зависимости от итогов операции в этом году. Овладение Вологдой или Горьким. Срок — конец мая».

Строительство оборонительного рубежа началось в октябре 1941 года и закончилось в январе 1942 года.

Предполагался удар всеми видами войск. Авиация уже активно бомбит Горький и делает это весьма эффективно. Разрушено несколько важных цехов автозавода. Полностью, от прямого попадания бомбы, погибло руководство радиотелефонного завода. Бомбардировщики пока летают на пределе возможного — далеко. Возвращаясь, экипажи самолетов-разведчиков докладывают, что наблюдаются интенсивные земляные работы на большой территории, предположительно, идет сооружение противотанкового рва. Русские готовятся к встрече танков…

Поражает одно, почему противотанковый ров сооружался не со стороны Москвы, откуда возможен был прорыв на Горький, а с противоположной стороны, со стороны Арзамаса. Следы этого рва заметны и сегодня. Его можно обнаружить в Татинце на Волге, в Дальнеконстантиновском и Сосновском районах, у села Оранок Богородского района. К Оке он выходил у Горбатова, продолжался на той стороне реки и выходил вновь к Волге у Катунок. Кроме этого от Мурома он шел по всему берегу Оки. В итоге общая протяженность рва составила 1134 километра.

Инструкция требовала возведения вот таких противотанковых рубежей.

Кого же ждал этот ров, чьи танки?

Сейчас уже можно предположить, что советское командование знало о планах немецких войск. И даже не в общих чертах, а в тонкостях, когда в планах гитлеровского командования появилось упоминание об Арзамасе. Тогда же определилось направление одного из главных ударов даже при условии, что Москва не будет взята: Рязань — Муром — Горький.

Известен и человек, который должен был вести войска в этом направлении — «танковый король» Хайнц Гудериан. Своей 2-й ударной армией он прошил оборону советских войск от границы до Тулы и безуспешно штурмовал обороняющийся город.

Хайнц Гудериан в довоенное время бывал в нашей стране в качестве инспектора танковых войск. Он проверял боеготовность немецких танкистов в… Казани. Да, такое было.

В Казани обучались немецкие танкисты, когда после Первой мировой войны Германии было запрещено иметь вооруженные силы.

Гудериан отличался независимостью. Тем не менее, он был любим Гитлером. И направление удара и кандидатура командующего войсками были одобрены.

К середине октября 1941 года гитлеровскому командованию стало ясно, что намеченные планом «Барбаросса» цели не достигнуты. Танковая группировка генерал-полковника Эриха Гепнера, которой предписывалось обойти Москву и блокировать ее по линии Владимир — Суздаль, вынуждена была ввязаться в бои на калужском направлении.

Сорвались планы и у танковой группы Хайнца Гудериана. 10 октября его танки должны были катиться по улицам Арзамаса, а уже через пять дней входить в измолотый массированными ударами авиации Горький и, не раздумывая, мчаться на соединение с Гепнером. Так по плану замыкалось кольцо вокруг Москвы.

Между тем Гудериан еще стоял под Тулой. Его танковая армия таяла под ударами «выборочных набегов» советских войск. Победный пыл «танкового короля» заметно поубавился. Он понимал, что предстоящая зима для него может быть беспокойной: его могут погнать в наступление.

Своей жене он пишет: «Только тот, кто видел бесконечные пространства русских снегов этой зимой нашей беды и ощущал пронзительный ледяной ветер, хоронящий в снегу все на своем пути, кто час за часом вел машины по нейтральной полосе, чтобы прибыть к жалкому жилищу вместе с недостаточно одетыми полуголодными людьми, может справедливо судить о произошедших событиях».

И это он только о начале самой суровой из всех военных зим. Война по третьему варианту явно не заладилась.

Между тем, на этом «пространстве русских снегов» при пронзительном ледяном ветре 350 тысяч горьковчан копали ров, который должен был остановить танки Гудериана. В брошюре «Враг не пройдет», изданной по итогам строительства рубежа обороны, отмечалось, что объем земляных работ, выполненных на строительстве рубежа обороны, «составляет 60 процентов земляных работ Беломорско-Балтийского канала имени Сталина и 75 процентов объема работ Ферганского канала».

Долгие годы об этом строительстве почти ничего не было известно. Так, на уровне слухов. Все документы, касавшиеся этих работ до недавнего времени были помечены грифом: «Сов. секретно».

Пришло время рассказать, как строился рубеж обороны вокруг Горького, и пусть это сделают те, кому выпал этот тяжкий труд.

«На трудовой фронт, как тогда называли рытье противотанкового рва, я попал еще в сентябре 1941 года. Только началась учеба в школе, а через две недели весь наш девятый класс Наумовской средней школы Бутурлинского района был мобилизован.

Сбор был назначен в Бутурлине. Здесь сформировали бригады, назначили бригадиров. Обеспечение питанием и все обслуживание ложилось на местные колхозы.

И вот обоз, длиной около двух километров, направился на Княгинино, оттуда на Лысково, затем была переправа через Волгу и остановились мы в селе Валки. Там и началась наша работа.

Противотанковый ров копали перпендикулярно реке. Проработали до тех пор, пока Волга не встала.

За это время дважды прилетал немецкий самолет. Он не бомбил, не стрелял, видимо, только фотографировал то, что мы нарыли.

Затем нас перебросили в Большое Мурашкино, здесь у села Рождествено тоже шел противотанковый ров. Наступили холода, земля промерзла, кирки, ломы, лопаты ее не брали. Тогда стылую землю начали взрывать. Мне дали лошадь с санями, и я возил взрывчатку — аммонал, который был упакован в бумажные мешки по 40 килограммов.

Саперы взрывали утром. Нас заставляли прятаться в блиндажи, но как унять мальчишеское любопытство: мы ухитрялись смотреть на взрывы, рискуя попасть под град комьев мерзлой земли. Взрывы не облегчали нашу работу. Куски отвалившейся земли все равно приходилось долбить.

Когда наступили лютые холода, нам начали выдавать по 100 граммов водки — „наркомовские“.

Когда фашистов погнали от Москвы, дисциплина на участке начала слабеть.

Однажды женщины уговорили меня свозить их домой. Уехали ночью. Нас никто даже не хватился. Больше мы на окопы не вернулись. Да было уже и видно, что надобность в них отпала».

Александр Павлович Кочетов (с. Инкино, Бутурлинский район).

«В 1941 году я окончила 10 классов средней Богородской школы. 19 июня у нас был выпускной вечер, а через три дня началась война…

Повестки на строительство рубежа обороны или, как тогда говорили, „на окопы“ вручили нам в конце октября. Мне было всего 17 лет.

Из нашего села Алистеева было мобилизовано 70 человек. Всего снарядили 12 подвод и повезли нас с котомками в село Мигалиху Дальнеконстантиновского района. Ехали через Оранки, мимо Шонихи…

В Мигалихе расселили нас по домам. Я слышала, что живали и в шалашах, так что нас хорошо устроили. Проработали мы здесь около десяти дней, а потом вновь дорога. Ехали долго, всю ночь. Куда везут, никто не знал. К утру мы оказались в деревне Арапиха. И опять нас устроили на жилье в домах по 5–6 человек. А у хозяев самих семьи большие. Теснота, но хоть в тепле.