Собрание сочинений. Том 1 - Константин Симонов

Не самой напомнить мужчине!

Дело было теперь за вами,

Как в дороге не сплоховать бы,

Оказаться там, куда звали,

К дню серебряной вашей свадьбы.

И успели! К удаче вашей,

Через три гробовых метели

Лейтенант, вас звавший мамашей,

Свой У-2 дотащил до цели.

А потом с адъютантом мужа,

Вдруг на сына чем-то похожим,

Целый час еще - бездорожьем,

Ранней оттепелью, по лужам...

И, подпрыгивая на сиденье,

Все вопросы, за все три года:

- Не болел ли? Не поседел ли?

Как нога в дурную погоду?

Адъютант отвечал сурово,

Словно стоя перед ревизией:

- Никак нет, командир дивизии

Не болел. И сейчас здоровый.

Точно так. Генерал весь белый. -

А давно ль - адъютант не знает;

Прежний знал, да миной задело -

Он лишь временно заменяет.

Муж не встретил - уехал в части,

Но и тут, пока его ждали,

Что нагрянуло к вам несчастье,

В эту ночь вы не угадали.

Только утром, когда при встрече,

Весь залеплен грязи кусками,

Он, не сняв шинели, за плечи

Взял вас дрогнувшими руками,

А глаза его затосковали,

Молча, мимо глядя куда-то...

Словно сердце вам оборвали

Тем нелгущим взглядом солдата.

"Что, убит?" - о сыне спросили

Тоже молча, глазами только.

И почти нелюдским усильем

Деревянно сели на койку.

Утешать вас даже не пробуя,

Муж сидел, говорил, как было...

Зная сам, что оба до гроба вы

Не смиритесь с этой могилой.

- Посылать тебе извещенье

Не хотел... Хотел тебе сам... -

И, как будто просил прощенье,

Гладил, гладил по волосам.

Вы сидели не живы словно -

Умереть, заснуть, не вставать бы...

Так вы встретили, Марья Петровна,

День серебряной вашей свадьбы.

А назавтра "виллис" заправлен

Так, чтоб сделать двести и двести:

Генералу к соседу справа

Надо съездить с женою вместе.

Все оформлено по закону:

Сам командующий по телефону,

Материнского горя ради,

Разрешил отлучиться на день.

Зная, как возить генерала,

Жал водитель на девяносто!

Аж брезент на лету сдирало

Да мелькали польские версты.

А жена с генералом рядом

Села, руку рукою сжала

И ни влево, ни вправо взгляда,

Словно тут сто раз проезжала.

Как впилась в стекло ветровое,

Так и смотрит - даже обидно,

Будто видит что-то такое,

Что другим никому не видно.

Генерал ей и то и это:

- Не замерзла? Не продувает? -

А она на все без ответа,

Только руку крепче сжимает.

Да, он прав был, этот водитель.

Всю дорогу в метели волнах

Вам казалось, что вы глядите

На далекий маленький холмик.

Где лежит на землю уроненный

И землею той же прикрытый

Сын ваш - месяц назад схороненный,

Но для вас - лишь вчера убитый.

И когда вы наземь слезали

У фанерного обелиска,

Вы все это издали знали -

Только вдруг увидели близко.

Вы не плакали, не рыдали,

А дрожа, как в лютую стужу,

Молча два часа простояли,

Опираясь на руку мужа.

И уж было совсем собрались,

Но, не выдержав, обернулись -

И вот тут-то и разрыдались!

А когда наконец очнулись,

Оторвав глаза от платочка, -

Глаз других увидели муку

И с пучком озябших листочков

На могилу легшую руку.

Перед вами тихо стояла

Девушка в солдатской шинели,

Видно, вас тут пережидала,

Даже руки все посинели.

Где цветы она отыскала,

Где зимой - в январе - достала?

А лицо такое усталое,

Словно месяц глаз не смыкала...

Вас обеих какой-то силой

Уж почти толкнуло друг к другу.,

Но она ль себя не пустила,

Вы ль не сразу подали руку -

Вдруг рванулась, как от погони,

И ушла без слез, без вопросов.

И запомнились только косы,

Да снежок на левом погоне,

Да листочков зеленых чудо

На снегу, на могиле сына,

Да самою, невесть откуда,

Имя данное - Катерина...

На обратном пути смотрели

На лежавшие при дорогах

Танки, что здесь насмерть горели,

На деревья в черных ожогах,

На часовни без крыш и окон,

Все, как в оспе, в следах осколков.

Как от дому уже далеко...

А идти еще надо сколько!

Сколько будет еще, кто знает,

Этих - со звездой - пирамидок

На холмах, друг друга сменяя,

Не скрывающихся из виду!

Если б каждая, что теряла

Сына в каждом смертном бою,

Над могилой, как вы, стояла,

Принеся сюда скорбь свою, -

Даже только на этих склонах,

На просторах этих полей, -

Их не счесть бы - фигур, согбенных

Над могилами сыновей.

Плыл вечерний дымок над хатой,

И обочиною, сторонкой,

Шли молоденьких два солдата

С фронтовой, в сапогах, девчонкой;

И, как дома, тоненько-тоненько,

Позабыв, что кругом война,

Где-то пела вдали гармоника,

Чтоб слышней была тишина.

Генерал из машины вышел,

Посмотрел на красный закат

И угрюмо сказал: - Затишье! -

Так, как будто он виноват.

Вы смолчали, Марья Петровна,

Сами знали, что долг отца -

Путь оставшийся хладнокровно

За двоих пройти до конца.

Ну а вы? Неужели даже

И теперь он вас не поймет?

Что нужны вы ему - не скажет,

Здесь остаться не позовет?

Ночью, за невеселым ужином,

Встал, сказал сурово, без жалоб:

- Порознь, думаю, будет хуже нам,

Лучше, если б не уезжала.

Где-нибудь тебя определим,

Там, где надо, не как жену, -

В ППС или в политотделе

Довоюешь с нами войну.

Сел, замолк, словно снова нет его.

Да, недаром вы четверть века

И любили и знали этого

Неречистого человека,

Говорившего слово: "нужно",

Только - если уж до зарезу,

Говорившего слово: "дружба",

Только - если уж как железо,

И сидевшего терпеливо,

Ожидая от вас ответа...

Даже в горе почти счастливой

Вас минута сделала эта.

Утешенья, ласки - все мимо,

Все не вовремя, глупо, рано,

Только словом "необходима!"

Заживляют смертные раны.

Для того и позвал сюда:

- Ты нужна. Остаешься?

- Да!

Третью трубку курю, скучая

Без хозяина и хозяйки.

Головами тихо качая,

Липы шепчутся на лужайке.

И, как вежливые домочадцы,

Пошуметь отлетев в сторонку,

Даже дятлы в парке стучатся

Не как наши - редко, негромко.

Где-то близко тени мелькнули,

Под ногою ветка сломалась...

- Как вы тут без нас, не заснули?

Мы с женой загулялись малость!

Генерал садится в качалку,

Как обычно немногословный,

Тронув за конец полушалка,

.Чтоб присела и Марья Петровна:

- День в делах, а поближе к ночи

Так бывает домой охота...

Вот и ходим, дорожки топчем,

Мы ведь с нею оба пехота.

Кисть платка тихонько покручивая,

Погрустнев, притомившись за день,

Вы сидите с мужем, задумчивая,

В потемневшее небо глядя.

На земле кругом все немецкое,

А луна нездешняя - русская.

И, песком посыпана, детская

Вьется небом дорожка узкая,

Вьется вдаль надо всем, что пройдено,

Над местами, где муж служил,

Над полями, где сын за родину

Честно голову положил,

Над Курильской грядой бессонною,

Где небось уж рассвет встает

И где ваша дочь гарнизонную

Службу с мужем своим несет, -

С тем, казавшимся вам отпетым,

С тем отчаянным, с тем проклятым

Капитаном, что из Посьета

Взял увез ее в сорок пятом...

А теперь давно, как ни странно,

Они счастливы оба с Машею,

И зовут майора Иваном,

Как Ивана Степаныча вашего.

Тянет в небе далекой гарью...

Хорошо, что не только тут,

Что вторые Иван да Марья

На Курилах где-то живут

И что всюду, где есть военный

Самый маленький городок,

Есть и этот, обыкновенный,

Неразлучный, как вы, цветок.

1954

А. Г. И-ву

Все сердце у меня болит,

Что вдруг ты стал прихварывать,