Невидимка и (сто) одна неприятность (СИ) - Ясная Яна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Матери приходилось хуже. Она была женой. Женщиной. Которую тоже дрессировали и воспитывали, как ребенка, лепя идеальный образ. Она старательно ограждала меня от всего этого, и у нее почти получалось. Наверное, только благодаря ей и ее любви я смог все же вырасти… не таким, как он. Что-то замечать я начал только когда поступил в Академию и обратил внимание на то, как другие мужчины ведут себя с другими женщинами. А однажды я застал их ссору. Отец орал на маму за то, что она была слишком любезна с одним из гостей на последнем вечере, и что только он ей не наговорил, а она лишь рыдала и извинялась. Я был на этом вечере, Лали. Я видел маму и этого гостя. Она улыбнулась ему и спросила как дела у его сына в новой школе. А тот ответил, что есть небольшие проблемы с одним предметом, и они обсудили различные подходы к обучению. И я подумал тогда, что может быть отцу показалось, и если я расскажу ему, как все было, то он успокоится. И вступился...
— И ничем хорошим это не закончилось, — пробормотала я, избавляя Даниэля от необходимости пересказывать мне самые мучительные детали.
— Да. И дальше я стал замечать больше. И мне это не нравилось. Начались конфликты, но положение спасала сложная учеба и успехи в ней. Только мама таяла на глазах. А потом… я был на каникулах. С однокурсниками мы поехали в горы. И там я получил письмо от нее, в котором подробно рассказывала о причинах своего решения. А еще о том, что Эрик Лагранж не является моим настоящим отцом. И поэтому я должен бежать, как можно быстрее и как можно дальше, как только я получу это письмо. Наверное, она специально выбрала момент, когда я был в отъезде, чтобы… уйти. Она не назвала имени того, кто все же был моим отцом, но знаешь, у меня не возникло ни тени сомнения, что все написанное — правда, до последней буквы. И я сбежал.
Эту часть истории я немножко знала. Кусочек головоломки занял законное место.
— Естественно, он меня вернул. И тогда посадил на поводок — это черное заклинание. И достаточно доходчиво вбил, что ему плевать на то, чья кровь течет в моих жилах. Потому что это он меня вырастил, вылепил. Я — его сын, его собственность. И я не опозорю его имя и не уничтожу годы упорного труда. О нет! Я стану его продолжением и прославлю имя Лагранжей в веках. Правда для этого, я все же еще недостаточно хорош, знаний и умений, и даже, вроде бы, мозгов (иногда!) хватает, а вот природный дар ну так себе, выше среднего. Выше среднего — это почти позор.
Понимание было таким ослепительным, что я не удержалась, вскинула голову и снова уставилась на Даниэля с крайним изумлением:
— Он… то что он делал… он хотел искусственно увеличить твои магические способности?!
Парень кивнул.
— Как оказалось, исследования в этом направлении отец вел уже давно, несколько лет. Природная ограниченность магов не давала ему покоя. Он даже выносил свои разработки на рассмотрение в Совет с просьбой дать ему разрешение на официальные исследования, набор добровольцев и так далее. Но Совет его прошение отклонил.
Аллилуйя, в этой стране не все облеченные властью люди являются поехавшими крышей психопатами!
— А после моего побега и проявленной неблагодарности он счел, что тем самым я дал ему карт бланш на проведение экспериментов со мной в качестве подопытного. Тогда он забрал меня из Академии, пустив несколько слухов о причинах, но никому ничего не говоря прямо. Сначала он держал меня дома, испытывал различные теории, выбирая ту, которая в реальной жизни окажется самой оптимальной…
У меня к горлу подкатывала тошнота от одной мысли о том, что на самом деле скрывалось за этой сухой научной фразой. А ведь я видела только крохотную часть того, что Даниэлю пришлось пережить…
— Но потом стало понятно, что быстро проделать необходимые манипуляции нельзя, мой организм просто не выдержит таких нагрузок, и процесс необходимо растянуть во времени с достаточно длительными передышками, минимум в неделю, а иногда и в две. Необходимость круглые сутки за мной следить стала его сильно утомлять. Просто на месяцы запереть меня в подвале Лагранж не мог — я же любовь и гордость. И так смерть жены и мой уход из Академии не очень хорошо сказались на его имидже идеального мужа и отца. Вызывать еще больше подозрений моим полным исчезновением он не мог. Хоть и рассматривал вариант с моим якобы отъездом на учебу заграницу. Но мир сейчас тесен, в элитных заграничных заведениях тоже есть знакомые знакомых… и потому он придумал Горки. Идеальный вариант — на неделе я заперт и ему не надо без конца следить за тем, чтобы я не сбежал, на выходных можно спокойно продолжать исследования.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— И выходит, каждые выходные он тебя тут?.. — мой голос дрогнул, и Даниэль успокаивающе погладил меня вдоль позвоночника.
— Бывало по-разному. Иногда он забирал меня просто, чтобы выгулять для общественности. А иногда очередная фаза эксперимента была щадящей, но в целом… да. Он раскачивал мой резерв, расширял каналы, усиливал мощность всей энергоструктуры, а для этого были необходимы регулярные наполнения и опустошения. С учетом того, что это был эксперимент, не всегда и все ему удавалось предвидеть. Например, в тот вечер, когда ты меня спасла, уже по дороге в Горки с резервом произошла какая-то странная вещь, как будто течь образовалась, и магия убегала сама собой, а я не мог ее удержать. Надо было сказать Дасту, но мне в тот момент было так хреново, что я подумал — а может оно и к лучшему. Не знаю точно, что это было, я про этот случай отцу так и не рассказал. Возможно какие-то микроповреждения каналов, которые ты восстановила своим вмешательством. В мое другое возвращение с истощением он опустошил меня нарочно, чтобы проверить как резерв восстановится сам в течение недели. Тот эксперимент мы с тобой ему тоже сбили…
Я смущенно потерлась носом о шершавую ткань.
— Но чаще меня просто после всего распирало силой как воздушный шар. А просто сбросить ее никак, нужно медленно и осторожно, потому что все равно за годы привыкаешь работать с совершенно иными потоками и нужно переучиваться перестраиваться, чтобы не устроить большой бадабум. Стравливать энергию по чуть-чуть… или как-то пережидать, чтобы организм смирился с тем, что ее теперь больше.
Вот и все.
Вот и раскрылась передо мной вся тайна Даниэля Лагранжа. Страшная, жестокая тайна. Как он все это пережил? Как смог в этом аду остаться тем парнем, в которого я влюбилась — добрым, чутким, внимательным, неунывающим? Не только сам не забился в нору отчаяния, но и еще и меня из нее вытащил.
Это какой же силой духа нужно обладать…
Но боже, какое счастье, что эксперимент Эрика Лагранжа завершился!
Эта мысль вдруг заставила заволноваться.
— С тобой все будет в порядке? Вы ведь не закончили… вдруг он что-то непоправимое сотворил и вообще. Тебя на этот счет осмотрели? Что сказали?
— Сказали, что оно необратимо, так что жить мне теперь с феноменальным даром, — Даниэль криво усмехнулся. — Насчет остального… пока сложно сказать, нужны дополнительные исследования и детальные изучения того, что все-таки Лагранж там накрутил. Ты на самом деле большая молодец, что не дала мне сжечь все бумаги…
Я смущенно улыбнулась и ткнулась носом в лагранжевскую шею. Шея была теплой и уютной, хоть и пахла непривычно — больничным мылом.
Мы полежали так какое-то время в абсолютной тишине. Даниэль, наверное, даже придремал, потому что когда я поняла, что у меня еще остались вопросы и вскинулась, он вздрогнул и сонно захлопал ресницами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Ты планировал бежать от него? Бежать из Горок?
— Не совсем, — Даниэль потер глаза, я устыдилась и твердо сказала себе что вопрос был последний, а остальные оставим на потом. — План побега из Горок был, скажем так, запасным. На случай, если вдруг во время экспериментов станет совсем хреново. Если я почувствую, что еще немного и он меня сломает, окончательно потеряв берега. У меня были деньги, но не было документов. Внутри страны это не мешает, но внутри страны он меня бы легко нашел. Я думал, что если бы получилось как-то добыть свой паспорт, то я смог бы удрать заграницу, запутать, запетлять, найти того, кто снимет поводок и потеряться. Но это была слишком зыбкая схема, слишком не гарантированная, именно на случай полной задницы. Она меня… успокаивала. Да. Такое, знаешь, медитативное занятие, думать, что я не сдался. А основной план был — завершить эксперимент и дождаться совершеннолетия. До вчерашнего дня я, как идиот, верил, что он сработает. Что в какой-то момент отец все же позволит мне жить моей жизнью…
