Дерево-людоед с Темного холма - Содзи Симада

XVII. Мужчина, съеденный деревом

1

Поиски тела в «Доме великанов» оказались не слишком трудными, но за ними мы провели все утро, а когда, вернув инструменты в сарай у дома Эрика, пришли обратно в единственный ресторан в деревне «У Эмили», на часах было уже три. Дождь прекратился, но из-за густых облаков и легкой дымки тумана казалось, что скоро может начаться очередной ливень.

Мы были очень голодны после тяжелой работы, поэтому решили пообедать. Я забыл названия заказанных блюд, но, думаю, это была традиционная шотландская еда: рыбный суп, тушеная курица, свежий хлеб и простой салат. Мы заказали эль, чтобы поднять тост за хорошо проделанную работу.

Для Митараи этот ужин, должно быть, был прискорбным мероприятием – ведь он напрасно проделал весь этот путь на крайний север Британии, чтобы отыскать тело девушки, которую Джеймс Пэйн убил и замуровал в стене.

По мнению моего друга, вероятность найти тело девочки в стене «Дома похищений», как его называл мистер Пэйн, также известного как «Дом великанов», была очень высокая, если не стопроцентная. Он не говорил об этом открыто, но я слишком давно его знал и мог понять, что он в чем-то уверен.

Леона, с другой стороны, определенно почувствовала облегчение. Она проделала весь этот путь, чтобы увидеть своего отца, бросившего ее в шестилетнем возрасте, которым она была сильно разочарована. Она не встретилась с ним, к тому же узнав, что он был ужасным извращенным детоубийцей. Но все же доказательств этому найдено не было.

Я, конечно, сочувствовал Митараи, но, хорошо понимая расстроенные чувства девушки, был рад за Леону. И не мог отделаться от мысли, что в этой истории Джеймс Пэйн – таинственный иностранец из далекой страны – мог быть своего рода отвлечением внимания. Ни у кого не осталось сомнений, что камфорный лавр, фигурировавший в серии убийств в Йокогаме, обладал какими-то мистическими силами. В конце концов, Таку Фудзинами погиб, сидя на крыше и глядя на загадочное дерево, – об этом факте не стоило забывать.

– Сегодня хорошенько отдохнем, а завтра вернемся и залатаем все дыры, которые наделали в стенах, – сказал Митараи. – У мистера Эмерсона, кажется, был цемент. Его дом вообще похож на комбини[95].

Весь вечер мой друг выглядел очень задумчивым. Наверное, перепроверял все свои доводы и умозаключения, пытаясь выяснить, куда закралась ошибка. Я, подражая ему, тоже рассуждал. В северной стене «Дома великанов» не было тела девочки. Так был ли он тем самым «Домом похищений», о котором мистер Пэйн писал в рассказе? Или это все же совсем разные вещи?

Вероятно, Митараи думал о том же – ведь он спросил, нет ли в окрестностях другого необычного дома, похожего на «Дом великанов». Пожилой полицейский энергично покачал головой и заверил его, что в окрестностях озера Лох-Несс, а точнее, к северу от Эдинбурга, есть лишь одно странное здание.

Митараи в одночасье лишился цели. Теперь, когда тело девочки не удалось обнаружить в северной стене дома, построенного мистером Пэйном, всю теорию было необходимо кардинально пересмотреть.

Если мистер Пэйн не убивал детей, пока жил в Шотландии, то четыре тела, найденные в чреве камфорного лавра у дома семьи Фудзинами в Йокогаме, вполне вероятно, тоже не были делом его рук. По крайней мере, я сделал такой вывод.

По словам жителей деревни Фойерс и всех знавших его жителей Йокогамы, Джеймс Пэйн был тихим, воспитанным и сдержанным человеком, педагогом от природы. Возможно, в какой-то момент в его сознании могли возникнуть опасные фантазии, но и они были не более чем образами, пришедшими на ум писателю. Если б это считалось преступлением, то писатели и поэты поголовно сидели бы в камерах смертников.

Все произошедшее было страшной волей двухтысячелетнего камфорного лавра. Другого виновника быть не могло. Джеймс Пэйн, шотландец, прирожденный педагог, лишь случайно оказался рядом с ним. Моя уверенность в этом все больше крепла.

– Я немного переживаю о доме и работе. Попробую позвонить в Йокогаму и узнать, не звонили ли из офиса. – Леона, сощурившись, всматривалась в циферблат часов, висевших на стене в ресторане.

Она и вправду была близорука. На часах было три часа двадцать минут.

– Двадцать минут четвертого… сколько сейчас в Японии? – спросила Леона.

Мои часы все еще показывали японское время, я не перевел их. На часах было одиннадцать двадцать.

– Одиннадцать двадцать, – ответил я.

– Вечера? Или утра?

– Почти полночь, – уточнил Митараи.

– Выходит, там все спят… – Леона отодвинула свой стул.

– Собираетесь позвонить в Йокогаму? – спросил я.

– Да.

– В чей дом?

– После смерти брата мне больше не на кого положиться. Если звонят из офиса, а я не отвечаю, то обычно следом звонят в дом матери. Поэтому мне нужно поговорить с Тэруо, – ответила девушка и встала.

Телефон висел на стене прямо рядом с дверью на кухню. Леона сняла трубку и набрала номер.

Наблюдая за ней, я подумал, что такой знаменитости, должно быть, очень сложно выкроить целую неделю из напряженного рабочего графика, пусть она и сказала, что проблем не было.

Повесив трубку, Леона вернулась на свое место. Она аккуратно расположила остатки салата и хлеба на тарелке перед собой.

Хозяйка ресторана вышла забрать нашу посуду. Леона, улыбнувшись, обратилась к ней, и та поблагодарила ее в ответ – видимо, девушка сделала комплимент еде. Деревенская еда оказалась не такой плохой, как говорил Митараи.

Мой друг все еще беседовал с пожилым полицейским; тот, в своей огромной шляпе, надвинутой на глаза, о чем-то оживленно рассказывал. Его собака, прижав уши, спала на ковре у его ног. Интересно, о чем мужчина так хотел рассказать Митараи, которого встретил впервые?

Принесли чай. Его подавали в большом керамическом чайнике, полностью закрытом тканевым чехлом с изображением кошки.

Поставив перед нами предварительно подогретые чашки, женщина удалилась на кухню. Леона подняла чайник и налила чай в мою чашку – это был жест, достойный воспитанной японской девушки.

Снаружи послышался какой-то шум. Я обернулся, чтобы посмотреть, что происходит, и увидел только скользящие по стеклу капли дождя. В этой стране дожди были частым явлением.

Когда я повернулся к Леоне, вдруг зазвонил телефон.

– Должно быть, это меня. Международный звонок, – сказала девушка и поставила чайник на стол.

Я взял его и продолжил разливать чай по чашкам Митараи и полицейского, на дне которых уже было молоко.

– О, Миюки-тян, ты еще не спишь? – голос Леоны прозвучал удивленным.

В тишине ресторана были хорошо слышны стук дождевых капель и треск дров в камине. Девушка говорила шепотом, поэтому я не мог расслышать, о чем она говорила: дождь полностью заглушил ее голос.

Я вернулся на свое место, поставил чайник на стол и, взяв свою чашку, поднес ее к носу и вдохнул аромат. У этого напитка был уникальный запах, которого я не встречал у японских