Соль на моих губах - Анна Владимировна Дубинская

Прошло два дня с ее похорон. И я до сих пор не могу прийти в себя от потрясения. Ещё и Семён пропал. Куда-то…

– Даш, прости меня. Я настоящая идиотка. Я даже не знаю. Так жалко его стало. Я ведь к Пескову подходила. Долго разговаривала с ним.

– И что? – бесцветным тоном произношу, глядя в окно.

– Я попросила забрать заявление. И он согласился. Все будет нормально. Прости Дашк… Прости меня тупицу. Я не знаю Семёна. Но если он, если ты его любишь. То… Давай останемся подругами, мне без тебя никак, сестренка… – переходит на шепот Алла.

– Хорошо. Алла, мы и оставались подругами, я не хотела с тобой ссорится. И ты меня прости, что в последнее время не находила времени подойти первая. Я просто. Прости понимаешь меня сама, наверное. И спасибо большое за Пескова…

На душе становится чуточку светлее от того что помирились с ней.

– Может, тогда сходим куда-нибудь? Скоро праздники. Пошаримся по магазинам и тебе пойдет на пользу. А?

– Я согласна. Давай завтра и сходим.

– Отлично! – радуется подруга.

Вдруг мне на телефон приходит сообщение.

– Алла, я тебе перезвоню. Прости.

– Давай, звони. Пока.

Я кладу трубку и открываю сообщение. Пишет Семён. Господи, я не знаю что с ним сделаю, когда увижу. Заставил меня переживать все утро! Бегло читаю строчки написанные им.

Семён: «Я на стадионе. Тренировка. Приходи. Буду ждать.»

Ну знаешь ли…. Ну… Ну… Так. Спокойно, ему пока можно простить. И не сильно злиться. Не получается. Я ничего не пишу в ответ. Только сообщаю бабушке, что поехала к Семёну и начинаю быстро собираться.

Нашелся! Я нашла его. Слава богу, с ним все в порядке.

Я приезжаю как раз, когда игра уже заканчивается. Игроки разбредаются по кучкам, чтобы обсудить игру. А Семён садится прямо на зелёное поле. Я стою и просто наблюдаю за ним издалека. Не знаю, видел ли он меня. Но он совсем не смотрит в мою сторону на трибуны. Наверное, не видел.

К нему подходит тренер и начинает с ним разговаривать. Причем слишком эмоционально. Он отчитывает его, как мне кажется. Возможно, он плохо сыграл? Или что-то ещё произошло.

Не знаю, может, так принято в спорте. Кричать на игроков.

Мужчина высказывает ему что-то о игре. Я понимаю это по жестам. Тренер указывает на ворота рукой, потом пинает фантомный мяч. Потом снова махает руками в разные стороны и кричит.

Они стоят далеко, и мне не слышно толком разговора. Я не мешаю. Просто стою и смотрю на них.

Вдруг Семён встаёт и начинает спорить с тренером. Они махают руками и того гляди подерутся. Вокруг них начинаю собираться игроки. Я замерев от испуга стою на месте. Неужели драка?

Тренер легко толкает его в плечо. Семён принимает бой и они начинают драться. Но как будто не по-настоящему не сильно и без лишней агрессии. Как если бы дрались два друга. Просто спарринг в спортзале.

Они не бьют по лицу, не применяют какие-то сложные жёсткие трюки, а просто боксируют. Тренер попадает ему в плечо и в бок. Потом снова в плечо, в грудь.

Семён не отвечает. Хотя знаю, он может ответить и ещё как. Семён просто уворачивается и не нападает сам. Все это время мужчина и парень сильно спорят. Выкрикивая какие-то обрывки фраз. Фраза – удар. Снова удар. Крики. Игроки с интересом наблюдают за спаррингом и никто не вмешивается.

Неожиданно тренер прыгает близко к Семёну и скручивает его. Легко валит моего парня на траву. Потом отпускает, хлопает по плечу и уходит. Семён остаётся лежать на траве. Он закрывает лицо руками.

А я снова плачу… Семён лежит на траве. А я вытираю слезы.

Это был дружеский спарринг. Просто чтобы привести в чувство Семёна. Просто чтобы заставить дышать, и жить дальше. Чтобы продолжать заниматься и играть. Просто чтобы быть…

Ребята быстро расходятся, оставляя его одного. Вот поле совсем опустело. Остаёмся только он и я. И холод в душе. Он лежит, а я медленно спускаюсь по ступеням. Начинается снег…

Крупные хлопья падают на мою куртку, на поле, на Семёна. Так красиво парят в воздухе. И постепенно покрывая весь стадион белым пухом.

Первый снег в этом году. И почему-то мне кажется это добрым знаком. Как будто это его мама с небес сыплет его на нас, чтобы хоть немного улыбнулись.

Подхожу к нему. Сажусь рядом и обнимаю его.

– Семён, Семён… Ты долго лежишь.. Холодно, давай вставай. Простынешь. Ну и напугал ты меня сегодня. Пропал. И трубку не брал. Сказал, что тренировки не будет. И не звонил. А я… я ведь переживала, понимаешь. Ты дорог для меня, дорог стал так же как Маришка и бабушка. Как часть семьи понимаешь, Сём… И я так испугалась…

– Думала, я чертов Ницше? Что я псих? – бормочет Семён в ответ.

– Я боялась… Да, именно это и думала.

– Ну куда я уйду… Даш… Куда я без тебя… Иди ко мне, иди сюда.

Семён неожиданно хватает меня за куртку и валит на себя. Мы лежим как два сумасшедших на стадионе. Сердце так бешено колотится в груди. Я реву и улыбаюсь. Я счастлива, и так грустно на душе. Идёт снег. Падает ему на лицо, на губы, на ресницы.

Он смотрит на меня таким выразительным ясным взором, что перестаю дышать. Хорошо, что он рядом.

Спасибо, что ничего не случилось.

– Дашка, ты… Ты необыкновенная. Спасибо тебе… за все что ты для меня сделала. Ты моя слабость, ты моя сила… Ты мое сокровище. Ты моя Ахиллесова пята, Дашка… Я люблю тебя, Дашка…

Не успеваю ничего сказать. Слезы щиплют глаза. Он прижимает меня к себе и целует.

Идёт снег, укрывая нас белоснежным чистым кружевным одеялом.

Эпилог