Рейдер - Павел Астахов

Петр Петрович замер. Никто не мог знать о его переговорах с Фридом, и, значит, Павлов просто блефует.

– Минутку, – вытащил телефон Павлов и почти тут же протянул его Спирскому: – Вот номер Фрида. Позвоните и удостоверьтесь.

Петр Петрович, как загипнотизированный, уставился на высветившийся номер и спустя бесконечно долгое время все-таки нажал на кнопку вызова.

– Марк Минаевич… это я, Спирский.

– Треп Трепович?! – мгновенно и очень по-дружески переиначив его имя, отозвался олигарх. – Ну что, камера хоть приличная досталась? Ничего, потерпите уж… все там будем!

– Вы отказываетесь от сделки? – прямо спросил его Петр Петрович.

– А вы что, не читали решения суда? – удивился Фрид. – Обязательно почитайте, Треп Трепович, очень отрезвляет.

Спирский поднял глаза на адвоката, и тот, подтверждая сказанное олигархом, кивнул.

– Вы проиграли дело, Петр Петрович. От вас даже Аксенов отказался. Кравчук и Кухаркин – в бегах, – адвокат развел руками, – хотите вы этого или нет, а закон – в данном конкретном случае – торжествует.

Спирский потерянно вернул телефон и с ненавистью уставился адвокату в глаза:

– Проклятый Ланселот…

– Что?

– Да-да, ты! – яростно крикнул Спирский. – Все вы на одно лицо! Вы всем кислород перекрыли! И закон для вас – только прикрытие! Себе-то вы все разрешили!

Адвокат окаменел:

– Вы это – серьезно?

– Да куда уж серьезней?! – заорал Спирский. – Некуда серьезней! Мы не на пляже разговариваем! Должны видеть, если вы – мой адвокат, а не…

Павлов упреждающе поднял руку:

– Я – ваш адвокат. Поэтому давайте-ка выкладывайте свои претензии по порядку. С самого начала.

Артем выслушал дикую смесь из рыцарских фантазий и рейдерских терминов до конца. Он стоически выдержал все претензии и узнал даже о спецшколе, в которой Петр Петрович не учился, и о МГИМО, куда он, само собой, также не поступил. И, конечно же, Артему Павлову было что ответить: в отличие от Петра Спирского, в девятнадцать лет уже имевшего свой бизнес, а в двадцать бывшего более чем состоятельным человеком, он эти свои годы «трубил» на заставе – в карельских болотах. Он мог бы сказать подзащитному, что тоже добивался успеха не «благодаря», а, скорее, «вопреки» и только сам: и учился не в кооперативном техникуме, а на профессию, в которой иногда и головы отлетают; и что, даже потеряв после путча перспективы, все равно поднялся.

Спирский обязан был понять, что уже поэтому у них разные весовые категории, и рассчитывать, что такие, как Павлов, будут облизывать таких, как Спирский, значит, ничему в жизни так и не научиться. Но такие аргументы вышли бы слишком личными, а значит, не слишком точными.

– А главное, – уже вывалив на него все, выдохнул Спирский, – я всегда соблюдал закон. И вы это знаете. Все это знают.

Артем усмехнулся. Он знал больше, чем мог предположить Петр Петрович, но сейчас главным было не это.

– Формально вы правы, Петр Петрович, – кивнул он, – однако будем откровенны: даже когда вы соблюдали закон, вы делали это вынужденно… чтобы вам НЕ МЕШАЛИ грабить.

– А вы?.. – начал Спирский.

– А я чту закон по своей воле… – пожал плечами Артем. – Чтобы МЕШАТЬ грабить.

Рейдер поджал губы и упрямо покачал головой.

– Вы защищаете прослойку ворья – таких, как Батраков. Это ведь они, а не я, разграбили страну. А такие, как вы, их теперь прикрывают.

Павлов рассмеялся:

– Извините, Петр Петрович, но ваши попытки прикрыться махновским лозунгом «грабь награбленное» – лукавство.

– А в чем я не прав? – с вызовом вскинул голову рейдер. – Или Батраков – не вор? Или страна от него не пострадала?

Павлов понимающе кивнул. Его подзащитный упрямо выстраивал себе идейное оправдание – большое… красивое. В итоге, вероятно, выйдет, что он, Спирский, – «Белый Рыцарь», а все его жертвы – воплощение Порока.

– Я не строю иллюзий в отношении «батраковых», – честно признал Артем, – но стране, если уж использовать ваш патриотический посыл, «батраковы» не опасны. Один-два раза отступив от закона, они уже знают, что виновны, а потому обрекли себя на страх до конца жизни.

Спирский недобро усмехнулся: он тоже понимал это, но никак это утверждение комментировать не стал.

– А вот такие, как вы, – посмотрел ему в глаза Артем, – строят систему вечного грабежа сознательно. И не «батраковы», а именно вы живете и процветаете в этой системе, служите ей…

– И порядок решили наводить именно с меня? – стиснув зубы, процедил Спирский.

Артем вздохнул, встал из-за стола и подошел к окну. Это был правильный вопрос.

– Я тоже знаю легенду об Артуре, – задумчиво глядя в окно, сказал он, – и я хорошо помню, чем она закончилась.

– А что там помнить? Все, как у нас, – покривился Спирский. – Король Артур оружие в озеро забросил и на лодке свалил. Голову на отсечение даю, что с казенными бабками. Испачканных дележом рыцарей отправили в ссылку – в Палестину, грехи замаливать, а во главе страны встал герцог Корнуэльский – «темная лошадка», о которой никто раньше слыхом не слыхивал.

Павлов нахмурился и покачал головой:

– Вы, как всегда, упустили главное – суть… конечный результат рейда всех против всех.

– Что я упустил? – насторожился подзащитный. – Ну же, говорите!

Артем прищурился:

– Неужели не помните?

– Да говорите же! – уже раздражаясь, потребовал Спирский. – Ну!

Артем на секунду задумался. Пользоваться терминологией Спирского не хотелось, но иначе его подзащитному было не понять сути.

– В «отрейдированную» страну пришли саксы… – посмотрел ему прямо в глаза Артем. – И королевства логров не стало.

Адвокат задавал и задавал вопросы – деловито, сухо, строго по делу, что-то записывал, и Петр Петрович отвечал – почти механически, но мыслями был далеко-далеко отсюда. Нет, он вовсе не сдался, и даже последний аргумент Павлова о саксах его не впечатлил. Рейдер до мозга костей, Спирский прекрасно понимал, что и саксы – те же рейдеры, только пришедшие из другой страны. Да и что такое развитие цивилизации, если не бесконечный рейд всех против всех?

Более того, Петр Петрович прекрасно понимал, что в результате непрерывной внутренней «войны» более всего выигрывают исторические конкуренты России. Ибо надо быть полным дураком, чтобы пропустить уникальную ситуацию и не использовать каждую драгоценную секунду временного умопомешательства огромной страны. И его это совершенно не печалило.

По-настоящему начитанный человек, Спирский понимал, что гиены никогда не нападут на группу сильных взрослых мужчин – даже посреди пустыни. Принюхиваться, наблюдать из-за холмов и даже идти след в след будут… но не нападут. Но если в такой ситуации мужички развязали бойню за флягу воды или – что еще смешнее – за кошелек с деньгами, их место – в желудках тех, кто терпеливо ждет за бугром… в обоих смыслах этого слова.

Его зацепило другое – брошенная мимоходом фраза адвоката, и отвязаться от нее уже не получалось.

– Ну, хорошо, допустим, вы добились всего, – легко и даже как-то несерьезно предположил адвокат, – допустим, вы даже дошли до самого верха… но что дальше?

Петр Петрович открыл рот да так и замер, а потом адвокат спросил еще что-то, и Спирский ответил, но этот, предыдущий вопрос так и засел в голове раскаленным гвоздем. Может, потому, что для начала нужно было спросить себя: а что мне, собственно, нужно? На самом деле…

– Я думаю, что сумею убедить судью изменить меру пресечения, – подал голос адвокат и начал набирать длинный телефонный номер.

– А? Что? Спасибо… – механически поблагодарил Петр Петрович; ему было не до того.

«А что бы сделал сэр Мордред?»

Он поворачивал эту мысль и так и эдак, и выходило одно: похожий на него, как одна капля воды походит на другую, Мордред не стал бы останавливаться. Ему, как и Спирскому, было бы мало старчески беззубого правления в духе короля Артура. Он мочил бы их до конца, до тех пор, пока последний «Батраков» не отдал бы ему своего последнего спрятанного в оффшоре доллара. Потому что, лишь отобрав у этого ворья все, можно было взяться за остальную сволочь – мелких рыцарей, купцов и мастеровых. И только потом, когда самая последняя «Зинка» и самый отъявленный «Гога» будут знать, что еще дышат лишь потому, что Он разрешает им дышать, можно будет остановиться.

Свобода

Марк Минаевич Фрид буквально бежал по булыжной мостовой, на ходу отдавая указания по телефону своим помощникам: подготовить самолет, собрать совещание, собрать вещи для длительной командировки. Прыгнув в машину, он приказал шоферу ехать на Житную улицу в МВД, а из министерства уже вышел вместе с двумя мужчинами в штатском, в одном из которых легко узнавался заместитель министра.