Дневник, 2006 год - Сергей Есин

В четыре часа снова пришел, как мы договаривались накануне, Вили с Вольфгангом Дитрихом, восьмидесятилетним профессором— теологом. Я помню его еще по Марбургу, специалист по русским религиозным мыслителям. На него иногда ссылалась в своих работах Н.В. Матрошилова. Профессор очень хотел повидать Литературный институт. Я устроил маленькую экскурсию, показал комнату Герцена и комнату Платонова и отвел на обед в кафе «Форте». Супа не ели, а только греческий салат с брынзой и замечательно пожаренное мясо с соусом без гарнира. По обыкновению, вина я не пил. Вкусно, но и не дешево — 1600 рублей. Мое хобби богатые люди, деньги и цены. Рискнул ли я все же поставить себе стеклянные раздвижные двери на книжные шкафы?

Проводил милых немцев, договорились с Вили созвониться, чтобы я подвез ему подарки для Барбары, и я остался в институте. Во дворе недовольный чем-то БНТ разговаривал с какой-то музейщицей, которая его при мне же остановила, я сказал: «Я следующий». Мне надо было договориться с БНТ о командировке. Сел на лавочке и жду. Ждал минут десять, а потом развернулся и молча ушел.

Вечером прочел вступительную работу Васи Буйлова, 1983, средне специальное. Написал коротенькую рецензию: «Василий, сын сибирского писателя Анатолия Буйнова. Одаренность, видимо, фамильная. Я даже не уверен, что могу его чему-нибудь научить. Самостоятельное перо, тяготеет к философскому осмыслению мира, но, не теряя красочности и образной возвышенности. Тем не менее, сохраняет еще и сибирский аромат».

В любимом «Труде» отклик на день интеллектуальной собственности. Газета сообщила, что до премьерного выхода на телеэкран сериала «Доктор Живаго», который снимался в Америке, он уже вышел на пиратских дисках. По этому поводу газета публикует ряд комментариев. Все участники медиа-тусовки рыдают. Вот что говорит певец и композитор Александр Градский о своих дорогостоющих композициях, при создании которых он привлекает даже симфонические оркестры. «Но ни одну из «хрестоматийных» композиций сейчас в эфире вы не услышите. Ни одна радиостанция бесплатно их не станет крутить. Хотя это более близко к пресловутому «формату», чем все то, что я делал раньше. Сидит там у эфирного микрофона какой-нибудь малограмотный диджей и крутит на всю страну убогие песни в три аккорда. «Мне прикольно», — отвечает он на все упреки в непрофессионализме». Боюсь, что такой «диджей» сидит и в издательстве, и в редакции гламурного журнала, и порой даже в той конторе на Старой площади, которая отвечает за весь вектор нашего искусства и пропаганды. «Мне прикольно», чтобы в эфире был тот и «прикольно» чтобы именно того печатали большими тиражами.

Путин в Томске приказал Семену Вайнштоку нефтепровод перенести на десятки километров дальше озера Байкал. Этот перенос обойдется в 900 миллионов то ли долларов, то ли рублей. Такое ощущение, что специально спроектировали так, чтобы могла эффектно проявиться монаршья воля. Сегодня годовщина катастрофы на Чернобыльской АЭС. Как хорошо помню этот день, когда приехал в Обнинск вместе с покойным Володей Шпаком. Тогда я читал лекцию в Доме культуры, дело для меня было новое, а тут какая-то пропускная система, какая-то в городе атомщиков тревога… Тоже была весна, но двадцать лет назад.

27 апреля, четверг. Утро начал с того, что прочел уже давно напечатанную, аж 21-го марта, рецензию на мою книжку в «Московской правде». Написала рецензию Елена Плахова, читай Лена Егорунина, жена Саши, девушка прямая, у которой не забалуешь. Тем приятнее, выписываю, естественно комплиментарные кусочки. «Проза Сергея Есина, добротная, плотная, одновременно легкая и замечательно читающаяся, порадовала еще одним: это по-прежнему проза молодого человека. Конечно, за его плечами немалая жизнь, но жар души еще не растрачен. Быть может, поэтому так интересно читать роман «Марбург» — одно из лучших произведений Есина». Дальше Елена пишет: «Рассказы прозаика, вошедшие в книгу, понравились мне значительно меньше, однако, уверена, именно они могут привлечь нашего замотанного жизнью читателя». Потом стал приводить в порядок дневник. Ведение его у меня занимает до двух часов в день, причем материалов, которые я не успеваю обработать, на столе с каждым днем все больше и больше. Затем поехал на работу, где единым махом продиктовал Екатерине Яковлевне программу для 4–5 курса по нашей кафедре. Дальше разная беготня, приемная комиссия, поговорили с Л. М., которую, кажется, уговорили взять на себя первую подпись на денежных документах. Уезжая на вручение премии Солженицына Александру Варламову, встретил БНТ у проходной. Как ни странно, поговорили очень хорошо, в том числе и о моей поездке в Китай. Может быть все, что я прежде написал, это только мои фантазии. Но, тем не менее, нашептыватели есть, и враги у меня тоже, оказывается, имеются. Перед отъездом прочел довольно страшный документ, разосланный министерством: о пожаре в МГУ.

Как всегда, пишу свои заметки на том, что в этот момент под рукой. На этот раз на пригласительном билете премии Солженицына начинаю писать о церемонии награждения Варламова. Мне есть чем гордиться. В свое время при выборе героя первого «Антибукера» я довольно крепко поинтриговал, чтобы премию получил именно Варламов. Тогда моих и его оппонентов смущали его русскость и православие. А вот теперь Солженицинский фонд, где из моих знакомых Н.Д. Солженицына, Паша Басннский и Людмила Сараскина, выбрал именно Варламова. Как по-разному и в разное время я пишу о людях!

Приехал на Таганку в Дом русского зарубежья довольно рано, нa четвертом этаже, еще довольно безлюдном, в свете телевизионных камер — Н.Д. Солженицына, молода, приветлива, обаятельна, но с цепким, как прицел винтовки, взглядом.

Поднимался на лифте с Валентином Курбатовым. Все почему-то спрашивают меня о моих новых ощущениях, подразумевая мою отставку, на это я искренне отвечаю, что чувствую себя первоклассником, который, выйдя из школы с тяжелыми портфелем, оттягивающим плечо, вдруг обнаружил: наступила весна, деревья стоят в молодой клейкой листве — ка-ни — ку— лы! Н.Д. показывала всем «ювелирное изделие» — диплом премии с вензелями Александра Исаевича — и очень, что вполне естественно, гордилась: «Ни у одной премии подобного нет». Увидел Людмилу Сараскину, которая всегда радует меня своим крупным, красивым, излучающим доброжелательность лицом и всем своим приветливым видом. Я ни на минуту не забываю, что это еще и умнейшая женщина. Видимо, доброжелательность заразительна. Заметил, что и я на всех смотрю без прежнего мелочного раздражения. Всё осталось, конечно, по-прежнему, и некая неискренность тусовки, и слащавость некоторых лиц, их приветствий, но вдруг это перестало меня волновать: люди как люди, они все, как и я, имеют права на слабости, связанные с природой человека.