Страсть - Федор Раззаков

Между тем всесоюзную славу принес Быстрицкой другой фильм – «Тихий Дон» (1957), где она сыграла Аксинью. Любопытно, но во время съемок в этой картине с Быстрицкой едва не произошла та же история, что и в «Неоконченной повести» – она поначалу невзлюбила своего партнера Петра Глебова (он был утвержден на роль Григория Мелехова). И ведь причина для возникновения этой неприязни была в общем-то пустяковая – ей не понравился его нос с искусственной горбинкой. Да и сам Глебов казался ей старше, чем нужно (она даже специально высчитывала, сколько лет Григорию в романе). Однако, к счастью, Глебов не повторил судьбы Бондарчука, и их взаимоотношения с Быстрицкой постепенно приняли дружеский характер. Правда, особой нежности между ними тоже не возникло. Аккурат перед началом съемок Быстрицкая вышла замуж и поэтому не позволяла по отношению к себе никаких «вольностей». Например, в постельных сценах с Глебовым она специально подкладывала под одеяло валик, чтобы не соприкасаться телом с партнером.

Поскольку к своим коллегам-актерам Быстрицкая относилась слишком строго, ее мужем стал человек другой профессии, который был старше ее на несколько лет и уже имевший до этого опыт семейной жизни (Быстрицкая стала его четвертой по счету женой). По ее словам: «В молодости мне чисто внешне очень нравился Жан Марэ. Романтичный герой. Но я понимала: влюбляться в артиста – то же, что читать романы Дюма. А в жизни… С будущим мужем, Николаем Ивановичем, меня познакомил его друг, работавший в ту пору в журнале «Советский экран». Влюбилась я тогда со всей пылкостью своей натуры…

Обыватели и закоренелые сплетники утверждали, что он был генералом, чуть ли не родственником Н. С. Хрущева. А Николай Иванович работал в отделе переводов Министерства внешней торговли…

Через четыре дня после знакомства Николай Иванович сделал мне предложение, и я без колебаний приняла его. Я была свободна, он к этому времени разведен, так что помех для брака не имелось.

Жилось мне в те годы трудно, а после замужества стало легче. У Николая Ивановича был очень хороший вкус. Из своих поездок за рубеж привозил какие-то модные вещи, и я могла появляться изысканно одетой… Мой муж был интересным человеком. Мне нравилось с ним общаться, ходить по театрам и галереям, обсуждать увиденное, спорить. Своим формированием я во многом обязана ему. Сколько он всего помнил, сколько знал! Он очень любил историю…

Я была счастлива. Может, именно в те годы я осознала, как много значит для актрисы личная жизнь. В душе я надеялась на чудо: вдруг вопреки всем медицинским диагнозам у меня появится ребенок… Но если чудеса и случаются, то только не со мной…»

Несмотря на замужество Быстрицкой, ухажеров в киношной среде у нее не убавилось. Среди них были не только ее коллеги-актеры, но и чиновники Госкино. И Быстрицкой приходилось прилагать большие усилия, чтобы даже тень подозрения не легла на ее репутацию. В иных случаях ей, как и в молодые годы, приходилось применять силу. Один из таких случаев произошел в 1967 году, когда за актрисой попытался ухаживать один высокопоставленный деятель. Быстрицкая тогда отправилась по профсоюзной линии в Англию, и этот чиновник, будучи руководителем делегации, заманил ее в свой номер и попытался склонить к определенного рода отношениям. Но нарвался на такое сопротивление, которого не ожидал (видимо, в случаях с другими актрисами у него осечек не случалось). Тогда чиновник пообещал Быстрицкой, что она навсегда забудет дорогу за рубеж. И действительно – в течение нескольких лет актриса была невыездной.

Еще об одном похожем случае рассказывает сама Элина Быстрицкая: «Как-то пришла к большому начальнику: что-то попросить для одного из коллег. А начальник этак зашел сзади, положил мне руку на плечо, и ладонь как бы невзначай заскользила вниз – ну понятно, в каком направлении. Отрезвляющих физических действий я не применяла, просто отскочила в сторону и произнесла выразительный монолог. Жаль, но вопрос, по которому я приходила, решен, разумеется, не был…»

Другой подобный случай произошел с актрисой во время съемок одной из картин. Дело было так. Натурные съемки закончились, и Быстрицкая возвращалась из Поти в Адлер, чтобы оттуда первым же самолетом вылететь в Москву. Ехала она в грузовой машине, в кабине с водителем, который работал в их съемочной группе. Остановились в Сухуми, где был забронирован номер в гостинице. Дело было вечером, и Быстрицкая, уставшая с дороги, собиралась уже лечь спать, когда внезапно в дверь постучали. Как выяснилось, это был тот самый шофер, который привез ее в гостиницу. Актриса, естественно, спросила: «Что вам надо?» А тот ничтоже сумняшеся отвечает: «Тебя хочу, кого же еще?» Быстрицкую поначалу охватил легкий шок, но затем она пришла в себя и послала «ходока» куда подальше, да еще вдобавок пригрозила, что, если он немедленно не уйдет, она расскажет обо всем руководству группы. Шофер хоть и был сексуально озабочен, но побоялся потерять работу.

К сожалению, супруг Быстрицкой тоже оказался большим «ходоком» по женской части. Изменять актрисе он начал чуть ли не с самого начала их супружеской жизни, но Быстрицкая об этом долго не догадывалась. Прозрела она только в 60-е, однако в ЗАГС разводиться не побежала. Ей казалось, что откровенного разговора с мужем будет вполне достаточно. Тот действительно заверил ее, что больше такого не повторится. Но обманул. Многие его друзья, зная об этих походах «налево», поражались, ведь Быстрицкая считалась одной из первых красавиц советского кино, о ней грезили чуть ли не все мужчины Советского Союза. А ее муж бегал к другим женщинам, многие из которых даже в подметки не годились Быстрицкой. Короче, было чему удивляться. Но, с другой стороны, мы ведь не знаем, что происходило в семье актрисы, какие взаимоотношения были у нее с мужем, в том числе и в постели.

Брак Быстрицкой с Николаем Ивановичем просуществовал 27 лет и распался в начале 80-х. По словам актрисы: «Конечно, было обидно и горько… Мне пришлось вновь обустраивать свою жизнь… Позже я поняла, что развод начал назревать еще тогда, когда Николай Иванович стал активно вторгаться в мое творчество. А я не могла позволить повелевать собою… Ему была нужна не я, а та атмосфера, которая складывалась вокруг меня. Его перестало интересовать все, кроме того, что он муж «той самой Быстрицкой». Его не волновали ни мои заботы, ни мои болячки, ни мои хлопоты, ни мои трудности. Ко всему этому он стал относиться равнодушно. У него появились свои интересы, которые сводились к встречам с «дамочками». Женщин он любил больше всего. Слишком любил. Некоторые переносят, а я не смогла…

Думаю, многие знают, какое это трудное испытание – оставаться наедине с собой среди множества людей. Для актрисы это может обернуться трагедией. В моей жизни был случай, когда я десять часов просидела под дождем в лодке, решая, как мне дальше жить. Актриса, не познавшая любви и горького одиночества, никогда не будет искренней на сцене…»